Из бездны с любовью - Елена Вяхякуопус

вывеска с желтыми буквами днем не горела. Через грязноватые окна смутно виднелись полки с коробками и консервными банками. Он поднялся по ступенькам железной лестницы, небрежно приделанной к старинной стене дома. За кассой сидела женщина лет сорока, черноглазая, с широкими черными бровями, сходившимися у переносицы. Массивная грудь ее выпирала из синего халата, как диванная подушка. Он показал удостоверение, и она перепугалась так, что казалось, упадет в обморок. С трудом Лугин смог добиться от нее, что утром Гусеву отвезли в больницу.

– Закройте дверь на ключ, – сказал Лугин. – Я позвоню в больницу, а потом задам вам несколько вопросов.

Но кассирша не могла встать. Она стонала и всхлипывала, повторяя:

– Нисево не снаю я… нисево!

Лугин позвонил в справочную скорой, ему дали номер больницы. Там сообщили, что говорить пациентка не может, у нее тяжелая черепно-мозговая травма, она без сознания. Удары нанесены в левую височную и центральную теменную области головы тупыми предметами. Потерпевшую обнаружили дети, зашедшие в магазин. Привезла ее скорая. По мнению врача, который осматривал женщину, ей на голову с полки упал тяжелый ящик с конфетами.

Лугин вызвал свою бригаду и снова обратился к кассирше:

– Кто хозяин магазина? Дайте его номер телефона.

Кассирша продолжала раскачиваться и невнятно причитать. Он ждал. Наконец, утирая пухлым кулаком глаза и нос, она достала грязный блокнот и ткнула пальцем в номер. Ответила дама, сначала надменно и холодно, но сразу сменила тон на услужливо-любезный и пообещала приехать сейчас же.

Лугин, стараясь говорить приветливо и тихо, снова обратился к кассирше:

– Успокойтесь, вам ничего не угрожает. Как вас зовут?

– Азиза…

– Просто расскажите мне о Ксении. О вашей напарнице. Понимаю, что вы расстроены. Вы с ней были в хороших отношениях? Дружили?

– Нет-нет! Я не снаю нисево…

– Хорошо, Азиза. Муж ее сюда заходил? Вы его видели?

– Нет у ее муза…

– А ребенок?

– Нет у ее ребенка…

– Но ведь был же?

– Был… малчик. Пропал… давно… Плохая мат, дала малчик бабке, бабка не смотрел…

Азиза перестала хлюпать носом. Разговор, похоже, начинал ей нравиться.

– А дружок у нее был? Мужчина?

– Она любит мусчины… много ходили тут… смеялси… пьянисы…

– Как она одевалась? Золото носила, кольца?

– Плохо одевалас… Юпки как тряпки… зивот видно… Один колтсо было, простой…

– Может, какие-то ценные вещи видели у нее?

– Кукла с камнем…

– Игрушка?

– Нет, нет. Такой… – Азиза повернула ладонь вверх, провела толстым пальцем по запястью. – Красивый кукла, старый… очен старый… В сумке носила… Камен в глазе. Синий… Много денги стоит…

Ребята приехали раньше хозяйки. Он кивнул, и они принялись быстро и молча осматривать помещение, фотографировать и снимать отпечатки. Дверь закрыли на ключ. Перепуганная Азиза снова застонала. Наконец звякнул звонок, и один из сотрудников впустил в магазин даму, зацокали ее каблуки по кафельной плитке пола. Лет сорока, в простой кофточке, в руках канцелярская папка, волосы убраны в пучок, губы не накрашены, но у глаз легкая синева – успела, значит, стереть косметику, прибедняется. А туфли забыла поменять – красные, дорогие, на острых длинных каблуках. Он таких дам видел много. Пока не тронешь – подобострастно улыбаются, только в глазах волчья настороженность. А тронешь – и когти, и клыки тут же вылезут. За копейку удавят.

– Рункова, Виктория Игоревна. Вот все документы. Только месяц назад была плановая проверка. Все соответствует законодательству. Вот, пожалуйста…

– Виктория Игоревна, я по совсем другому делу. Касательно несчастного случая с вашей работницей, Гусевой.

Дама облегченно вздохнула, улыбнулась слишком уж радостно, но опомнилась и горестно закивала головой.

– Ах, да-да, бедная Ксюша! Я столько раз ей говорила, чтобы не ставила ящики на эти полки. Она сама его поставила, это и Азиза подтвердит, правда, Азизочка? И посмотрите: если бы задвинула к стене, он бы не упал… да, сама, сама бедняжка виновата…

– Скажите, в магазине ничего не пропало? Товары, деньги?

– Все на месте, все проверили. И по чекам сходится, вот тут чеки, посмотрите! Да и какие у нас тут деньги! Пешеходного трафика никакого… Улочки, сами видите, тихие… Холодильники-витрины денег стоят, вытяжку вот провели, а прибыли нет… в убыток торгуем…

– С кем живет Ксения?

– Одна. Мать у нее где-то в области.

– У нее был ребенок, но вроде бы он пропал?

– Да, ужасная была трагедия. Потерялся в лесу несколько лет назад. Но между нами… – Она прищурилась. – Ксюша особо не страдала. Родила от иностранца, ребенок жил у бабушки.

От женщин легче получать информацию, подумал Лугин. Не могут удержаться от сплетен.

– Были ли у нее ценные вещи? Деньги? Спрашиваю на всякий случай, знаете, бывает, наркоманы хватают сумку.

– Вряд ли… Азиза, Ксюшину сумку скорая увезла?

– Тут он. – Азиза достала из ящика стола желтую сумочку.

– Если вы согласитесь быть понятыми, мы бы осмотрели ее прямо сейчас.

– Конечно-конечно, – закивала дама.

Сотрудники сфотографировали сумку, раскрыли ее. Запах сигарет и цветочных духов. Мобильный телефон, кошелек, в нем пятьсот рублей. Паспорт, щетка для волос, открытая пачка «Мальборо», зажигалка, губная помада, ключи, таблетки. Две конфеты в обертках, пачка жвачки. Бумажная салфетка. Ничего особенного. «Куклы с камнем» в ней не было. Он внимательно посмотрел на Азизу. Нет, вряд ли она взяла. Тогда бы не стала рассказывать.

Обыск продолжался долго, но ничего интересного найдено не было. Если не считать бутылок с сомнительными наклейками и пустой чековой ленты в мусорной корзине. Когда сотрудники укладывали бутылки и ленту в пакеты, у Виктории Игоревны дрогнули губы, и Лугин понял, что предстоит еще и нудное скучное дело об отпуске нелегальной алкогольной и табачной продукции. Сейчас покажутся клыки, устало подумал он. Только бы не вопила, голова и так болит. Но хозяйка всего лишь попросила разрешения позвонить адвокату. Она сидела молча, исподлобья глядя на то, как ребята берут пробы, опечатывают коробки, проверяют вентиляционные отверстия, простукивают пол. Опухшая от слез Азиза тихо скулила в углу.

Закончили поздно вечером, прибывший адвокат проверил протоколы, кивнул. Лугин попросил обеих женщин никуда не выезжать из города и пошел домой.

Глава 32. Наташа

Павел шел домой, но на полпути остановился и повернул в другую сторону. Ему захотелось выйти к реке. Вечер был теплый, почти жаркий. У стен Собора и на колоннаде, как всегда, толклись люди, и