Верховная Рада и ее обитатели: записки инсайдера - Олег Зарубинский

филологических наук, профессором Игорем Чекулаем на стиральной резинке печатью этого самого учреждения) на имя романтичного специалиста по французской филологии примерно с таким текстом: «По Вашей просьбе сообщаем о смене Вашей фамилии на новую «Шайсберг»». Об обладающем шаляпинским басом и оглашающем все окрестности после принятия горячительных напитков песней «Чёрный ворон, чёрный ворон, Что ж ты вьёшься надо мной…» аспиранте – философе в душе – Юрии Аксарбековиче Базиеве и говорить не приходится. Вопрос только в том, что это происходило с завидной регулярностью 3–4 раза в неделю. И самое главное – безыменный черный ворон имел обыкновение виться над лысой головой Юрия Аксарбековича, может быть, час. А может, и полтора подряд. Других песен аспирант Базиев не уважал.

На фоне такого раздолбайства аспирантов подчеркнутая серьезность, аккуратность вплоть до педантизма во всем Игоря Шарова сначала удивляла, а потом воспринималась как само собой разумеющееся.

В который раз убедившись в справедливости сентенции «все начинается в семье», уже позже Игорь понял, откуда у Игоря Шарова такой явный дар организатора, откуда такая системность, когда приехал с коллегами по фракции поддержать товарища на похоронах его мамы. Когда они увидели на этом печальном мероприятии едва ли не пол-Кировограда, кто-то мог бы подумать, что это дань статусу известного парламентария. Но оказалось, что эту женщину, на протяжении десятков лет работающую заведующей детским садом, знает и уважает, а сейчас скорбит масса обыкновенных людей, которых и детей которых она воспитывала. Люди не скрывали слез. А потом в неформальной обстановке депутаты, приехавшие из Киева, услышали, что мама Игоря Шарова была просто образцом организованности и ответственности.

* * *

Итак, в 2006 году попасть в партийный список Народного блока Литвина было для очень многих престижно и обнадеживающе. Конечно, во время агиткампании заявляли, что наберем и 10, и 12, и даже 15 процентов. Но это как водится. В глубине души и в глубине расчетов надеялись на 7–8 процентов. Это давало примерно до 40 депутатских мест. А если учесть, что кто-то из их числа может по своим профессиональным характеристикам смело занять должности в исполнительной власти, список мог еще подняться на несколько пунктов. Одним словом, перспективно. Чего уж говорить.

Кандидатов в список много. Да и ресурсов, накопленных для проведения избирательной кампании, немало. Но тут сработал спортивный принцип. Проигравшая команда после поражения говорит: мы недооценили соперника или мы переоценили свои силы. А бывает и то, и то. Так вот, нельзя сказать, что соперников мы недооценили, а вот то, что себя переоценили, – наверное, факт.

Главное слово, именно слово, а не лозунг избирательной кампании Народного блока Литвина было «МЫ». Когда поздним вечером 26 марта объявили результаты экзит-полов, в штабе блока воцарилось долгое томительное молчание. Штабисты, технологи и обладатели, как казалось раньше, проходных мест в списке нервно почесывали гладко выбритые или заросшие подбородки. Недоумение соседствовало с разочарованием. В воздухе перед большой телеплазмой повеяло потерянными деньгами, провалившимися планами и утраченными надеждами. Особо наивные и больше всех вложившие через какое-то время пытались подбадривать других, а реально более всего самих себя. Мол, экзит-полы – это еще не все. Наши избиратели могли на выходе с избирательных участков не захотеть отвечать правду незнакомым людям (интервьюерам) о том, за кого они проголосовали. Почему? Такой неудобный вопрос отбрасывался как провокационный. Хотелось верить, что не все еще пропало. Что подсчеты на участках будут отличаться от экзит-полов. Конечно, все присутствующие враз позабыли о цифрах 8, 7 и даже 5, когда уголки мозга задумывались о набранном проценте. Ключевой и для многих спасительной была уже только цифра 3 (проходной барьер). Кое-кто лихорадочно пересчитывал уже много раз подсчитанное, а именно станет ли его место в партийном списке проходным. Результаты подсчета бюллетеней с первых участков, как назло, колебались в пределах минимально проходной цифры 3. То чуть меньше, а то и чуть больше.

Утром, когда Игорю пришлось на центральном канале Украинского радио давать комментарий, Николай Рудьковский, тогда правая рука Александра Мороза, видя поточные результаты (а где-то на 8 часов утра 27 марта они для Народного блока Литвина были чуть больше 3 %), предложил Игорю забыть предвыборные дрязги, поскольку обеим силам, как он считал, придется уживаться в следующем созыве под куполом парламента. Но, как известно, по официальным результатам по всем избирательным участкам Рудьковский и другие социалисты Мороза под купол (правда, ненадолго) попали, а вот Игорь с коллегами оказались за бортом парламентского Ноева ковчега.

Как так произошло? Что случилось? Почему блок не попал в Верховную Раду? И самое главное и тягостное – кто виноват? В течение почти года после марта 2006-го этим вопросом задавались многие. Имеется в виду проигравшие. Среди прочих, естественно, были те, кто радовался, немного тех, кто (и то через какое-то время) признавал, что литвиновцев в пятом созыве не хватает, но больше всего, конечно, тех, кому судьба Литвина и его соратников была «по барабану».

Первыми, на кого был направлен праведный гнев не попавших в Раду, понятно, стали политтехнологи. Жару критике добавлял и тот факт, что по непонятной для всех причине главный технолог избирательной кампании блока в день голосования оказался в Париже. Команда технологов представляла собой группу молодых, а иногда и очень даже симпатичных девочек студенческого или почти студенческого возраста, нескольких явно разумных молодых ребят, одного-двух более-менее известных спичрайтеров и, если честно, никому, кроме отдельных претендентов на проходное место в списке, ранее не известного технолога, по факту руководившего содержательной стороной кампании. Люди, прошедшие и проведшие по несколько успешных избирательных кампаний, а также имеющие профессиональную политологическую и социологическую подготовку, почему-то были организованно поделены на несколько групп так называемых (очевидно, для успокоения их амбиций) ВИП-агитаторов, упакованы в чартеры и отправлены на каждые 6 из каждых 7 дней предвыборных недель в регионы. Эффект от работы последних был весьма сомнительный, ибо большинство проводимых ими встреч в областях планировались в коллективах, возглавляемых членами Народной партии (как помним, ранее АПУ). Отношение подчиненных, коллектива к своему начальнику, как правило, никто до этого не анализировал.

Вообще, название субъекта выборов «Народный блок Литвина» было придумано, чтобы напрямую фигурировала хорошо узнаваемая фамилия Владимира Михайловича. Узнаваемая и достаточно авторитетная в тот период. Фактически можно поставить знак тождественности между блоком и Народной партией, так как две другие, ставшие формальными партнерами в нем, реально никакого веса не имели. По правде говоря, даже их названия сегодня мало кто вспомнит.

Игорь хорошо помнит самопрезентацию команды политтехнологов, взявшуюся за кампанию Народного блока Литвина. Перед ней для «отборочной