Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович

Эта внутренняя борьба продолжалась несколько тысяч лет, так что Создатель был, мягко говоря, на взводе.

Положение не спасали даже редкие визиты Сына. У того была какая-никакая компания и свои переживания. Общение не клеилось. Различия поколений, близость к человечеству… В общем, ничего утешительного.

На фоне этой безысходности появление каких-то там толстохвостых ящеров, было, можно подумать, пустячным событием. Отнюдь. Творцу это казалось насмешкой, причем максимально вызывающей. Он столько трудился, почти неделю, и все ради чего?! Ради того, чтобы в его совершенный Сад извне проникали только эти страховидлы?!

Страховидла сыто хрустела кукурузой, флегматично глядя на сияющий шторм. Тот надвигался на нее, грохоча и сверкая молниями, завывая и гневаясь.

Хрум-хрум-хрум-хр…

Ба-бах!

Лопнувшие зерна смешались с пеплом.

Испорченная кукуруза пошла на корм живности. Надкусанная капуста — туда же. Все еще переливающийся цветами мироздания, Творец ходил между притихшими зверьми и бросал им охапки провизии. Все страшились, все никли и трепетали. Кроме, разумеется, свиньи. Иногда Творцу казалось, что когда-то давно, а может быть далеко в будущем, или даже прямо сейчас, он должен был решительно высказаться на ее счет. И, может быть, даже как-нибудь заклеймить. Грязная неумытая скотина. Никакого пиетета и уважения.

Свинья, недовольно вереща, шарахалась от электрических разрядов, но не отступала. Создатель не сильно пнул ее в правый окорок, и завалил белой кукурузой.

Накормив стонущий бестиарий, Всеведующий окончательно умилостивился. Сводив всех на водопой, он еще немного полежал в шалаше, а потом долго трудился на посадках, не разгибая спину. Ко второй половине дня Он распрямился над грядками.

Настало время прогулки.

Походная тога была покрыта листьями и потрясающим сочетанием тропических цветов. В такой маскировке легче и приятнее было передвигаться по Саду. В основном потому, что тигры чересчур ластились, а львы слишком навязывались. Их любовь была выше и шире, чем необходимо для комфортных прогулок. А ведь были и другие обитатели. И все они любили Творца свято и… докучливо.

Взяв с собой крепкий кожаный ремень, Творец отправился на поиски Первого пса. Кроме того, он одновременно инспектировал состояние Садовых кущ и самочувствие жителей. Это занимало свободное время. Впрочем, кущи всегда были изобильны и зелены, а жители — здоровы и признательны.

Иногда… Только иногда… Создателю хотелось чтоб в нем появилась прямая необходимость. Может быть небольшой, совсем крохотный, пожарчик. Или у прото-бегемота, вдруг заболел бы живот. Это разнообразило бы патрулирование. Можно было почувствовать себя нужным. Но все оставалось совершенным! Все получилось с первого раза! Почему с людьми не вышло того же? Может, все дело в масштабах?

Равномерно шагая по нежной, как пух, траве, Творец тяжело вздохнул. Он шел по следу Первого пса, стараясь не узнавать заранее, где тот находится. Так у него был хоть какой-то шанс на приключение.

Отрадно было в Саду. Хоть и пустовато. Не с кем было обсудить солнце и благодать. Некого было наставить и одарить советом. Всезнание оставалось невостребованным. Прискорбно, но факт — вомбаты были равнодушны к самым волнующим и притягательным загадкам мироздания.

Но ведь и пожаловаться на это было некому. Так что приходилось терпеть.

Первый пес, разумеется, валялся в песке. Страстно рыча и поскуливая, он извивался и тер бока на берегу Озера. Создатель некоторое время наблюдал за ним с расстояния, позволяя сторожу ликовать и праздновать. Потом присел на замшелое бревнышко и вновь задумался о своей нелегкой судьбе.

С Садом что-то происходило. Что-то неладное. Дело было не только в ящерах, в конечном итоге они были меньшим из зол. Обычно им хватало одной молнии. Была проблема — был очевидный и эффективный способ ее решения.

То сегодня, а что вчера?

Шел Он знакомыми тропами, когда совсем недалече плодородная земля Сада вдруг потемнела и обескровила. Зелень пожухла и запахло сухостью. Священные квадратные метры потрескались. Зловеще шурша и вздыхая, они обвалились куда-то вниз. Из провала подул жуткий сквозняк, шум и далекие сигналы донеслись из него.

Творец осторожно ступил на его край. Внизу плясали неописуемые цвета. Ничего не понять, только пугающая кавалькада чуждого.

И как быть с таким?

Возможно, именно из таких неожиданных каверн в Сад проникали ящеры? А также странные предметы и загадочные приспособления, которые немедленно уничтожались Создателем. Он находил в Саду пищащие цилиндрические штуковины с прямыми сетчатыми крыльями. Шарообразные штуковины с тоненькими торчащими усиками. Один раз даже был свидетелем того, как из центра Сада вверх устремилась белая труба, извергающая божественное пламя из широких воронок. Дико грохоча, она поднялась к куполу Небес, пробила его насквозь и исчезла.

И Что Ты На Это Скажешь?

Что Сделаешь?

Провалы нужно было закрывать быстрее, чем они открывались. Иначе того и гляди наступишь на книгу, с ничего не объясняющим названием «Библейские мифы: правда и вымысел».

Ящеры оставляли после себя только горстку пепла и сломанный плетень. Гремящие штуковины и удивительные документы — загадку. Загадку неразрешимую.

Придя в характерное, для таких случаев, возбуждение, Творец, рыча и швыряясь камнями в провал, принялся прыгать по его краю. За столетия одиночества он отвык сдерживать свои эмоциональные порывы, так что листья и лепестки с его маск-халата летели во все стороны. Провал, как ни странно, был настроен индифферентно. Он проглатывал камни и говорил на своем пугающем языке неизвестности.

Через минуту из него ошеломляющим потоком полезли квадратные скользкие пластины, на которых была изображена однотипная серая местность. Унылая и безжизненная. А так же крохотные циферки и названия. Что-то вроде «Луна — 044» и «Марс — 916».

Творец знал про Луну. Но почему она находилась на этих пластиночках, судить не брался. Это злило Его еще больше, так как он, хоть тресни, был всеведущ.

Гортанно взревев, он принялся жечь эти оскорбительные намеки неизвестно на что. Он жег их не оставляя даже пепла. Ни следа не оставалось от неизвестности. Неизвестность! О, как нестерпимо было ее превосходство!

Итак, каверна была заделана. Пластинки уничтожены.

Досада оставалась.

Первый Пес тем временем успел заметить хозяина и понуро стоял на песке, кося большим слезящимся глазом. Измазанные в песке уши поникли. Хвост робко просил о снисхождении. Творец не собирался наказывать Пса. Любовь Его была безгранична. Неловко перехватывая подмышками кожаный поводок, он подошел к сторожу и ласково потрепал его заломленное назад ухо.

— Было, Было, Пойдем.

Пес весело гавкнул, вытягивая лапы и вдруг замер, навострившись.

— Что Есть?

— Гав!

— Так?

Пес одним прыжком развернулся и бросился к воде, что-то высматривая и шумно нюхая воздух. Создатель осторожно обошел его справа и вгляделся в сонливое око водоема. Ничего. Разве что пузырьки шалят.

А Пес рвался в воду. Забегая по грудь, он юлил и брызгался, растеряно лакал жидкость и лаял на все четыре стороны. Пузыри все прибывали и увеличивались. Центр Озера закипал как бульон, забытый посреди военного вторжения.

Запахло жареным. В том смысле, что последствия открытия каверны на дне озера легко прогнозировались. И в то же время не прогнозировались вовсе. Творец, вцепившись в бороду, глядел на катаклизм, внутренне готовый как минимум к тому, что придется наполнять котлован заново, и справляться с огромным облаком испарений.

Пес неистовствовал.

Бурление достигло пика: вот уже пенистый гейзер ударил вверх и…

На этом представление окончилось. Озеро угомонилось. Вода разгладилась. Пес все еще буйствовал, но у Творца отлегло от сердца. Он разжал пальцы и отутюжил бороду.

— Гав! Рьяв-тяв!

— Покою-Покою. Ушло Оно.