Новая история Второй мировой - Сергей Переслегин

С началом Битвы за Южную Англию совпало резкое осложнение политической обстановки в Ирландской республике. В два часа дня Дублин неожиданно в ультимативной форме потребовал вывода британских войск «с территории единой и неделимой Ирландии». В 4 часа стало ясно, что в Эйре происходит военный переворот. И еще двумя часами позже Черчилль узнал, что этот переворот поддержан высадкой в порту Корк немецких войск.

17 ноября, на десятый день высадки и на второй день шторма на Ла—Манше, Рунштедт перешел в решительное наступление. Пехотные корпуса 3‑й и 6‑й армии охватывали Лондон. Танковый корпус Гота, введенный под Солсбери в «чистый» прорыв, уже вечером следующего дня овладел Оксфордом и мостом через Темзу.

Двадцатого числа фон Рунштедт отдал последнее в ходе Английской кампании оперативное распоряжение: «Оборона противника разваливается. Приказываю, не отвлекаясь на лондонскую группировку врага, преследовать английские войска в общем направлении на Бирмингем».

В такой операции, где захватывается Исландия, Фареры (хотя бы временно), Ливерпуль (последняя цель десантной группы Аренса), Южная Ирландия присоединяет Северную и становится сателлитом Рейха, а высадка происходит на очень широком фронте — и именно в тот момент, когда основные силы английского флота растянуты между Гренландией и Норвегией, пытаясь перехватить неожиданно вышедшие в море немецкие корабли, — англичане не смогут организовать организованный отход, и Острова будут потеряны целиком.

В США с неизбежностью будет поставлен вопрос о законности третьей подряд баллотировки Рузвельта, в результате чего президент даже если не будет смещен, то все равно хотя бы временно утратит свободу действий и станет заложником изоляционистов. Фашистская Германия установит полное господство в Западной Европе и подойдет очень близко к полной победе во Второй Мировой войне…

Реалистичен ли такой вариант? С формальной военной точки зрения — вполне.

…В реальной военной истории примеров успешного проведения абсолютно бредовых операций можно отыскать более чем достаточно. И дело вовсе не в том, что «небывалое бывает», а в том, что общепринятое представление при внимательном рассмотрении очень часто оказывается поверхностным и не соответствующим реальности. Нельзя высаживать войска прямо с транспортов на необорудованное побережье? Но позвольте, японцы в 1941–1942 годах только этим и занимались! Нельзя проводить караван из сотни барж через пролив, где водятся вражеские эсминцы? Но на один эсминец придется по десятку барж, к тому же их еще нужно найти в темноте (а радиолокатор при умелой постановке помех покажет еще несколько сот барж и линкор впридачу)…

Да, операция, в которой одни и те же силы без возвращения на базу проводят одну за другой сразу несколько высадок в разных местах, выглядит чем–то фантастическим. Но ведь в изложенной альтернативе немцы высаживали разные подразделения, находившиеся на борту огромных лайнеров. Между тем японцы иногда умудрялись высаживать одни и те же войска — с острова на остров, от разгрузки до новой погрузки.

Куда более значительную проблему представляет снабжение высадившихся частей — особенно на отдаленных плацдармах. Но здесь сразу же вспоминается «Токийский экспресс» на Гуадалканал или снабжение Севастополя с помощью эсминцев и подводных лодок. Да, в том и другом случае операции закончились поражением — но исключительно из–за того, что продолжались они по несколько месяцев. Немцы же должны захватить Англию за несколько недель[34].

Но для того, чтобы решиться на такой ход, во–первых, требовалось снова пойти на колоссальный риск. Для подобных действий, как писал по сходному поводу великий шахматист А. Алехин, нужно «мужество, но и ослепление». А немцам — после Французской компании — было, что терять. И, во–вторых, немецким командующим пришлось бы отказаться от очень многих своих убеждений.

Но тогда они бы перестали быть немцами.

Сюжет пятый: «Барбаросса» — планирование поражения

I

В Текущей Реальности вермахт приступил к разработке альтернативных планов давления на Англию еще до того, как определился окончательный провал «Морского Льва», то есть летом 1940 года.

Очень соблазнительным казалось захватить Гибралтар. Помимо огромного морального значения, такая победа привела бы к стратегической изоляции Средиземноморского и Североевропейского театров военных действий. Во всяком случае, англичане лишились бы возможности держать в Гибралтаре флот, способный быстро выдвинуться на любой из этих двух ТВД и решить там исход сражения. Да и посылка подкреплений на Мальту и на Ближний Восток была бы решительно затруднена.

Для штурма Гибралтара нужны были тяжелые орудия, отборная пехота, а главное — разрешение Франко пропустить войска через свою территорию. Каудильо Испании, несомненно, был бы только рад расплатиться за помощь, оказанную ему Гитлером и Муссолини во время гражданской войны, но он понимал, что подобный шаг означает войну с Великобританией, которая для Испании — при ее огромном побережье и совершенно недееспособном флоте — оказалась бы фатальной. Так что, выражаясь шахматным языком, Гибралтар был косвенно защищен — и именно господством Великобритании на море.

Франко дипломатично потребовал за свое содействие Марокко и Оран, зная, что Гитлер сочтет это абсолютно неприемлемым. Кроме того, Гитлер рассматривал Испанию как один из каналов получения Германией стратегически важных грузов и не хотел втягивать ее в войну и зону английской блокады; вежливый ответ Франко вполне устроил диктатора. На этом Гибралтарская стратегия Рейха, в сущности, и закончилась, хотя теоретическая ее разработка продолжалась в германском Генштабе вплоть до конца 1942 года.

И Франко, и Гитлер оказались в плену забавного оптического обмана. Британский Гранд Флит «образца 1914 года» имел возможность, сосредоточив в Северном море превосходящий противника дредноутный флот, направлять на второстепенные театры военных действий целые эскадры старых, якобы никому не нужных броненосцев и крейсеров. Но «Хоум Флит» 1939 года, дитя «политики экономии», был не в состоянии одновременно прикрывать Острова от вторжения, океан от немецких рейдеров, Средиземное море от итальянского флота, да еще вдобавок к этому блокировать испанское побережье. Для этого физически не хватало кораблей. В полном соответствии с принципами стратегии, согласно которым расширение пространства конфликта выгодно владеющему инициативой, вовлечение Испании в войну летом — осенью 1940 года было бы полезно только Рейху[35]. Как и в случае с отказом немцев от прямой высадки на английское побережье, Британию спасло уже не владычество над морем, а память об этом владычестве.

Захват или нейтрализация Гибралтара в ряде вариантов оказывались очень важной операцией, но ни в коем случае не решающей. Более надежным средством давления на Англию считались действия в Египте: овладение этой ключевой территорией, включая Суэцкий канал, выход в Палестину и далее на нефтеносный Средний Восток. Поскольку премьер–министр Ирака Рашид Али готовил выступление против Британского владычества, да и остальные арабские территории были настроены прогермански, такой план выглядит вполне обоснованным.

Потеря Египта, возможно, не стала бы для Великобритании фатальной — но положение правительства У. Черчилля ухудшилось бы катастрофически, и совсем не очевидно, что сэру Уинстону удалось бы сохранить кресло премьера. Это, разумеется, не означает, что к власти в обязательном порядке пришли бы сторонники соглашения с Гитлером. Летом–осенью 1940 года таких в Великобритании было немного, и существенных постов они не занимали. Историки обычно указывают на лорда Галифакса и «Клайвлендскую клику», но политический вес бывших «умиротворителей» после сентября 1939 года значительно уменьшился, а их позиции существенно изменились. Германия угрожала «постоянным интересам» Англии, это понимал весь британский истэблишмент. Это значит, что мир мог быть подписан только как признание тотального военного поражения, угрожающего физическому существованию нации. Падение Египта такой угрозы еще не создавало.

С другой стороны, смена кабинета У. Черчилля с неизбежностью ослабила бы военные усилия Великобритании. Объективная реальность состояла в том, что военного и политического деятеля сравнимого с ним масштаба в стране просто не было. Так что, добившись падения Черчилля, Рейх уже одержал бы важную политическую победу.

Понимая это, король Георг VI, по всей видимости, использовал бы свои прерогативы в интересах сэра Уинстона, нарушив целый ряд неписанных соглашений между ветвями власти. Это привело бы к конституционному кризису в Англии, но… в данном случае исследование альтернативной политической Реальности завело нас слишком далеко, и настало время прервать этот такт анализа.