Гипнос - Альберт Олегович Бржозовский

отсутствия здорового сна. Я мог оправдать ее действия, но не делал этого. Пока я завтракал, меня одолевали тяготы неизвестности, связанные с Рондой. Что она думала обо мне? Помнила ли она все то, что видела? Написала ли она ответы на список вопросов Луи Бойла? Ронда была для меня энигмой. Я не знал, чего от неё ожидать, как обратить ее способности в пользу, чем заслужить ее доверие. Оно было необходимо мне, ибо доверие Ронды означало контролируемую силу в Джуджионе.

Пока я ехал к ее дому, я думал об Элис. Я хотел знать, помогло ли ей мое вмешательство в ее священный грот, и в какой позе стоит ее статуя. Мне было интересно, чем она занимается в бюро «Антифиар» сейчас, и на какую ответственность она обрекла своё трудолюбие сегодня. Я волновался за неё доселе незнакомым мне оберегающим волнением. Из царицы, за которую я ходил проливать кровь, пусть и чужую, Элис превратилась в воодушевляющего хрупкого ангела, ведущего войско света в неравный бой. Я хотел увидеть ее — просто для того, чтобы убедиться, что она справляется.

Ронда была дома. Она долго не открывала, хотя и знала, что за порогом жду я. Я предупредил ее сообщением. Она могла не хотеть меня видеть, могла сомневаться, что это действительно я пришёл к ней, могла глубоко запутаться сама в себе. У неё были причины на то, чтобы долго не открывать мне, и я относился к ее состоянию с пониманием. Ронда не приветствовала меня, когда открыла дверь, но разрешила войти. Пока я раздевался, она ушла в комнату и села на диван.

⁃ Ты ответила на список вопросов?

⁃ Да. Только, прошу, не читай.

Все ее ответы были разбросаны по обратной стороне листа с вопросами, который мне дал Луи. Некоторые абзацы Ронда писала убористым нервным почерком, иные — размашистым и трудночитаемым. Одни предложения были написаны длинными растянутыми строками, другие ютились в тесных столбцах. Несколько слов Ронда подчеркнула и соединила их стрелками с другими, обведёнными в овалы. Порядка не было, но я и не рассчитывал на него. Я держал ее записи, как драгоценный манускрипт, способный подарить небывалую силу тому, кто сможет его познать. Как артефакт, оставленный другой цивилизацией во благо следующей. Как ключ от ящика Пандоры. Едва ли я могу вспомнить, что когда-то — до или после — обладал настолько же ценным предметом. Бережно сложив листок, я убрал его под обложку паспорта. Ронда смотрела в одну точку, помешивала остывающий каркадэ и совсем не моргала. Я пошёл в ванную и включил воду. Ронда бросила ложку на белое фарфоровое блюдце и подошла к мини-бару. «Хочешь выпить?» Она достала непочатую бутылку и стала внимательно ее рассматривать.

У неё в руках был настоящий абсент. Не та ароматизированная дрянная имитация, что встречается в любой винной лавке, но чистокровный швейцарский напиток с экстрактами кориандра, иссопа и горькой полыни, содержащей туйон — галлюциноген, провоцирующий видения и приступы неконтролируемой агрессии. Я отказался. Ронда растопила камин и села перед ним в идеальную позу лотоса. Блики разгрывавшегося пламени прыгали по ее холодной коже и граням полной бутылки. Легкий запах дыма добрался до ванной комнаты. Я сбросил одежду, зажал в зубах сигарету и сел в наполненную горячей водой ванну. Закурив, я наблюдал через открытую дверь, как Ронда, ходила по комнате, прогнув спину и расправив плечи. На ней было только темно-зелёное нижнее белье. Она все так же не моргала. Внезапно повернувшись к дивану, Ронда вылила полбутылки спиртного на текстильную обивку, достала щипцами пылающее полено и бросила его на впитывающиеся пятна абсента. Я сидел в воде недвижимый и смотрел на пламя. Оно поглощало комнату легко и быстро. Когда огонь добрался до входа в ванную, сирены пожарной сигнализации уже ревели в доме.

Опомнившись, я обмотал тело и голову смоченными в воде полотенцами и, скользя, выбежал к входной двери. Она была заперта снаружи. Ронды в квартире не было. Единственным выходом оставалось окно. Добравшись до кухни, — с утробным тяжелым кашлем и слезящимися от дыма глазами — я открыл стеклопакет и оказался в комнате, рядом с Рондой. Огонь исчез. Вместо мокрых полотенец на мне была моя одежда. Ронда смотрела на меня.

«⁃ Ну как? — спросила она, — у меня получилось?»

Я понял, что не дышу.

⁃ Можешь не отвечать. Если у человека нет особенных способностей, он так и будет барахтаться в общей серой каше, да? Ему не сделать ничего значимого. Ничего важного или полезного. А я вот вроде и могу что-то из ряда вон, а проку — ноль. Говоря, она часто вздыхала. Потому что правду говорить было трудно, но лгать Ронда устала.

⁃ Воспоминания из прошлого всегда обрывисты. Нужно ещё постараться, чтобы вспомнить весь период. Иначе — только выражения лиц, предметы мебели, напитки. Только мелочи.

Мне было тяжело и страшно находиться в одной комнате с Рондой. В одной квартире. На одном материке. В двух мирах. Она управляла моим сознанием так, как ей хотелось. Не отдавала себе отчета в действиях, но, скорее всего, от того, что сама плохо понимала их, и то, что именно она их совершает. Она странствовала между сном и реальностью, но не всегда успевала определить, что есть что. Находясь на расстоянии вытянутой руки от меня, она была самым далеким и равнодушным созданием из всех, кого мне доводилось видеть. Уже этого было достаточно, чтобы посеять и взрастить во мне тревогу, несравнимую с той, что приходилось испытывать во время операций в Джуджионе. Если даже сама Ронда хотя бы на секунду понимала, где она находится, и у неё были якоря, по которым она это определяла, то постороннему человеку понять местонахождение ее сознания было невозможно. Конечно, тем, кто не задумывался об этом было проще. Тем, кому Ронда была безразлична. Я не входил в эту категорию, но сомневался, что нужная информация стоит цены, которую я плачу. «Забери меня туда, где мы будем одни». Эти слова пела Тэйлор Свифт. Музыка играла фоном в стереосистеме. Моя слабость перед Рондой становилась презрением, презрение — гневом, гнев — ненавистью. А ей было плевать. Она потерялась в самой себе. Причина. Следствие — я ушёл. Я получил ответы на вопросы Бойла и больше мне не нужно было от неё ничего. Я надеялся на это. Верил в то, что больше мне не придётся столкнуться с ней лицом к лицу, быть утянутым в череду иллюзий Ронды, которыми она насыщала мое сознание.

Я