Почти как три богатыря - Николай Шмигалёв

– У яком понятии?

– В прямом и переносном!

– Коли так, может, тогда отложим сегодняшнее мероприятие, Бен? – крикнул кто-то уже из конца каравана. – Ну его, этот Апчхи-сарай, не поедем сегодня в гареме теракты устраивать.

– А Кацо прэдлагаит сдаца! – высказался носатый, почуяв, что медленно но верно начинало пахнуть жареным.

– Ни-ни! Ни в коем рази! – возразил «гуталиновый» Тарантас-бача, сдаваться кому-либо: апчхалям, чучхелям и уж тем более москалям, он не собирался.

– Правильно! Надо отменить теракты! – возмутился бандитский отряд, согласный с тем, который в конце каравана. – Али бабы султановы нам дороже жизни? Али «бабло», что нам заморские инструктора надавали, дороже наших жизней? Али эдак! Али так! Зак-али-бали эти инструктора уже!

– О кей! О кей! – поднял бородатый Бен-Ден руку с зажжённым факелом, как это делали заморские инструктора, чтобы привлечь к себе внимание (огонь всегда успокаивающе действовал на отважных пустынных бедулибов и закрашенных под них чубато-носатых наёмников). – Мы с вами свободный народ! И мы сами решаем, кто нам враги и кому напакостить нашими терактами! Предлагаю сегодня не соваться в гарем, а назначить врагами наших инструкторов, ибо знак, который нам подал Чёрный Рыцарь, означает, что в Апчхи-сарае всех нас ждёт острый кол султана.

Разбойники, представившие себе эту зверскую экзекуцию, содрогнулись и все как один, проголосовали за предложение Бена.

– Вот и отлично! – пересчитал Бен-Ден «голоса». Воздержался только носатый, но его, как обычно, в расчёт не брали – Значит, единогласно! Поворачиваем!

Вот так благодаря Полисею был спасён недружелюбный ему Апчхи-сарай, а заморские воеводы-завоевателе-подстрекатили приобрели себе новых противников в лице недавних учеников с факультета «практического теракта».

Вечномолодой вечнопьяный город, город-страна, город-герой, город-сказка и город-мечта – так называли этот необыкновенный мегаполис (да, кстати, его ещё называли и город-мегаполис) все великие путешественники, всех времён и народов, которые когда-либо появлялись на земле. Почему? Потому что все дороги вели в этот город и кто-бы куда ни шёл, никто не мог пройти мимо него, даже если и направлялся совсем в другую сторону, как, например, наши герои. Даже в его названии – ДРИМ-ДАУН – угадывалась мечта любого идио. человека побывать в этом легендарном городе и. умереть не встать.

– Город-дурдом! – оглядев суетливый мегаполис, одарил его новым эпитетом Сероволк, хотя, где-то очень глубоко в душе, любил людные места. – Я начинаю верить, что его волчиха-оборотень с двумя щенками основала. Бабам такие серьёзные вещи поручать не стоит.

– Ты говори, да не заговаривайся, Яша, – охладил цыгана Василевс. – Здесь по вопросам гендерной политики и равенству полов инквизиция работает, смотри, за такие речи тебя мигом в еретики окрестят и на дыбу.

– Да это я с непривычки, – стал оправдываться Яков, поглядывая по сторонам. – Давно такого не видел. Да вы и сами посмотрите, какой хаос творится.

А посмотреть было на что. Самый разношёрстный народ, всех мастей и оттенков, ворчащим потоком: кто на телегах, кто с тачкой в руках, кто с чемоданом, кто с узлами, втекали и вытекали в городские ворота, по бокам которых с биноклями на шее важно прогуливались откормленные солидные гусаки.

Легенды гласили, что давным-давно гуси-стражники однажды уже спасали город от нападения залётных гастролёров, своевременно оповестив «кого надо», и каким бы это бредом нам с вами не казалось, отцы города решили навечно закрепить за гусями эту ответственную миссию. Правда, злые журналистские языки поговаривают, что таким образом, местные «отцы» пытались бороться с коррупцией в рядах таможенного ордена «Преподобного Отката» и Святопустого ордена дорожной Инспексии, но я склоняюсь к мысли, что попросту жалели денег на нормальную стражу.

Так вот, пройдя через ворота «вечнопьяного города», богатыри с головой окунулись в его бурлящую жизнь. Чего только здесь не было: ремесленные мастерские по изготовлению шуб и дублёнок из искусственных хорьков и росомах, вязанию фирменных веников и валянию брендовых валенок, развалов с парчами, шелками и персовыми коврами, дуканов с магическими пряностями и дурманящими смесями и даже бутиков с интимными «Ваньками-встаньками» и другими «валяшками» и «неваляшками».

– Тьфу ты, дрянь господня! – сбогохульничал Василевс, проходя мимо такого бутика, и им сразу же заинтересовался неприметный человек в серой сутане с накинутым капюшоном. – Расставили здесь «дьявольские погремушки», тьфу! – ещё раз сплюнул он и остановился возле лотка с бакалейным товаром. – Так, а что тут у нас? – осмотрел Премудрый раскрытые мешки с крупами. – Ишь ты, «Сим-сим», – прочитал он на ценнике одного из мешков. – А это «Волшебная фасоль», так, это «Сезам», «Музыкальный горох», «Шлифованный рис», хм, странно, «Крупа манная небесная».

Колдун подозвал товарищей и предложил закупить провианта на дорогу.

– Крупа – вещь полезная, и не портится, – изрёк он старую мудрость и сразу же уговорил их.

Пока Василевс торговался с продавцом, Иван отошёл к ломбарду, где, вот же везуха, случайно наткнулся на одиноко пылившийся на полке лапоть, как раз для пары оставшейся у него на память обувки. Забрав его по бросовой цене, Царевич достал свой и, надев оба лаптя, довольно причмокнул – пусть поношенная «обновка» немного жала, а так ему было психологически комфортнее. Теперь сразу видно – богатырь, а не шантрапа босяцкая.

Покончив с восстановлением имиджа, Иван остановился у букинистической лавки, в которой щуплый очкарик в пенсне торговал всем, что можно было отдалённо назвать книгой: энциклопедическим папирусом, рулонами приключенческой берёсты, детективными свитками, глиняными открытками, выделанной воловьей кожей с любовной лирикой и, собственно, книгами.

– Вот это да! – изумился Царевич, найдя среди мировых бестселлеров редкую книгу отечественного писателя. – Хуан Сусанин «Как заводить друзей». Ух ты! – вновь не сдержал он чувства восхищения, перенеся внимание на другой фолиант, – «Антология пыток: От дыбы до песен Укупленника. Полный перечень истязаний!».

– Не то смотришь, Ваня! – подошёл затарившийся колдун и показал на красочную книжонку. – Читай пэнтези! Вот: «Жанна Де-Роуминг и костёр инквизиции», бестселлер юного писателя-волшебника Джек-Поттера про одну красну девицу, которая якобы невероятно разбогатела, придумывая рассказы про своего же создателя. Это тебе не триллер про говорящую репку.

– Крутой поворот сюжета! – почесал свою «говорящую репку» Царевич.

– Пожалуй, я себе возьму в дорогу.

– На обратном пути, – огорошил его Премудрый. – Мы лучше возьмём какую-нибудь кулинарную книгу, – колдун вытащил одну книжонку из стопки. – Вот, к примеру, одна фамилия автора чего стоит – Поваровски, тэк-с, «Зразы из стразов: гламурная кухня». Нет, нам чего попроще, пожалуйста! – обратился Василевс к торговцу.

Тот порылся в куче свитков и выудил на свет небольшую, карманного формата, книжицу.

– «Каша из топора, или Всё, что под рукой», – прочитал Василевс заголовок книги и заглянул на последнюю страницу. – Автор – Повариха, издатель – Бабариха, переплёт – Ткачиха. Отлично! Беру!

Колдун рассчитался с торговцем и, спрятав книгу в рукав, отошёл к Ивану, который искал взглядом куда-то запропастившегося Сероволка.

– Что «санитар леса» куда-то запропастился? – спросил Василевс у Ивана, тот молча, кивнул. – Ерунда! У него нюх отменный, сам нас найдёт. Главное, чтобы не вляпался опять куда.

– Вот этого я и боюсь, – ответил Иван.

– Ничего! Если что, скажем, что с «преступником ниф-нифунтиком» не знакомы.

– С каким «фунтиком»? – не понял детской шутки Иван.

– Не забивай голову, Ваня, – улыбнулся колдун. – Пошли дальше.

Не успели они пройти и нескольких шагов, как «нарисовался» загадочно ухмылявшийся Сероволк.

– Да, городок что надо! – изменил он своё мнение, увидев, как говорится, мегаполис изнутри. – Дружелюбный!

– Где тебя носило? – спросил Иван.

– И не спрашивай, – ответил цыган и расплылся в озорной улыбке. – Одна красотка меня в переулке прижала. Вся такая из себя.

– А ты что это по переулкам шлындаешь? – подозрительно уставился на Яшку Василевс. – От отряда отрываешься.

– Да по нужде я отошёл. Короче, не перебивай, – отмахнулся цыган и продолжил начатую историю. – А там, значит, эта бабёнка стоит. Остановила меня, лопочет что-то, «уно-моменто», «ай-цвай-драй», «бистро-бистро», мол, это, «дас ист гуд». Я ей, дескать, не могу, россо тористо, кодексо морало, зай и мазай ту-ту, где я потом вас искать буду. Она ни в какую, опять мне «фифти-фифти», «хомо хомиус люпус дас ист класс», уже чуть не плачет, мол, «моменто мори», молодой человек, «щьёрт побьери».

– Короче, «Достосовский»!