Пути зла - Джон Тренейл

– Хочу стать твоим другом, – говорю я. (Выходит не очень-то здорово. Заикаюсь.) – Честно. Потому что у меня… их не очень много.

– Ты старше меня. Заведи себе друга своего возраста, – настаивает Джонни.

– Но мне нравишься ты! – почти кричу я.

– Ты меня не знаешь.

– Знаю достаточно, чтобы ты мне понравился.

Он больше не разглядывает меня, а, еле переставляя ноги, тащится дальше. Догнав его, заглядываю в лицо – он рассеянно улыбается, как будто у него есть секрет, тщательно скрываемый ото всех…

– Изучил бы это место так же хорошо, как я, – заискиваю перед ним. – Каждый дюйм. Тебе хотелось бы?

Он отрицательно мотает головой, потом кивает:

– Да, может быть.

В глазах Джонни – ненависть: осторожнее, Тобиас! «Если будешь хорошо вести себя, папа…» Заткнись. ЗАТКНИСЬ.

Заткнись, или вляпаемся в мягкое дерьмо.

– Я уведу тебя в другой мир, – вкрадчиво продолжаю я. Ненависть в его глазах уступает место удивлению и мольбе. Мне ничего не остается, кроме как продолжать. Одно плохо, сам не знаю, что, черт возьми, говорить дальше: – В мир Алисы Морни.

Джонни останавливается как вкопанный.

– Она умерла, – возражает он, резко обернувшись ко мне.

– Да. Она была первой, кого здесь похоронили, – продолжаю я.

Вот это удача: я попал, как говорится, в яблочко.

– Ты хочешь сказать, что она – дух-хранитель? – восклицает Джонни. Забавно: когда в тот день он гулял по кладбищу с доктором Дианой, то произнес ту же самую дурацкую фразу. – Ты веришь в это?

Киваю, надеясь в душе, что поступаю правильно.

– Серьезно веришь?

– Серьезно. – Выдерживаю паузу, соображая, что делать дальше. – Но сначала тебе надо пройти испытание, иначе я не смогу взять тебя туда.

– Какое испытание?

Мое искусство импровизации работает на полную мощность.

– Доказать, что ты не трус. Как в ту ночь, когда я звал тебя под окном, а ты не спустился.

Джонни отводит глаза в сторону…

– Ты выглядел… страшным, – бормочет он. – Мне была видна только твоя голова. Как будто – понимаешь? – ее отрезали.

О чем это он? Вспоминаю, что было той роковой ночью. И тут до меня доходит: моя кожаная куртка! Я был во всем черном. Моей фигуры не было видно! Хотел объяснить ему, но вовремя сообразил, что лучше промолчать. Роль безголового трупа гораздо загадочнее…

…Аллея, ведущая в Корт-Ридж, уже совсем близко.

– Ты же не веришь в духов, – спрашиваю на всякий случай, – правда?

– Не верю.

– А если я покажу тебе дух Алисы Морни? Хранителя? Что тогда?

Он бросает на меня робкий, неуверенный взгляд.

– Сделай, – говорит он, поколебавшись. – Тогда посмотрим.

– Так ты этого хочешь?

– В следующий раз, когда позовешь меня, я приду, – слышу уверенный ответ.

К моему удивлению, Джонни берет меня за руку. Сердце выскакивает из груди. Он будет моим, этот мальчик. Долгожданный момент приближается. Закуриваю сигарету; не надо бы курить, – но не в силах удержаться. Пламя зажигалки прыгает в моей руке.

– Боже мой, – произносит Джонни каким-то ненатуральным, не своим голосом. – Приношу свои извинения, сэр, за состояние нашего сада…

Сквозь клубы сигаретного дыма, как в тумане, вижу его дом. У калитки стоят две женщины: доктор Диана и Злая Мачеха. Догадываюсь, что этими фразами Джонни передразнивает свою мачеху. Хорошо бы доктор Диана не успела заметить, что я курю.

– Умоляю, вы должны простить нас… – Оборвав фразу на полуслове, Джонни бежит к женщинам. Его мачеха, ужасная Николь, протягивает к нему руку. Но, игнорируя ее, он бросается к Диане. Обнимает ее и утыкается головой в живот. Нарочито медленно поднимаюсь по дорожке. Интуитивно чувствую: док Ди смущена демонстративно изменническим поведением ребенка – ведь рядом стоит его мачеха. Но с этой ситуацией она, конечно, справится.

– Какие запущенные заросли. – Я небрежно киваю на заросший сад. – Доброе утро.

– Доброе утро, Тобес, – отзывается доктор Диана. В этот жаркий день от ее кожи веет прохладой, как от мокрого шелка. – Что делаешь здесь?

– Во-первых, гуляю по кладбищу. Проветриваю мозги.

– Он – мой друг, – пищит Джонни, уткнувшись в ее ремень.

– Верно, – подтверждаю я. – Мы познакомились в клинике. Он рассказал мне, что живет на Корт-Ридж. А сегодня потерялся, так, Джонни?

– Угу. – Он отпускает Диану и поднимает на нее глаза. – Тобес спас меня.

– А где отец и остальные? – строго спрашивает Николь. – Ты хочешь сказать, что тебе позволили отделиться от них?

– Угу, – мычит Джонни.

– Но я же говорила… – Взглянув на меня, Николь осеклась. – Джонни, иди в дом и умойся.

– Нет, – упрямится мальчик.

Сейчас начнутся слезы и пререкания, а я не в настроении все это выслушивать; кроме того, у меня своя проблема, которая требует рассмотрения, и я предлагаю, вновь кивнув в сторону сада:

– Хотите, помогу вам его расчистить? Думаю, что мои условия покажутся вам приемлемыми.

Джонни повизгивает от приятной неожиданности.

– Можно? Скажи, что можно. Пожалуйста, – канючит он.

– Ну, я… – Николь не знает, что делать. Смотрит на Диану. – Вы знаете этого человека?

Диана колеблется:

– Отчасти.

– Так что вы думаете об этом предложении?

Нелегко Диане дать ответ. Вот он я, пациент, направленный к ней на лечение решением суда. Вместо того, чтобы сидеть за решеткой, я отбываю свой срок на кушетке. Я ненормальный, с дурными наклонностями и, черт побери, сам уверен, что со мной опасно водить знакомство.

– А тебе удастся совместить это со своей работой? – спрашивает меня Диана.

– Конечно. Я буду работать в саду три раза в неделю днем. Вас это устроит? Семь пятьдесят за час: поверьте, это дешево. Три часа в день. Подходит?

Николь знает, что это – выгодная сделка; она читала объявления в разделе «Ищу работу» и знает, что почем. Но существуют другие факторы, от которых зависит многое. Один из них неровной походкой направляется по дорожке к нам; я спиной ощущаю его приближение…

– Джонни, где, черт возьми, ты был? – орет Майк.

Мы все молча смотрим на Майка и его спутников: разгоряченные, краснолицые, потные и в плохом настроении отцы семейств. Арни угрюмо плетется позади всех. Интересно, успел ли он рассмотреть меня до того, как на глаза ему свалился уж. Если да, то он просто не подает виду. Арни подавлен.

– Я потерялся, – спокойно отвечает Джонни. – Арни затащил меня на кладбище. Я не хотел идти, а он заставил…

Майк вытирает шею платком. Красив, как древнеримский полководец: седина в волосах, стрижка как у Росса Перо,[36] сухопарый, весьма озабочен своей репутацией. Заявление Джонни выводит его из себя. Арни – сын одного из его подпевал, возможно, важной шишки в этой разношерстной команде. Майк с ними повязан.

– Позже разберемся с твоими сказками, – рычит он Джонни. – Иди в дом.

Воцаряется неловкая пауза. Джонни, потупив глаза, направляется к дому.

– Майк, – обращается Николь, – этот молодой человек спас Джонни, привел его с кладбища.

Поспешно киваю в знак согласия. Майк хмурится, потом кивает в ответ:

– Благодарю.

– Он садовник, – продолжает Николь. – Предлагает привести в порядок наш участок. Семь пятьдесят в час.

Майк тоже знает, что это очень дешево. Брови на его красивом лице ползут вверх, губы кривятся: «В чем тут подвох?»

– У тебя есть опыт такой работы? – спрашивает он.

– Да, сэр. Когда жил в Лос-Анджелесе, то приходилось работать садовником. Знаю, как пользоваться разными инструментами, подрезать изгородь, работать газонокосилкой…

– Хорошо, хорошо.

Уголком глаз вижу, что доктор Диана собирается что-то сказать. Я пропал, они обойдутся без садовника.

– Может, вы… – начинает она и умолкает. Майк вопросительно смотрит на нее. Она ему не нравится, это точно.

– В чем дело? – говорит он.

– Этот молодой человек – мой пациент, мистер Андерсон, и я…

– Тогда я уверен, – перебивает ее Майк, – что его рекомендации безупречны. – Он одаривает Диану выразительным взглядом. Медленно поворачивается ко мне. – Когда мог бы начать? – спрашивает он.

– Сегодня днем.

Майк задумывается, как бы еще не приняв окончательного решения. Задерживаю дыхание и бомбардирую доктора Диану телепатическими сигналами: «Док Диана, не говорите!»

– Ладно, – наконец произносит Майк. – Пусть попробует. Приходи к трем часам сегодня, устраивает?

– Конечно. Благодарю вас, сэр.

– Мне пора, – бормочет доктор Диана, обращаясь к Николь. – Передайте Джонни от меня привет, скажите, что жду его в следующий вторник.

Ревность гложет мне сердце. Так, вторник – его день. С ней.

– Приятного уик-энда, – желаю тем не менее я.