Пути зла - Джон Тренейл

– Такой симпатичный мальчик – и нет друзей?

– Странно, правда? И это не просто выдумки родителей: если те двое имели друзей, мы не знаем, где их найти. Был парень из школы, у которого Ренди пару раз ночевал; он сказал нам, что видел Ренди после того, как тот ушел из дома; но это все.

– Сбежал?

– Да. Родители Ренди заявили, что произошла обычная ссора, как бывает с подростками. У Хэла было то же самое: вспыхнула ссора, потом все прошло, забыто.

– Сколько людей занимается этими делами?

– Сейчас больше, чем две недели назад, скажем так. Со времени убийства Дугана Питер чувствует, что земля буквально горит у него под ногами.

– Ладно. Есть у тебя подозреваемые?

– По делу Дугана? Много. Послушай, Диана, в Парадиз-Бей населения около пятидесяти тысяч, так? Приблизительно половина из них – мужчины, а такого рода преступления мужчины совершают чаще, чем женщины. Отбрось женщин и ребятишек, отбрось стариков, – сколько у тебя останется? Прибавь к этому туристов, приезжих… Словом, подозревать можно каждого. И их десятки тысяч.

– Так что ты собираешься делать?

– Составлять личностные характеристики, конечно. К тому же у нас уже есть дюжина ниточек. Сейчас мы с тобой и занимаемся одной из них. Вопреки моему здравому смыслу едем разыскивать одного парня, Бесто.

– Это его имя?

– Кто знает. Я подробно рассказал тебе о Харли и его заведении?

– Вполне достаточно, чтобы отбить у меня охоту звонить туда с просьбой зарезервировать для меня столик.

– Верно. Ну, Харли занимается обычными делишками: берет на работу нелегальных эмигрантов из Мексики, всяких хиппи.

– И Бесто – псевдоним одного из них?

– Да. Ни страхового полиса, ни документов об уплате федеральных налогов. В последний раз Рея Дугана видели у Харли в ту ночь, когда он погиб. И в ту же самую ночь Бесто исчез.

– Как по-твоему, это случайное совпадение?

– Возможно. Кстати, Ренди Дельмар тоже заезжал к Харли пару раз. Так что нам желательно побеседовать с мистером Бесто, и поскорее. Офицеры полиции, которые допрашивали Харли Риверу, ничего не добились. Поэтому у нас сегодня такой план: спокойно побеседуем с сеньором владельцем, посмотрим на его клиентуру, попробуем составить список завсегдатаев его заведения.

– И главное: не раздражать Харли, чтобы он не отправился в отделение полиции с жалобой.

– Ты сама все сказала! Если Питер Саймс узнает о нашей поездке, с ума сойдет.

Эд потянулся к ручке настройки, но Диана опередила его. Она сильно хлопнула его по руке, ощутив при этом почти такую же боль, какую причинила ему.

– У-у! Зачем ты так? – отдернул руку Эд.

– Мне нравится эта музыка. Успокаивает. Ведь у нас уик-энд, ты не забыл?

Диана свернула на дорогу, ведущую на юг от Орката. Теперь она зигзагами взбиралась вверх, пересекая территорию лесничества. Покрытые буйной зеленью холмы будто сопровождали их. Разбитая дорога была вся в рытвинах. Повсюду валялись разорванные покрышки или выброшенные колпаки от колес. Солнце скрылось за облаками, и странный болезненно-ядовитый свет вдруг разлился вокруг. В окно летели клубы пыли, и Диана подняла стекло. Две-три капли дождя упали на лобовое стекло, но ливень так и не начался. Диана вела машину уверенно, но дорога становилась все круче. Наконец, миновав поворот, они увидели прямо перед собой цель своего путешествия.

Они находились милях в двух южнее Пойнт-Сола. Внизу расстилалась глухая пустынная прибрежная полоса.

Там, где жила Диана, склоны холмов были округлые, покатые – словом, тихая сельская местность. Но стоило отъехать лишь несколько миль, и открывалась совсем иная картина: унылые песчаные проплешины, вересковые пустоши, спускающиеся к угрюмому морю. На берегу гнездились крачки. Летом здесь образовывались соленые озера. В подобном месте располагался Вандерберг-Бейз, ракетный пусковой центр. Точно такой пейзаж окружал их.

Диана съехала на обочину, и некоторое время они с Эдом сидели, разглядывая открывшуюся им картину. Под ними почти на милю тянулся берег. Небо, покрытое облаками, отбрасывало тени, поэтому сегодня песок имел сероватый оттенок. Все вокруг словно замерло. Только видневшиеся то там, то тут заросли шпорника качались на ветру. Ближайшие холмы поросли диким шалфеем, и казалось, что над ними колышется сигаретный дым. Заброшенный деревянный пирс возвышался над песками. Неподалеку от него стояла одноэтажная лачуга. Отсюда она была совершенно неприметна.

– Закусочная Харли? – спросила Диана.

Эд кивнул. Упало еще пять или шесть тяжелых капель, за ними наконец последовала дождевая барабанная дробь. Большие грязные пятна воды поползли по лобовому стеклу. Машина время от времени вздрагивала и тряслась от шквальных порывов ветра, налетавшего с океана. Вдали, у самого горизонта, по воде тянулась длинная стальная полоса света – единственный признак того, что совсем недавно был день.

– Поедем вниз? – спросил Эд.

– Наверное, – поежилась Диана.

По серпантину дороги красная «кемри» вкатилась наконец на покрытую галькой стоянку около закусочной. Диана поставила машину на тормоза.

– Ну, – воскликнула она с наигранной веселостью, – вот мы и приехали.

Закусочная Харли была построена местами из кирпича, частично из рифленого железа, частично из дерева. Создавалось впечатление, что строили это здание не один год и без заранее продуманного плана. У задней двери – штабеля коробок с бутылками. Около входа, на улице, стояло несколько поржавевших металлических столиков и стулья. Еще один столик валялся на боку: из дырки посреди забыли вынуть зонт, и ветер опрокинул его. Может быть, сезон еще не начался. А может, у Харли всегда был такой беспорядок. Конечно, место это не привлекло бы туриста. Некогда ярко-красные стены облупились, и краска свисала с них темно-бордовыми лоскутами. Окна крепко заперты, дверь закрыта, реклама кока-колы спокойно ржавела в сторонке…

– Эд, – решительно сказала Диана, – теперь или никогда. Или сию минуту ты ведешь меня туда, или…

Держась за руки, они подошли к двери, как Хансель и Гретель[40] в глухой темной чаще. Обитая железом, снабженная мощной пружиной дверь с пронзительным воем захлопнулась за их спинами. Они оказались в мрачном помещении.

Диана понимала, что это бар-закусочная и здесь сидят люди. Однако в полумраке не могла еще никого рассмотреть. Ее охватила паника. Как потревоженная летучая мышь, она кружила у ее головы. Постепенно их уши привыкали к грохоту «тяжелого металла», предметы стали обретать очертания, выступая из темноты, как на экране старого черно-белого телевизора.

Это была обшитая досками комната 50x40 футов, почти без окон, и свет слабо проникал в их стекла, заляпанные морскими брызгами и песком. Из стоявшего в углу музыкального автомата неслась неблагозвучная музыка. Столы и стулья, как в любом баре, группировались вдоль стен, посередине оставалась небольшая площадка для танцев. Все помещение было пропитано запахом залежавшейся пыли и влажной гнили, все пропахло сигаретным дымом и выпитым накануне пивом.

Диана последовала за Эдом к бару. Ее внимание привлекли человеческие фигуры, сгрудившиеся в темном углу вокруг стола, заставленного бутылками. Увидев вошедших, они внезапно затихли и с интересом наблюдали за Дианой. В глаза ей сразу же бросились фотографии…

Эд заговорил с барменом:

– Мистер Ривера? Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. – Рука его потянулась к боковому карману, и Диана поняла, что сейчас он, чтобы произвести впечатление на собеседника, предъявит свой старый сине-золотой полицейский значок. Но она не услышала ответа Харли, потому что все ее внимание сосредоточилось на фотографиях.

Их было здесь множество – сотни, тысячи. Все стены сплошь были залеплены фотографиями: черно-белыми и цветными, выцветшими от времени и совсем новыми, большими и маленькими. Многие были налеплены одна поверх другой. Некоторые в рамочках. Движимая любопытством, она подошла к ближайшему фотомонтажу, держась в круге света от лампы на стене. Внимание ее привлекла большая цветная фотография. Деревянные балки, канат, кукла, что это такое?.. Постепенно предметы обретали определенные очертания, у нее перехватило дыхание…

– Камбоджа. Туол-Сленг.

В испуге она повернулась к тому столу, откуда донесся голос. В круге света от тусклой желтой лампочки сидел толстопузый Ангел Преисподней. Он улыбался. В его голосе звучали ворчливые нотки, но враждебности в нем не ощущалось.

– Лагерь пыток красных кхмеров, – объяснил он, проявляя явную готовность ввести ее в курс дела. – Педанты руководили этим заведением. Тщательно все фотографировали.

Он беззвучно рассмеялся: Диана догадалась об этом по его задрожавшей бороде. Сама она тоже вся дрожала. На фотографии, которую она рассматривала, когда он заговорил, десятилетняя девочка болталась на виселице. Диана схватилась за стену, не в силах пошевелиться и ощущая, как к горлу подкатывает тошнота. Теперь она рассмотрела, что абсолютно на всех фотографиях были запечатлены мучения. Смерть была представлена здесь в самых разнообразных проявлениях. И было очень много фотографий детей: обожженных, изуродованных, застреленных, зарезанных, обезглавленных, с развороченными внутренностями.