Кто эта женщина? - Юлия Александровна Лавряшина

Звуки из кухни подсказывали, что она зажгла газ, набрала воды в чайник и поставила на огонь. Открыла какой-то шкафчик… Как будто имела на это право! Илья оборвал себя: разве женщина, с которой ты был близок, не вправе хоть ненадолго почувствовать себя хозяйкой в твоем доме? Затянуться хозяйничанью он не позволит. Но пусть она отведет душу, позвенит посудой, если ее тянет к этому…

Он усомнился: может быть, и не тянет вовсе, ему мало что известно о ней! Откуда взялась эта Кира? Почему не уехала до сих пор? Ведь наверняка планировала вернуться на материк, сбежав от Ларисы… Нашалила – и в кусты!

Поморщившись, Илья сжал голову: что за малодушный бред?! Нашалили-то они вместе, если уж на то пошло. И не шалость это… Далеко не шалость, раз бабушка умерла по их вине. Никогда он не простит себе этого… А ей? Простит? Разве человеку не проще оправдать себя, какую гнусность он ни совершил бы? Всему найдется объяснение… Простить то же самое другому – куда сложнее.

Но размышлять об этом с головой, полной расплавленного чугуна, было тяжко. Решив, что еще вернется к этому, Илья медленно поднялся, ухватившись за лестничные перила, прислушался к тому, как воспринял это организм и, убедившись, что тот стерпит, пошел в кухню. Остановившись в дверном проеме, он оторопело уставился на стол, накрытый к завтраку в лучших семейных традициях: тут тебе и пара бананов, и маленькие, вкусные даже на вид булочки, треугольнички сыра, масло, молоко и густой запах чая витает над столом.

– Откуда все это? – вырвалось у него.

Стало досадно, что он не смог скрыть изумления.

– Я принесла с собой, – отозвалась Кира с радостью. – Купила по дороге. Булочки совсем свежие! Из той пекарни на углу, знаешь?

– Я-то, конечно, знаю…

Она заботливо отодвинула стул:

– Садись.

Сопротивляться Илья не стал: какой в этом смысл? Придвинувшись к столу, он с удовольствием отпил крепкого чаю и подумал, что одной чашкой не обойдется. Усевшись сбоку, Кира подвинула ему масленку из темного стекла. Лицо у нее сияло, точно она вернулась домой, где ее ждали и где ей рады.

«А я ведь не ждал, – подумал он мрачно. – Но я же и не против ее видеть! Вроде бы… Если б я не навернулся с лестницы, встреча оказалась бы более радостной. Наверняка мы сейчас уже были бы в постели, а не за столом».

И вдруг поймал себя на том, что как раз этого ему совсем не хочется. Так славно было сидеть солнечным утром вдвоем за таким уютным завтраком, что на мгновение Илья допустил мысль: а может быть, оставить ее? Но тут же испугался этого очередного испытания – потом и эта сбежит, разлучит с сыном, будет тянуть деньги… Одну обеспечить бы!

Оказалось, она удрала уже до самой Керчи. И твердо была намерена сесть на паром: «Видишь, и билет купила». Кире было куда вернуться, родители были бы рады.

Только на паром она так и не поднялась…

– Я стояла там и смотрела на море. Посадка заканчивалась. А я никак не могла решиться… Мне все казалось, что здесь остается самое важное, самое интересное, что только может произойти со мной в жизни! А я убегаю от этого… И я подумала: ну да, мы виноваты – не уследили за Зинаидой Андреевной. Но если прийти к Ларисе с повинной, разве она не поймет меня? Знаешь, я была готова к тому, что она отвесит мне пощечину… Несколько раз в голове прокрутила, как это произойдет. И сжилась с этим. Заслужила – получи.

– Антон врезал мне…

– Правда?! Ох…

– Не страшно.

– Вот и я не обижусь, если она…

– Лариса не ударит. Она слишком интеллигентна.

– Ты… Ты ее любил?

– Почему – любил? Я и сейчас ее люблю. Она же моя тетка.

– Тетка… Ну да. Извини. Я как-то забываю об этом! Она молодая совсем.

– Собственно, не то чтобы тетка… Она жена моего дяди. Была. Наши с Антоном отцы – родные братья, поэтому у нас общая бабушка. Была. Кажется, все уже в прошедшем времени.

– Прости.

– А ты-то при чем? Я виноват. Сбил тебя с пути истинного. Я помню: ты не хотела рисковать в тот день. Так что это ты меня прости.

– Значит, Лариса тебе – не родная…

– Ну, как же не родная! Они с Антоном – мои единственные родственники.

Они сидели в плетеных креслах на маленьком белом балкончике второго этажа и поверх акаций смотрели на размытую синеву моря. Между ними стоял стеклянный столик с опустевшими чашками. В них не было кофейной гущи, чтобы предсказать будущее… Да они и не хотели его знать. Судьба уже подала знак: когда Кира стояла там, на берегу Керченского пролива, перистые облака над ее головой нанесли белыми штрихами по голубому его имя – Илья. Она уверяла, что это и заставило ее вернуться.

Поглядывая на неправильный, но веселый профиль Киры, он не мог решить – верит ли ее словам? Но пока перебирал тонкие пальцы руки, лежавшей на прозрачной столешнице, чувствовал, что не хочет отпускать эту женщину. Ему было хорошо… Просто хорошо, без экзальтации и страсти, которые туманят разум и загоняют в тупик. Хотя их общение исчислялось чуть ли не минутами, Илье казалось, будто они уже пережили это и обрели счастливое равновесие, способное наполнить радостью каждое мгновение.

Мысли тонули в умиротворении: они пришли к дружбе, какой Илья не обрел в браке. Его шумная жена была кем угодно, только не тем человеком, с которым пойдешь в разведку и в горы. Прежде он уговаривал себя, что от женщины этого и не требуется. Борща и постели – более чем достаточно. Разве Муся могла разглядеть красоту в обычной лаванде? Только нарвала бы охапку – от моли. Вот и все…

И Кира тоже не обрела друга в том парне, о котором рассказала только сейчас. Станислав был ей всего лишь любовником, потому и требовал, чтобы Кира творила с собой немыслимое, подгоняя тело под параметры, угодные ему. Впрочем, вдруг подумал Илья, находятся и те, кто способен бросить друга. Или забыть, что в соседней комнате беспомощный человек…

Его пальцы едва шевельнулись, но Кира вскинулась, словно у него сбился пульс:

– Они нас никогда не простят?

– Зачем так мрачно? Уже простили. Завтра… Нет, сегодня вечером Антошка прибежит мириться. Уверен. А Лариса наверняка на стену лезет без твоей помощи!

– Думаешь, я могу вернуться на работу? – У нее засветились глаза.

– А ты так рвешься там работать?

Она вопросительно склонила голову набок:

– Конечно. Мне же нужно платить за комнату…

Незаметно втянув воздух, Илья выдохнул:

– Необязательно. Ты можешь жить здесь.

Оглянувшись на раскрытые двери, ведущие в спальню, Кира неуверенно улыбнулась краешком рта:

– Здесь?

– Тебе решать.