Винс и Джой - Джуэлл Лайза

– 19 –

Точно так же, как лицо Джорджа не слишком подходило к описанию «красивый», описание «уютной, но немного неопрятной» квартиры в Стоквелле тоже оказалось некоторым преувеличением.

Подобная квартира требовала какого-то извинения, отговорки, ну, например: «Прости за беспорядок», «Я планирую ремонт», «Это все временно». Но Джой не услышала ничего подобного. Первым делом ее поразил холод. Она надеялась, он скажет что-нибудь насчет арктической температуры и включит отопление, но тщетно.

Прихожая, покрытая зеленым ковролином с орнаментом из кругов и с покрашенными в цвет авокадо стенами, вела в гостиную с двумя диванами, обитыми светло-серым бархатом, очень маленьким телевизором на огромной картонной коробке. Обе стены с отливающими блеском обоями были заставлены книжными полками из некрашеной фанеры. Элементами «уюта» служили разбросанные клетчатые подушки, странного вида красные бархатные занавески и зеленое шерстяное одеяло, наброшенное на журнальный столик посреди комнаты. Она осмотрела комнату в поисках источника тепла – газового камина, тепловой пушки или радиатора, – но ничего не нашла. Слегка вздрагивая, она направилась в сторону ванны.

Туалет располагался в маленькой комнатке справа от продуваемой сквозняками ванной. Белый, с черным сиденьем и высоким бачком с пластиковой ручкой на длинной ржавой цепочке. На стене висел просроченный календарь, а сиденье было настолько ледяным, что у Джой перехватило дух. Когда она вернулась в гостиную, Джордж в джинсах и тонкой зеленой футболке открывал бутылку шампанского. Джой сразу заскучала по его элегантному синему костюму.

– Ой, – он встревоженно посмотрел на нее, – давай я возьму твое пальто.

– Нет-нет, – улыбнулась она, прижимая к себе пальто, – мне что-то прохладно. Пожалуй, я останусь в нем.

Но ожидаемого предложения о тепле не последовало, и Джой засунула озябшие руки в карманы, опустилась на диван, неохотно вытащив руку, когда он протянул ей бокал охлажденного шампанского.

– За неблагоприятное начало, – сказал Джордж, подняв бокал.

– Несомненно, – улыбнулась она, слегка постукивая зубами.

– О боже, – спохватился он. – Ты замерзла?

– Ага, – кивнула она, – просто продрогла.

– Прости. Эта квартира стоила дешево из-за того, что здесь не было установлено центральное отопление, но я переехал сюда летом и к зиме успел привыкнуть жить без отопления. Это все школа-пансион. – Он виновато улыбнулся. – Очень закаляет. Дай-ка я поищу старую тепловую пушку. Секундочку.

Через несколько минут Джордж принес большую металлическую коробку, которая, казалось, запылает ярким пламенем, стоит включить ее в розетку. Резкий запах горящей пыли послышался при первых порывах теплого воздуха, но через несколько минут небольшая комната начала оттаивать, а еще через пятнадцать минут Джой уже смогла снять пальто. Джордж включил диск Arrested Development и налил еще шампанского. Потом снял со столика зеленое покрывало и достал маленькую деревянную коробочку.

– Не знаю, что ты об этом думаешь, но, боюсь, это весьма значительная часть моей жизни, – сказал Джордж и сделал нечто совершенно неожиданное. Он достал упаковку табачной бумаги и скрутил себе огромный косяк.

– Знаешь что, – сказала Джой, наблюдая за его действиями, – ты очень непредсказуемый человек.

– Я?

– Да. Ты все время опровергаешь мои ожидания. Когда я впервые тебя увидела, то подумала, что ты похож на викария, сегодня вечером в костюме и галстуке ты был истинным бухгалтером, а теперь вот ты сидишь в джинсах, слушаешь Arrested Development и скручиваешь косяк. Даже не знаю, что думать.

Джордж улыбнулся, словно слышал такие слова не впервые.

– Ты удивишься еще сильнее, если я расскажу, что когда-то был панком? Посмотри.

Он достал из-под столика еще одну коробку и протянул Джой. Внутри было множество фотографий, в основном – маленькие квадратные, на матовой бумаге, из 1970‑х. Она просмотрела фотографии вызывающего вида подростков, учеников школы-пансиона 1970–1980‑х: в рубашках с широкими рукавами, армейских куртках и футболках, с сигаретами, высунутыми языками, со стилетами, пластмассовыми серьгами, пышными прическами, электрогитарами, на мопедах, среди ударных установок. Почти у всех были прыщавые подбородки.

– И где здесь ты?

– Не можешь найти?

– Нет.

– Вот. – Он указал на худенького мальчика с зачесанными назад волосами, в футболке с горизонтальными полосками и с изображением немецкой овчарки на бандане.

– Быть не может! – воскликнула она, всматриваясь в размытое изображение.

– И вот. – Он указал на еще более тощего парнишку с обесцвеченными белыми волосами. У него на коленях сидела угрюмая девочка-подросток с розовой копной.

– Надо же, ты совсем на себя не похож. А кто эта девушка?

– Это Феба – моя подростковая любовь.

Джой внимательно рассмотрела девушку, неосознанно пытаясь утвердить свое неожиданное присутствие в жизни Джорджа за счет существования других женщин, прошедших этот путь.

– Очень красивая.

– Да, – согласился он, глядя на карточку из-за ее плеча. – Боюсь, я ужасно поверхностен. Встречаюсь только с красивыми женщинами.

Он улыбнулся ей и прикурил косяк, и Джой вдруг поняла, что физическая привлекательность – понятие совершенно относительное. По сравнению с ее предыдущими пассиями Джордж был не особенно привлекательным. Но в его собственной системе координат он был достаточно «красив», чтобы объявить, что встречается только с красивыми женщинами. А значит, он не видел ничего сверхъестественного в том, что Джой согласилась на второе свидание и теперь пьет шампанское у него дома. А раз он думал, что они неплохо друг другу подходят, вероятно, это у Джой были проблемы с восприятием.

А потом, словно в подтверждение ее мыслей, зазвонил телефон, и Джордж заволновался.

– О боже. Это Тара.

– Тара?

– Да. Моя чокнутая бывшая, помнишь?

Джой сидела и изумленно слушала, как Джордж парирует нечто напоминающее безостановочный поток истерики со слезами на другом конце провода. Через некоторое время он повесил трубку со словами:

– Пожалуйста, больше сюда не звони.

– Ого, – изумилась драматизму ситуации Джой, – что такое?

– Боже, – вздохнул он, опустился на диван и провел рукой по волосам. – До нее дошли слухи, что у меня кто-то появился, и теперь она бесится. Я знал, что так будет.

– Надо же. Она еще не пришла в себя?

– Увы, нет. Вбила себе в голову, что мы снова будем вместе, и, думаю, мое столь долгое одиночество лишь подкрепляло ее надежды. А теперь ей наконец приходится признать, что все кончено. И если я разговаривал немного жестко, то только ради нее, поверь. Она слишком долго сама себя обманывала, это уже нездоровая ситуация. Ей нужно двигаться дальше…

Он печально покачал головой, сочувствуя психическому состоянию своей бедной влюбленной девушки, и подозрения Джой усилились: возможно, с Джорждем все в порядке и все ее предубеждения насчет него были следствием негативного первого впечатления и ее узколобости.

Поэтому, когда Джордж наконец решился поцеловать Джой в губы, она уже решила, что поплывет по течению и будь что будет. А когда пятнадцать минут спустя зашла речь о возвращении Джой в Финсбери-Парк почти в час ночи, разумеется, возник вариант остаться на ночь.

– Ты ложись на кровать, а я устроюсь здесь, на диване, – предложил Джордж.

Но Джой уже решила: хоть у нее и не было особого желания заниматься сексом прямо сейчас, но раз она допускала возможность секса с Джорджем в ближайшем будущем, нет ничего опасного в том, чтобы лечь с ним вместе. И поэтому уже десять минут спустя она, натянув на себя одну из футболок Джорджа, свернулась калачиком под сырым одеялом в его ледяной спальне и наблюдала, как он переодевается, с удивлением обнаружив, что у него весьма неплохая фигура – хорошо сформированные грудные мышцы, редкие волосы на груди, ровная кожа со следами летнего загара.