Винс и Джой - Джуэлл Лайза

– Хорошо, – улыбнулась она.

– Отлично. – Он в последний раз сжал ее руки, развернулся и ушел.

Джой несколько секунд наблюдала за его фигурой, чувствуя, как объективность возвращается к ней по мере увеличения расстояния между ними. Он ведь просто смешон, решила она – неуклюжий, старомодный, со средневековыми манерами и внешностью, но таким современным взглядом на жизнь. Ходячее противоречие. И Джой понятия не имела, что со всем этим делать.

Джулия в некоем подобии африканской туники сидела на диване, скрестив ноги, и курила розовую сигарету, когда Джой вернулась тем вечером в квартиру на Уилберфорс-роуд.

– Слава богу, ты вернулась! – воскликнула она, прислонив руку к огромной груди. – Я уже собиралась звонить в полицию.

– Прости, – улыбнулась Джой. – Все прошло немного лучше, чем ожидалось.

– Тогда… – материнская забота Джулии мгновенно преобразилась в неукротимое веселье, – все понятно! – Она подвинулась, освободив место на диване, и приглашающе похлопала по нему рукой. – А теперь рас–сказывай.

– О боже. – Джой плюхнулась рядом с ней.

– Он был очарователен?

– Нет. Не совсем.

– Ох… – Лицо Джулии угасло.

– Он далеко не красавчик. Скорее даже наоборот.

– Ох. Как жаль.

– Но очень милый, – оборонительно добавила Джой. – Настоящий старомодный джентльмен. В меру. Немного странный. Очень умный. Очень интересный. Очень толковый.

– Значит, он не псих?

– Нет, не псих. Совсем нет. Хотя и говорил мне, что я напоминаю ему красивую фарфоровую чашку.

– Ох, – восхитилась Джулия, отставив сигарету в сторону, – как мило! Значит, он милый, неглупый и говорит тебе приятные вещи. Но ведь он не великолепен?

– Боюсь, нет.

– Но он тебе понравился?

– Да, – кивнула Джой, – очень.

– Это главное.

Джой улыбнулась и кивнула, а потом подумала, что может так оно и есть.

– 17 –

Джой не могла сказать, что свидание с Джорджем предвещало горячую страсть, любовь до гроба и счастливый финал, но благодаря ему она получила возможность своевременно повысить свою самооценку. Три дня спустя после их свидания, окрыленная лестью Джорджа и рассуждениями про фарфоровую чашку, она решилась позвонить Стюарту Бигмору.

Стюарт Бигмор был ее другом из Бристольского университета и величайшим увлечением ее жизни. Высокий, стройный, с черными как смоль волосами и почти по-девичьи красивым лицом. Она влюбилась в него на первой же неделе учебы в Бристоле, а он в то же самое время влюбился в красивую и ветреную девушку по имени Вивика, оставив Джой в неопределенной роли «лучшей подруги». Они ладили, словно старые друзья, и люди часто говорили, что они похожи, как брат с сестрой, но их дружбу всегда отягощало присутствие красивой, ветреной девушки по имени Вивика.

На выпускной церемонии они обменялись телефонными номерами и пообещали не пропадать из виду, но потом в ход вступила суровая реальность, и больше они не виделись. Джой часто думала, что бы случилось, если бы красивая ветреная девушка не заявила на него свои права так быстро и так приторно, но звонить Стюарту стеснялась, боясь показаться навязчивой. Но с того дня прошло уже три года. Может, пришло время напомнить о себе. Может, он был одинок. Может, он посмотрит на нее новыми глазами и тоже подумает о хрупкой фарфоровой чашке.

Он позвонила ему в среду днем.

– Так-так, – отозвался он, – Джой Даунер! Настоящий сигнал из прошлого! – Он почти кричал, на заднем плане громко играла музыка. Стюарт работал в художественном отделе звукозаписывающей компании в Сохо. Гам там стоял, как в ночном клубе.

– Боже, – удивилась она, – как ты умудряешься работать в такой обстановке?

– Наушники! – крикнул он. – Предпочитаю персональный шум общественному. Как дела?

– Все просто замечательно. А у тебя?

– Отлично. Жизнь прекрасна.

– Ясно. Здорово. Где живешь?

– В Клапхэме. Или, как принято говорить, в Клаарме…

Он рассмеялся, а Джой нервно сглотнула, ломая голову, как спросить его о ветреной красотке Вивике и не выдать своего отношения к Стюарту.

– А ты… – начала она. – Живешь один или снимаешь жилье с кем-то?

– С кем-то, – ответил он.

Она облегченно вздохнула, радостно представив его в квартире, полной грязных одиноких мужчин, смотрящих по телеку «Спасателей Малибу» и писающих в душе.

– Я тоже, – ответила она. – Кошмар, да?

– Да. Но осталось чуть-чуть. На следующей неделе мы переезжаем.

– Мы?

– Да. Я и Вив.

– А. – Сердце Джой упало от огорчения. – Значит, вы все еще вместе? – Она сжала руку в кулак.

– Ага. Поженились прошлым летом.

– Ух ты, поженились? Это так…

– По-взрослому?

– Ага. Да.

– Знаю. Но мы подумали, черт возьми, что мы ведь родственные души. Собираемся быть вместе очень долго, может, даже всегда. Почему бы не пойти на еще один шаг, не сделать еще один выбор. Понимаешь?

– Да, – ответила она, покривив душой. – Боже. Поверить не могу. Жениться. В двадцать четыре. Очень смело.

– Это вежливый эвфемизм для «очень глупо»? – пошутил он.

Джой рассмеялась.

– Ну, немного…

– Понимаю. Никогда не думал, что захочу так рано остепениться. Но, знаешь, иногда хочется просто плыть по течению, не особо задумываясь. Следовать зову сердца…

– Конечно.

– А ты что? Встретила кого-нибудь?

Джой засомневалась, стоит ли рассказывать ему про Джорджа. Несколько лет назад Стюарт стал бы первым, кто бы узнал, что она отозвалась на объявление в газете, и помог бы ей написать письмо, но сейчас, со всеми этими разговорами про женитьбу и серьезные взрослые профессии маленькое воскресное приключение показалось ей печальным и жалким.

– Нет. – Она пожала плечами. – Не особо. Был кое-кто, но мы расстались несколько месяцев назад.

– Сомневаюсь, что ты надолго останешься одна. Слушай, а что ты делаешь завтра вечером?

– Ничего, – ответила она, стараясь выдать это за счастливую случайность, а не за скорбное отсутствие социальной жизни.

– Здорово. У нас прощальная вечеринка. У нас с Вив.

– Прощальная?

– Ага. Мы эмигрируем. В Испанию.

– Что? Серьезно?

– Ага. Купили развалюху в Андалусии. Без воды. Без крыши. Да мы просто чокнутые. – Он рассмеялся, хотя Джой не могла понять, что в этом смешного.

– Но что вы будете делать в Андалусии?

– Я буду фрилансером, а Вив хочет открыть гончарную мастерскую. Мы планируем в скором будущем обзавестись ребенком, и никто из нас не хочет растить детей в этой ужасной стране, поэтому мы и решили переехать, пока молодые. Хотим жить настоящей жизнью.

– Поверить не могу. Вы такие смелые.

– Опять эвфемизм? – усмехнулся он.

– Нет. Серьезно. По-моему, это просто невероятно.

– Да, знаю. Ужасно. Но прекрасно. Так что мы уже сидим на чемоданах. Я заканчиваю здесь работать в пятницу, и в следующий четверг мы уезжаем. Боже. Я холодею от ужаса каждый раз, когда думаю об этом! Так ты придешь? Завтра вечером?

– Да. Конечно. Кто еще будет?

– Да все.

– Все?

– Да. Карен, Димфна, Тоби, Джим, близнецы, Хелена, Конор. Вся компашка.

– Ух ты. Значит, ты до сих пор со всеми общаешься?

– Да, конечно. Мы часто видимся. Последние два года мы с Вив жили с Хеленой и близнецами.

– Ух ты, – повторила Джой. – Удивительно, что вы общаетесь. Я пыталась не терять связь, но у всех были свои дела.

– Да. Мы тоже на какое-то время всех потеряли. Но потом случайно столкнулись в Сиднее с Конором, а он жил с Тоби и Джимом, а Джим встречался с Хеленой, которая жила с близнецами, и пошло-поехало, мы как-то снова начали общаться…

Джой почувствовала, как у нее участился пульс от неописуемой, неуместной ярости. Это была ее компания. Ее круг друзей. Когда она переехала в Лондон три года назад, она пыталась с ними общаться, но все было слишком сложно. Кто-то уехал на год в путешествие, кто-то вернулся домой, кто-то разъехался в разные уголки страны получать магистерскую степень. Со временем все они прекратили предпринимать попытки встретиться, и Джой даже не слишком расстроилась – она считала, что университетские друзья, некогда сплоченные, всегда рассыпаются после окончания учебы в разные стороны, словно бусины порванного ожерелья. Но теперь оказалось, что компания вовсе не развалилась: они годами прекрасно продолжали общаться, но без нее.