Мертвая ведьма пошла погулять - Ким Харрисон

— Живые вампиры могут очаровывать людей— если захотят, — прошептала Айви. Мягкость ее голоса словно бы гладила мою кожу, пока волоски на ней не встали дыбом. Будь оно все проклято.

— Что толку в таких чарах, если они действуют только на тех, кто сам этого хочет? — спросила я, и собственный голос показался мне чудовищно грубым по сравнения с нежным голоском Айви.

Губы Айви опять разделились, показывая мне кончики ее зубов. Я не смогла отвернуться.

— Они годятся для великолепного секса... Рэчел.

— Ох-х. — Вот и все, чем я смогла на это ответить. А глаза Айви были уже полностью затоплены вожделением.

— И я унаследовала вкус моей матери к крови, — продолжила она, становясь коленями на разделяющий нас кофейный столик. — Примерно так же некоторые люди жаждут сахара. Не слишком удачное сравнение, но лучшего мне не придумать, если только ты... сама не попробуешь.

Айви резко выдохнула и всем телом устремилась вперед. От ее дыхания по мне начали одна за другой пробегать волны шока. Глаза мои широко распахнулись в смущенном недоумении, за которым я быстро распознала страстное желание. Что за дьявольщина творилась? Я всегда была твердой гетеросексуалкой. Почему же мне вдруг так захотелось потрогать ее мягкие волосы?

Мне только и требовалось, что поднять руку. Айви была в считанных дюймах от меня. Застыла. И ждет. В тишине я услышала, как колотится мое сердце. Этот звук эхом отражался у меня в голове. В ужасе я наблюдала за тем, как Айви отрывает пристальный взор от моих глаз и переводит его на шею— туда, где сейчас вовсю пульсировала жилка.

— Нет! — в панике вскричала я.

И принялась лягаться, задыхаясь от страха, когда вес Айви вдруг оказался на мне, придавливая меня к креслу.

— Нет, Айви, нет! — завизжала я. Я должна была из-под нее выбраться. Отчаянно напрягаясь, я набрала полные легкие воздуха, но все, что мне удалось, это испустить беспомощный крик. Как же я могла быть такой идиоткой? Ведь Айви вампирша! И всегда ею была!

— Рэчел... прекрати.

Голос Айви был ровным и спокойным. Одной рукой она схватила меня за волосы, запрокидывая мне голову, чтобы обнажить шею. Стало больно, и я услышала собственное хмыканье.

— Ты только все усугубляешь, — продолжила Айви, и я было принялась корчиться, но затем охнула, когда она еще крепче ухватила меня за запястье, и мне стало по-настоящему больно.

— Отпусти... — еле дыша, словно бы на бегу, выдохнула я. — Господи, помоги! Отпусти меня, Айви. Пожалуйста. Я этого не хочу. — Я уже ее умоляла. И ничего не могла поделать. Меня терзал дикий страх. Я видела фотографии. Было больно. Боже мой, должно было стать намного больнее.

— Прекрати, — снова сказала Айви. В голосе ее слышалось напряжение. — Пойми, Рэчел. Я пытаюсь тебя отпустить, но ты должна перестать дергаться. Так все только хуже. Ты должна мне поверить.

Я опустила глаза, со свистом втянула в себя воздух и задержала его внутри. Затем перевела взгляд на Айви. Кроме се лица, мне теперь почти ничего не было видно. Ее рот был в считанных дюймах от моего уха. В глазах вампирши было черным-черно, и голод этой черноты составлял пугающий контраст со спокойным голосом. Пристальный взор Айви был сосредоточен на моей шее. Капелька ее слюны упала на мою кожу.

— Господи, нет, — вздрогнув, прошептала я.

Тут Айви буквально затрепетала. Я ощутила дрожь во всем ее теле, которое теперь прижималось к моему.

— Рэчел. Прекрати, — опять повторила она. Ужас омыл меня черной волной, когда я расслышала в этом голосе новое, паническое напряжение. Из меня вырвался хриплый выдох. Айви и впрямь отчаянно билась, силясь меня отпустить. И, судя по звуку, битву эту она проигрывала.

— Что мне делать? — прошептала я.

— Закрой глаза, — сказала Айви. — Мне потребуется твоя помощь. Не знала, что это будет так тяжело.

От этого голоса маленькой потерянной девочки у меня совсем пересохло во рту. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы закрыть глаза.

— Не шевелись.

Голос Айви был точно серый шелк. Напряжение так по мне и струилось. Тошнота сжимала живот. Я кожей чувствовала биение собственного пульса. Как показалось, я целую минуту недвижно пролежала под Айви, а все мои инстинкты там временем лихорадочно побуждали меня спасаться бегством. Стрекотали сверчки, и слезы вытекали из-под моих трепещущих век, пока дыхание Айви омывало мою обнаженную шею.

Я невольно вскрикнула, когда Айви отпустила мои волосы. А потом хрипло задышала, чувствуя, как она от меня отрывается. До меня больше не доходил ее запах. Но я по-прежнему сохраняла полную неподвижность.

— Можно мне открыть глаза? — прошептала я.

Ответа не было.

Я открыла глаза, села в кресле и огляделась. В комнате я была одна. Затем до меня донесся еле слышный скрип закрывающейся двери святилища и быстрый стук каблучков Айви по тротуару. Наконец все затихло. Потрясенная до немоты, я сперва вытерла слезы с лица, а затем холодную слюну Айви с шеи. Глаза мои блуждали по комнате, не находя никакой теплоты в мягких сероватых тонах. Айви ушла.

Совершенно опустошенная, я встала, понятия не имея, что мне теперь делать. Я так крепко обхватила себя руками, что стало больно. Мысли мои вернулись к дикому ужасу и к вспышке страстного желания, что омыла меня в самом начале, мощной и пьянящей. Айви говорила, что может очаровывать только тех, кто сам этого желает. Она мне солгала? Или я действительно хотела, чтобы она пригвоздила меня к креслу и разорвала мне горло?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Косые лучи солнца больше не проникали в кухню, но там по-прежнему было тепло. Не настолько тепло, чтобы добраться до самых глубин моей души, но все же вполне комфортно. Я была жива. Все части моего тела и текучие среды остались в целости и сохранности. В общем, был славный денек.

Я сидела у незамусоренного конца Айвиного стола, изучая самую измочаленную книгу из всех, которые я нашла на чердаке. Судя по дряхлости этой книги, ее вполне могли напечатать еще до Гражданской войны. О некоторых из упомянутых в ней заклинаниях я даже никогда не слышала. Чтение было необыкновенно увлекательное. Кроме того, признаюсь, возможность опробовать пару-другую новых заклинаний наполняла меня опасливо-приятным возбуждением. Нигде во всей книге я не нашла ни намека на какие-либо темные практики, что бесконечно меня обрадовало. Вредить кому-то при помощи магии было подло и нечестно. Это шло вразрез со всем, во что я верила, да и вообще не стоило риска.

Все магическое имело свою цену, которая оплачивалась смертью в той или иной степени ее жестокости. Я была строго земной ведьмой. Моя сила нежно проистекала из земли через посредство растений, после чего .увеличивалась за счет тепла, мудрости и ведьминой крови. Поскольку я имела дело исключительно с белой магией, вышеупомянутая цена оплачивалась прекращением жизни растений. С этим я вполне уживалась. Вдаваться в глубокие раздумья на предмет морального права убивать растения я была не намерена, иначе сходила бы с ума всякий раз, как собиралась подстричь газон возле дома моей матушки. Это вовсе не значило, что не существовало черных земных ведьм. Такие порой попадались. Однако черная земная магия включала в себя такие гнусные ингредиенты, как части тел и жертвоприношения. Одного только сбора материалов, необходимых для производства черного заклинания, вполне хватало, чтобы большинство земных ведьм оставались белыми.