Изгнанники Зеннона - Алина Брюс

прелой листвы. Кинн повернулся ко мне, и солнце заиграло в его дымчато-серых глазах.

– Не ходи за мной, Вира.

Эти слова застали меня врасплох. Неужели он прочитал мои мысли?

– Если ты пойдешь за мной, я сверну в лес и с легкостью уйду от тебя. А ты заблудишься.

Я не поверила своим ушам.

– Ты правда так сделаешь?

– А ты бы правда порвала книгу Закона?

Я закусила губу и промолчала. Я не знала. Но тогда я была полна решимости сделать что угодно, лишь бы Кинна не изгнали. И он поддался на мой шантаж.

– Ты оказалась хорошим учителем, Вира, – на губах Кинна показалась легкая улыбка.

В глазах защипало, и лишь усилием воли я заставила себя улыбнуться, так хладнокровно, словно проиграла незначительный спор.

Кинн, снова посерьезнев, сказал:

– Найди убежище Псов и убеди их принять тебя. Скажи, что признаёшь свои ошибки. Что хочешь начать всё заново. Изобрази фанатичную преданность Закону. Я верю, что у тебя всё получится. И…

Что-то мелькнуло в его глазах – возможно, это была лишь игра света.

– Береги себя, Вира.

Внутри меня всё кричало: «Не уходи! Не оставляй меня!» – но всё же я смогла, не дрогнув, сказать:

– Ты тоже береги себя, Кинн. И, что бы ты ни задумал, пусть милость Серры будет с тобой.

Кинн хотел что-то сказать, но, окинув меня долгим пристальным взглядом, просто кивнул. А потом развернулся и пошел по аирской дороге, подгоняемый солнцем.

Я обернулась туда, где вдалеке, на сером фоне зеннонских стен, виднелось черное пятно открытых Врат и где высилась Башня Изгнания, которую мы покинули всего несколько часов назад, хотя казалось – несколько лет. Туда, где за крепкими стенами просыпался мой родной город. Туда, откуда меня изгнали.

Потом я бросила последний взгляд на аирскую дорогу, но Кинн уже пропал. Видимо, всё-таки решил пойти лесными тропами.

Из меня словно выдернули позвоночник, и я рухнула на пли ты лассника, расшибив колени. И, больше не сдерживаясь, зарыдала.

Через какое-то время я пришла в себя, чувствуя, как пригревает спину солнце. Неловко встав, я вытерла рукавом слезы и пошла навстречу солнечному свету, по дороге на Альвион, чувствуя, как каждый шаг отдаляет меня от Кинна.

Я заставила себя сосредоточиться на одной-единственной мысли. Надо найти убежище. До заката.

И постаралась не думать о том, в чем так и не призналась Кинну: если в убежище никого не окажется, камни мне не помогут.

Несколько часов я брела, почти не отрывая взгляда от дороги. Слева нескончаемой стеной тянулся Черный лес, а справа – поля, которые старались обрабатывать даже после нашествия Теней, но девять лет назад совсем забросили. Иногда там виднелись выжженные пятна – видимо, когда-то это были крестьянские домики. Только отчего они сгорели, было неясно.

Я смотрела на узорные плиты лассника, не тронутые временем, и вдруг сквозь охватившее меня оцепенение пробилась совсем другая мысль: я же иду по той самой Узорной дороге – дороге на Альвион. Я даже остановилась от удивления.

Сколько раз я читала про эту дорогу – построенную еще во времена Первых, – плиты которой до сих пор могли выдерживать огромные нагрузки, не разрушаясь? Сколько раз представляла, что однажды, когда путешествовать станет безопасно, поеду по ней? И вот я и вправду иду по дороге, движение по которой раньше не затихало ни днем, ни ночью.

Я двинулась дальше, чувствуя, как сердце забилось в странном волнении. Никто из моих одноклассников не видел эту дорогу своими глазами. Как и я, они выросли, не зная ничего, кроме Зеннона. Так что теперь я стала единственной, кто побывал тут, не считая Кинна. Мысль о нем отозвалась болью в груди, и я взглянула вперед, где далеко на горизонте, покрытые зеленой дымкой, виднелись холмы. Где-то за ними, у восточного побережья, раскинулся Альвион. Против воли я вспомнила разговор с Кинном – неужели это было только позавчера?

Город Альвион был мечтой торговцев и путешественников. Как пишут историки, из всех детей Серры и Иалона Альвион был самым непоседливым – вечным искателем приключений – и первым покинул северную Энтану со своей женой и детьми, чтобы основать собственное поселение.

Город, который вырос в долине реки Рассны, оказался под стать своему основателю: шумным, бурлящим жизнью, играющим яркими красками, легкомысленным и гостеприимным, музыкальным и праздничным. А став крупнейшим портом Серры, Альвион начал торговать со всей страной, и особенно – с островами. Его рынки, большие и малые, славились не только разнообразием товаров, но и смешением множества наречий.

Несмотря на то что по характеру Зеннон и Альвион сильно отличались, братья дружили между собой, и, когда старший брат основал поселение у Черного леса, оба города связала Узорная дорога, по которой нескончаемым потоком потекли торговые караваны и повозки путешественников.

И даже в первые годы после нашествия Теней торговля не прекращалась. Хейрон рассказывал мне, что, когда паника слегка улеглась, «Бернел и Родд» первыми стали платить немереные деньги тем торговцам, которые рисковали преодолеть этот путь. Часто случалось, что Тени прорывали световые щиты и поглощали всех людей. И тем не менее торговые караваны отправлялись снова и снова. Пока Альвион не выкрал эрендин.

В свое время эрендины были отбракованы как малопригодный для применения материал – их сила заключалась в том, что они отпугивали редкую породу островных летучих мышей. Камни убрали в Хранилище и забыли о них. Но, когда появились Тени и выяснилось, что световые щиты нестабильны, камневидцы в обоих уцелевших городах стали яростно искать способы усилить защиту.

Мой отец сутками не покидал Академию, работая над всё новыми и новыми сопряжениями. Когда мне исполнился месяц, отец спустился в Хранилище, и там, среди отбракованных камней, ему удалось найти те, чью вторую силу – силу отгонять Теней – он смог увидеть и пробудить.

Обрадованный, отец поделился новостью с мамой, однако радость его была недолгой: той же ночью, во сне, мама скоропостижно скончалась. И никто так и не смог выяснить, отчего умерла здоровая молодая женщина. Горе настолько подкосило отца, что он пережил маму всего на год.

Между тем нужное сопряжение было найдено достаточно быстро и камни вошли в световой щит Зеннона, который Тени с того самого дня ни разу не прорвали. А Гильдия камневидцев приняла решение назвать камни в честь отца – эрендинами.

Альвион, узнав об эрендинах, вступил с Зенноном в переговоры, желая за баснословные деньги купить камни, но эрендинов было всего несколько – Гильдия никогда не раскрывала точное их количество, – а добыча