Чужая победа - Максим Хорсун

Но этот первый построенный землянами корабль дальней разведки – Дзета-Икс-Ноль – поможет землянам начать свою игру. По крайней мере, попытаться начать. Мы перестанем зависеть от союзников и сами проторим путь к тем звездам, куда до последнего времени дорога была закрыта.

– Комиссии при ООН, о создании которой объявят со дня на день, потребуются доказательства, что в войне за Эдем были уничтожены несколько цивилизаций средних и младших рас. – Так сказал Иванов, когда мы с ним коротали за кофе время перелета с Хуракана к Юпитеру. – Они заявят союзникам, мол, мы не были осведомлены о возможности таких последствий! Они заявят, дескать, а не слишком ли много вы от нас хотите? А давайте космофлот Земли ограничит свое участие в войне до миротворческой деятельности!

– Разве такое возможно? – не поверил я.

– Возможно все, – усмехнулся Иванов. – Это ведь политика. Мы несем чертовски большие убытки в войне. Про жертвы говорить не буду – сам понимаешь. На Земле не успевают строить новые сиротские приюты. И кто из них выйдет? Новые солдаты? И что у них будет на уме? Месть и ненависть? Такое ощущение, что наши союзники уповают на эдакое развитие событий. Пройдет еще какое-то время, и никто на Земле уже не вспомнит о том, что мы жили в мире. Земля станет инкубатором солдат-смертников, и новый ледниковый период в свете такой перспективы окажется не более опасным для нашей цивилизации, чем весенние заморозки. Понимаешь?

Я понимал. Понимал, что союзники такой инициативе не обрадуются.

– Крылатые и «островитяне» обескровлены, – продолжал Иванов. – Основные ударные силы в войне, которую они ведут, – мы, земляне. Нашими кораблями они усиливают свои эскадры, наши корабли отправляют в бой в первую очередь. Ты ведь повоевал в составе Сводной эскадры…

С этим тоже было трудно спорить. И, в общем, не мое все это дело.

– И не стоит забывать о том, что в прошлом у землян никогда не было разногласий с «мумиями».

Последний аргумент прозвучал, как контрольный выстрел. Я поглядел на вице-адмирала так, как глядит первоклассник на хулигана-выпускника, щелкнувшего его по лбу. И сказать хочется, но лучше помалкивать. Потому что разговор пах… дурно пах, изменой пах. Тут же возникло подозрение, что меня продолжают проверять. Возникло и исчезло.

Это было до того, как мы начали сближение с «Мемфисом».

– Разрешите! – услышал я бодрый женский голос. Мы с коммандером Ирвином обернулись.

Первое впечатление было, что это с нее рисовали девицу, изображенную на носу «Мемфиса». Невысокая, стройная, русоволосая, большеглазая… Она окинула рубку хозяйским взором.

– Конечно, капитан! – Иванов выбрался из кресла. – Вот, решил посидеть на вашем месте. Проходите! Проходите же! – он поглядел на меня. – Ильин! Это твой непосредственный командир в следующей миссии – капитан третьего ранга Надежда Шеремет.

Я торопливо отдал честь. Кого-кого, а такого начальника я не ожидал. Юность красит девиц, но не командиров.

– Вольно! – капитан внимательно поглядела на меня. – Я читала ваше досье, капитан-лейтенант, – сказала она деловитым тоном. – Ваш корабль уцелел в двух непростых битвах. Я возлагаю на вас большие надежды в предстоящем полете.

– На ЛК-50 была спаянная команда, – ответил я. – То, что нам удалось выжить в сражениях при Поллуксе и Тау Кита, – не только моя заслуга.

– Безусловно, – согласился Иванов. – Но чтобы лететь к Регулу А, понадобится другая команда с несколько другими заслугами.

Значит, Регул А… Меня ждет далекий чужой космос; пространство, где земляне еще не проявлялись. Солнце и Регул А отделяют друг от друга примерно семьдесят световых лет. Семьдесят световых лет – через ничейные парсеки и через пространство «мумий»!

Черт возьми, вот это настоящее дело. Можно почувствовать себя первопроходцем, да и стрелять ни в кого не нужно. Наоборот, вести себя незаметно. Проскользнуть, просочиться через кордоны союзников и врагов. Это сложно, это опасно, но это – вызов! Я даже почувствовал сиюминутную гордость. Будет о чем рассказать внукам, если я выживу!

– Вы эту кашу заварили, Ильин, вам и расхлебывать… – Иванов похлопал рыжеватыми ресницами с самым невинным видом. – Справедливо, я полагаю?

Ага, с тем же успехом можно было повесить на меня всю войну с «мумиями».

– Капитан Шеремет прошла специальную подготовку, – продолжил Иванов. – Мы ее давно готовим к этой миссии, и второго специалиста, который смог бы командовать Дзета-Икс-Ноль, у нас пока нет.

– Давно? – удивился я. – До начала войны?

Иванов кивнул.

– Мы должны были предусмотреть, и мы предусмотрели все возможные варианты. Включая те, которые позволили бы нам избежать участия в войне или разорвать союз в одностороннем порядке. У «островитян» и, тем более, у Крылатых много партнеров и просто доброжелателей в самых разных структурах – от Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН до глав корпораций и местечковых правительств. И сделать что-то вопреки их воле будет очень сложно. Но возможно.

– Командир авианосца Гвини приглашает вас, господа, на обед, – сообщила Надежда Шеремет.

– О! – Иванов одернул китель, поправил фуражку. – Война войной, а обед по расписанию.

Коммандер Ирвин усмехнулся. Шеремет снова взглянула на меня и отдала свой первый приказ:

– Обесточьте все, что включили. И тоже ступайте обедать.

Мне захотелось щелкнуть каблуками, но я сдержался.

Столовая была всего-то в два раза меньших размеров, чем ангар, в котором остался экспериментальный корабль. Я уселся за стол, потрогал рукой пластиковое панно позади себя. За ним скрывались ребра шпангоутов, коммуникации, затем – три дюйма брони, а дальше – только пустота. Во все стороны – на миллионы километров пустота, в которой изредка проносятся похожие на обмылки ледяные астероиды пояса Койпера. В столовой все зафиксировано, столы и табуреты привинчены к палубе на случай, если вдруг откажет гравитроника; вдоль подволока змеятся хромированные поручни. Поэтому стороннему человеку такая обстановка показалась бы неестественной, статичной, как театральная декорация, но нам было не привыкать.

Еду раздали на подносах с ячейками, закрытыми сверху пленкой. Первое в меню отсутствовало (можно было взять тубу с бульоном), но паста, мясо, салаты оказались только-только приготовленными. И приготовленными на славу.

Командир «Мемфиса» – седоусый афроамериканец крупного телосложения – восседал во главе стола. Есть ему, очевидно, совсем не хотелось, поэтому он, ковыряясь вилкой в салате, развлекал Иванова разговором.

– «Мумии» забросили в систему несколько кораблей радиоэлектронной борьбы…

– Сколько-сколько? – переспросил Иванов, жуя.

– Ну, несколько. Три-четыре, никто точно не знает. Они подключаются к серверам удаленных колоний – тем, что на Плутоне, на Обероне, на Макемаке, защита там слабая. Загружают в нашу сетку пропагандистские ролики.

– Я еще не видел, – признался Иванов. – Учат нас, как родину любить?

– Последний ролик был о том, что союзнические силы разбомбили аграрную планету «мумий», которая кормила весь их сектор кукурузой и козлятиной. Несколько миллионов мирных ходячих мертвецов погибли. Атмосфера навсегда загажена, жизни там больше не будет, и даже солнце появится только тогда, когда закончится ядерная зима: лет через триста.

– О! – поднял вилку Иванов. – Наверняка Сводная эскадра постаралась. Это как око за око. В смысле – око за Титан.

– Наши враги сообщают нам о наших же победах? – насупилась капитан Шеремет. – Умом «мумий» не понять.

– Потом был еще один ролик, – командир «Мемфиса» усмехнулся. – «Мумия» разматывает бинты, а под ними оказывается мальчишка лет четырнадцати: розовощекий, голубоглазый, и он так невинно улыбается, глядя в камеру.

– Ильин видел врага вблизи, – Иванов небрежно махнул рукой в мою сторону. – Евгений, это правда, что у «мумий» – розовые щечки? И глазки голубые?

Я вздохнул. Вспоминать ту пещеру не очень хотелось, тем более за едой. Я проглотил, что в тот момент жевал, вытер губы салфеткой и ответил:

– Никак нет. Глаза у «мумии» черные, без белков. А кожа коричневая, как кора дерева, и морщины глубокие. А еще та «мумия» была женщиной. Только это было не понять, потому что ее истязали долгие годы. До тех пор, пока она не превратилась в злобное чудовище. Вот такой была «мумия», с которой мне удалось познакомиться.

Молчание длилось секунд пять. Потом командир «Мемфиса» изрек:

– Неудивительно, что у нас с ними до сих пор нет дипломатических отношений.

– У нас с ними рельсотронная дипломатия, – отозвался Иванов. – Увидели друг друга на радарах, и – бабах! Правильно я говорю, Ильин?

– Так точно, – ответил я, опустив глаза.

– Точно! – сам себе поддакнул Иванов и отодвинул поднос. – Как говорят в народе, не всяк тот враг, кто на тебя срет, и не всяк тот друг, кто тебя из дерьма вытаскивает. Вы слышали такую поговорку, Джозеф? – спросил он командира «Мемфиса». Тот неопределенно взмахнул светлой ладонью.