Пряные дни - Илья Александрович Шумей

рану, уехал обратно. Игорю казалось, что он до сих пор слышит его отчаянную ругань, разносящуюся над полем.

Света сдуру перекинулась сразу, как только перебралась на тот берег, и тут же получила в нос бодрящую порцию щедро рассыпанного по траве молотого перца. Теперь она, вся в слезах и в соплях, медленно приходила в себя на заднем сидении его пикапа.

В строю оставался один лишь Пашка, рыщущий сейчас где-то там в буреломе. Он являлся наиболее опытным следопытом в их небольшой команде, но Оксане он и в подметки не годился. Игорь, правда, надеялся, что ранение помешает ей запутать след должным образом, но, похоже, напрасно. Даже если предположить, что Пашке удастся разгадать ее уловки, с единственным уцелевшим бойцом дальнейшая операция теряла всяческий смысл.

Проклятье! К боли в ноющей после удара табуреткой голове теперь добавилось унижение от провала столь незамысловатой, казалось бы, операции. Всего-то делов — втроем выследить в сухом и нехоженом лесу одного, причем, серьезно раненного беглеца. Ан нет же! Осрамились так, что теперь их малым детям в пример ставить будут. Пример того, как не надо делать. Арсений уже наверняка дома про них наябедничал.

Игорь мог вытерпеть боль, был готов терпеть лишения и неудобства, если того требовала ситуация, все что угодно, но только не позор. В приступе бессильной злобы он ударил кулаком по капоту. Его неугомонная сестричка еще поплатится, она еще горько пожалеет, что вздумала идти против интересов Стаи и, что гораздо важнее, против воли Ирены! Да и у него самого теперь появилась еще одна веская причина довести эту охоту до конца.

Затянувшаяся погоня за Оксаной все больше приобретала характер личной вендетты.

Едва осязаемый порыв ветра всколыхнул ночной туман, и из темноты выступил обнаженный мужчина. Он был невысок, плотно сбит и совершенно не смущался своей наготы.

— Ну что, Паш, есть новости? — поинтересовался Игорь без особой надежды в голосе.

— Вот, — мужчина вложил в его ладонь стреляную гильзу, — это весь улов.

— Хм, — Игорь поднес гильзу к глазам. — «Парабеллум». Занятно, не ожидал такого поворота.

— А разве Фазиль пулю еще не достал?

— Достал, но подробно изучить пока не успел. Потом сравним, но я уверен, что все сойдется.

— Что это нам дает?

— Если бы пуля была выпущена из «Макарова», то я даже концов искать не стал бы — бесполезно. А так круг поисков здорово сужается, хотя ты прав, это нам ровным счетом ничего не дает.

— Почему же?

— Возможно, нам и удастся отследить ствол, но найти Оксанку он не поможет, — Игорь повернулся к Паше. — Что там со следами?

— Глухо, — угрюмо буркнул тот и, поставив ногу на бампер машины, начал отскребать ее от присохшей грязи. Отчитываться о собственной неудаче — невелика радость. — Там не следы, а какое-то кружево с виньетками. Плюс вонь на всю округу, что у меня аж глаза слезятся. Можно до утра пробегать, да так и не разобраться.

— В «молоко», — заключил Игорь, убирая гильзу в карман.

— Попробуй зайти с другого конца, — предложил Паша. — Куда, по-твоему, она могла податься?

— Да кто ее знает! Сейчас она может находиться где угодно в радиусе примерно десяти километров.

— Но Оксана ранена! Ей непременно потребуется медицинская помощь.

— Я это знаю. И она это знает. А единственный травмпункт в округе расположен в Омулях, где вся полиция после ее выходок и так с высунутыми языками носится. Туда она не сунется, — Игорь рассеянно почесал нос. — Оксанка, конечно, умеет мыслить парадоксально, поэтому один мой человек за травмпунктом все же присматривает, но я не думаю, что она на такое пойдет. Слишком рискованно. Так что задача сводится к предыдущей — сейчас она может находиться где угодно.

— На своих двоих она далеко уйти не могла.

— Ночью ей вряд ли удастся поймать попутку, но уже утром она почти наверняка окажется вне пределов досягаемости.

— Тогда, пока не поздно, надо перекрыть ей все пути к бегству! Выставить посты на дорогах…

— Нас с тобой осталось только двое, — невесело усмехнулся Игорь, — маловато. На все дороги не хватит.

— Путь и полиция побегает немного, — предложил Паша. — Оксана с Колей ведь и их головная боль тоже.

— Что верно, то верно, только от этого куда больше проблем, нежели пользы. Омульское ОВД на ушах стоит, весь телефон мне уже оборвали — объяснений жаждут. Мне теперь придется исполнять перед ними танец маленьких лебедей с саблями и бубном, чтобы хоть как-то их утихомирить. Этот пожар необходимо максимально быстро затушить, а в таких условиях чего-то от них требовать — только дополнительно его раздувать. Сейчас любое проявление рвения с их стороны абсолютно излишне и чревато дополнительными осложнениями.

— Почему?

— Маловероятно, конечно, но если вдруг полиции несказанно повезет, и они Оксанку захомутают, то обратно нам ее уже никак не выцарапать, — Игорь крякнул. — Такой вариант для нас категорически неприемлем. Семейные дела и решать надо тихо, по-семейному.

— Ладно. Сейчас-то что делать будем?

— Сворачивайся, — махнул рукой Игорь, — домой поедем. На сегодня хватит.

— М-да, — Паша вздохнул. — Надо признать, что твоя сестричка оставила нас с носом.

— Угу. Ты только при Свете таких слов не говори, хорошо? Про нос…

— Я понял, — Паша забрал с капота пикапа свои джинсы и начал одеваться. — Как ты предполагаешь действовать дальше? Вряд ли Оксана второй раз так глупо засветится, как ее теперь искать?

— Теперь пускай моя мать сама этим занимается, — произнес Игорь, складывая карту, — у меня и так уже полон рот проблем из-за ее фантазий.

— Ирена? Но каким образом ей удастся разыскать девчонку?

— Я полагаю, что не далее, чем завтра, она призовет Стаю на Облаву. Убийство сородича — достаточно веская для того причина. Недостатка в людях больше не будет.

— Такое решение понравится не всем, — с сомнением заметил Паша. — Обязательно будут несогласные, и Кирилл Геннадиевич в их числе.

— Он, несомненно, мастер толковать Правила в свою пользу, когда они допускают различное прочтение, но не посмеет открыто их нарушить. Иначе это станет концом для него, как для Вожака, — Игорь отвернулся, направляясь к водительской двери, и Паша не мог видеть, как на его губах промелькнула злорадная усмешка. — Ирена, как одна из Старейшин, имеет право объявить Облаву, и она это сделает, пусть даже жертвой станет ее собственная дочь! Уж я-то ее знаю.

— Я одного только никак в толк не возьму, — босоногий Паша, застегивая рубашку, забрался на переднее сиденье, — с чего Оксана вдруг так взбеленилась? Какая шлея ей под хвост попала? Сперва она ни с того ни с сего сбежала из дома вместе с сыном,