Тот, кто ходит сам по себе - Евгений Щепетнов

Любил я иногда посмотреть ролики «Женщины за рулем» и каждый раз поражался глупости маневров, совершаемых этими «водя тельницами». Смотришь, как дама таранит припаркованные автомобили или припирает слесаря СТО к стене, и думаешь – ну как можно было сделать ЭТО?! Как можно вести себя настолько тупо, на уровне умственно отсталого жителя джунглей?

Так и тут – ты студентка университета, ты изучаешь магию, насколько я понял, ты не из худших студенток, так какого же черта считаешь, что никто не сможет покуситься на твою жизнь и здоровье, воспользовавшись твоей кровью? Неужели вас, ослиц эдаких, не учили, что нужно уничтожать волосы, ногти и тем более кровь – и лучше всего делать это в огне?! У вас ведь на генетическом уровне должно быть заложено – «Кровь – в огонь! Никому не капли моей крови!» Я, человек из другого мира, абсолютно технологического мира, где нет магии, знаю эти непреложные истины, а ты – нет?!

Дура ты, Амалия, и больше никто! Я вообще‑то считал тебя умнее.

Но это печальное обстоятельство, открытое мной на протяжении последних минут, ничуть не повлияло на мою решимость защитить эту наивную дурочку. Прелесть, какую дурочку! Прекрасную дурочку!

Вот только как это сделать, чтобы не раскрыть себя, – этого я пока не знал. А раскрывать свои способности не хотелось. Не знаю, как черный кот может узнать о том, что я выдал их шайку, но в глубине души я знал, что так и будет, и подозревал, что расплата за разглашение тайны последует вскоре после «предательства» и результат мне очень даже не понравится. Против десятка котов, умеющих нырять в подпространство, не устоять ни одному существу, будь он даже таким гениальным типом, как я. Ну… почти гениальным!

Мы поели. Амалия достала из холодильного шкафа, принцип работы которого я так и не понял, несколько пакетов, в которых были пироги и жареная рыба, и подогрела продукты каким‑то заклинанием (небрежно махнув рукой и шепнув несколько слов). Потом пили что‑то вроде чая – мне она налила в блюдечко, сетуя, что не может угостить молоком. (Почему все уверены, что кошек надо поить молоком? Идиоты! После молока они точно обдрищут все углы, я специально интересовался в Инете, знаю! )

Чай был сладким, рыба вкусной, и через полчаса мир уже не казался таким враждебным, а в голову начали приходить дельные мысли о том, как победить вражескую армию мажоро‑колдунов.

Я перебирал варианты, отбрасывая их в сторону, пока не остался один – простой и убойный, как винтовка Мосина, как нож, которым можно зарезать любого, даже черного колдуна, строящего коварные планы. А начинать нужно было вот с чего: дождаться, когда Амалия выйдет из комнаты, и попытаться спрятать либо уничтожить предательские объекты. Уничтожить точно не получится – камин не горел, – остается лишь прятать в университетские воздуховоды.

Пока мы завтракали, Амалия больше со мной не разговаривала, смотрела в пространство остановившимися, потускневшими глазами, будто в ней слегка притух огонь жизни.

Нет, так‑то я ее понимал, ничего хорошего нет в вызове на ковер к ректору, уж точно там не будут раздавать плюшки и всякие такие благости, предназначенные прилежным ученикам. Каждый, кого вызывает начальство, подсознательно ожидает чего‑то вроде акта изнасилования – в основном мозгового, а иногда и реального. (Доходили слухи об особо любвеобильных заведующих кафедрами и ректорах! Слава богу – мне коснуться этой гадости не пришлось. Но я и не девушка‑красотка! А дыма без огня не бывает, нет? )

Уже почти совсем одетая, готовая к выходу, Амалия вдруг притянула меня к себе, прижав к упругой груди, и с грустью сказала, тяжко вздохнув, отчего ее крепкие полушария едва не выскочили из тесного лифа:

– Знаешь, чего они потребуют? Чтобы я отдала тебя им! Чтобы они произвели над тобой свои мерзкие эксперименты! А еще – чтобы я на какое‑то время уехала из университета. А мне так не хочется возвращаться домой! Папаша будет очень недоволен, очень! Я тебя им не отдам, это точно. Пошли они все к демону в зад! А что касается изгнания – а за что? Если магистры не докажут, что в тебе сидит демон и что я специально натравливала тебя на этого придурка – за что меня изгонять? Уверена – сейчас будет ныть о том, что я своим поведением бросаю тень на университет, что мне нужно некоторое время побыть дома, и когда все успокоится, я вернусь через годик, через два! А знаешь, что будет, когда я появлюсь дома? Папаша тут же сосватает меня за придурошного Генадара Шимунского, потому что папаша этого полудурка обещал оставить ему все состояние, вернее, не ему, а его отпрыску, моему сыну! Ты представляешь?! Я ради земель, ради капитала должна спать с парнем, который не может сложить два и два, путает дни недели и только и делает, что развлекается с рабынями, которых папаша ему накупил целый десяток! А знаешь, зачем накупил? Чтобы дебил не гонялся за свободными женщинами и не пытался их изнасиловать! Пока я тут – я в безопасности, но стоит мне очутиться дома… о‑о‑о‑о! Как он будет рад!

Амалия вдруг зарыдала, и краска с ее уже накрашенных глаз потекла по лицу:

– Ну почему, почему я такая неудачница? Почему я не родилась в какой‑нибудь обычной купеческой семье, где гордились бы, что у их дочери проявились магические способности?! Ты представляешь, мой отец стесняется того, что его дочь учится магии! И это при том, что детей дворян в университете просто‑таки толпы! Им, видишь ли, это обучение не постыдно, а для баронессы Зонген‑Мальдар – неприлично!

Она вытерлась платком, достала зеркальце, удалила пятна краски ватным тампоном и уже нормальным, спокойным голосом продолжила, быстро накладывая на лицо прежний макияж:

– Все дело в этих землях и в капитале. Я не удивлюсь, если ректора уже подмазали, чтобы он постарался меня отсюда убрать. Под любым предлогом! По слухам, граф Шимунский тяжко болен и долго не протянет. Состояние достанется полудурку, а тот мгновенно пустит его по ветру. Все, что накопили предки Шимунских, все, что добыл и заработал старый граф, – все по ветру! Умственно отсталый парень не способен сохранить капитал. Он на самом деле глупый – я общалась с ним на балу, мы тогда были еще подростками. Так вот – он двух слов связать не может, ты бы видел его! Два года я выдержала в университете, два года! Два года отец исправно снабжал меня деньгами, содержал, выжидая, надеясь, что я одумаюсь! Похоже, что теперь он перешел к открытым боевым действиям.

– Мяу‑у‑у‑у… мяв! Мяв! Мяв! – удрученно сказал я, и это значило: «А может, ты еще рано волнуешься? Да мало ли зачем вызывает ректор! » Но это ничего не значило, пустые слова, в глубине души я понимал, что скорее всего она права – если дело обстоит именно так, как сказала Амалия. Похоже, что моя Аленушка запуталась в водорослях и тихо идет на дно…