Утраченный покой - Любовь Михайловна Пушкарева

только проблема близнецов стояла на месте. Каждое утро я всматривалась в них vis-зрением и уже помнила их черную vis-систему до каждой вены, но так и не находила слабого места, не представляла, куда нанести удар, чтобы разрушить ее и при этом не убить их. Разрушив vis-систему, я бы «подключила» их к зеленым накопителям, или Лиан бы их кормил, пока мы не восстановили им крылья. Хороший план, только нет ни малейших идей по его выполнению.

Через пару дней Родж доложил – он нашел то, что нужно. Питомник какой-то редкой породы Caucasian Shepherd Dog. Огромные, мохнатые, как овцы, зверюги уже две тысячи лет назад помогали пасти стада и убивали волков. А сейчас эта порода все чаще выставлялась на подпольные бои.

12

И вот ранним погожим утром я и Тони выехали в неблизкий путь в штат Висконсин, где недалеко от Мэдисона и жил этот заводчик страшных псов.

Поездка вышла приятной: Тони нравилось путешествовать, мне тоже. К вечеру мы добрались до тихой приличной гостиницы и сняли номер. Я без всякого зазрения совести выперла волка спать в кресло, раз уж он не захотел селиться отдельно, и строго настрого приказала «не дурить». Повздыхав для вида, он согласился и уснул раньше, чем я вышла из душа.

А утром, сделав контрольный звонок и уточнив дорогу, мы выехали к цели нашего путешествия.

– Хорошо тут… Хорошее место, – обронил Тони, когда мы проезжали мимо беленькой опрятной фермы.

– Ты так и не стал жителем большого города? – с улыбкой поинтересовалась я.

Иногда Тони думал и говорил, как настоящая шпана, а иногда – как правильный сельский парень.

В ответ волк пожал плечами.

– У меня было хорошее детство… Я был плохим.

– Очень мало людей так о себе скажут, – обронила я.

– Я все время злился, меня всё раздражало, а Чак и сестры удивлялись этой злости, не понимая, чего я всё время злюсь. А причин и вправду не было. Я жутко ненавидел мать за то, что она меня не замечала, и ненавидел сестер за то, что о них она заботилась.

– А Чака ты тоже ненавидел?

– Хм… И да, и нет. Он очень хорошо ко мне относился, даже тогда какой то частью умишка я это понимал. Он всегда старался меня понять, ни к чему не принуждал, не давил. Естественно я не ценил этого… Они: Чак, мать и сестры –были семьей, были счастливы… А я был лишним.

– А когда ты перестал их ненавидеть? – продолжила расспрашивать я.

– Когда узнал, кто я, – мрачно ответил он. – Не так-то весело жить с осознанием, что ты злобный псих, бесящийся по пустякам, и когда стала понятна причина всего этого – все встало на свои места. Все волчата сбегают из людских семей, кто раньше, кто позже… Кого-то запихивают в психушку и превращают в овощ… А мои со мной такого не сделали, хоть я и очень старался их к этому сподвигнуть, – грустно усмехнулся он.

– Ты не считаешь людей «мясом»?

– Отчего же. Считаю. Большинство – полные ничтожества, мясо. Только ведь и среди волков таких больше половины, и они еще отвратительнее, как та сучка, от которой отказались свободные.

Надо же… в который раз убеждаюсь, что практически всё на этом свете не такое, каким кажется на первый взгляд. Глупышки флерсы оказались совсем не глупыми и очень ответственными… Шон Чери, веселый красный divinitas, оказался мрачноватым и опасным инкубом с ворохом скелетов в своем шкафу; инкубом, вырастившим дочь-универсала. Вот и Тони… далеко не ограниченный, агрессивный, живущий животными инстинктами волк. Если бы его отец не был оборотнем, готова спорить на что угодно, Тони играл бы в местной детской лиге в футбол, потом обязательно пошел в армию, а вернувшись, женился на первой школьной любви и осел бы на ферме или стал бы копом. Правильный парень, несмотря ни на что… И как он ухитрился таким остаться? Вернее, кто помог ему таким стать? Не мать – она его отвергла… Значит, отчим и сестры… Чего только ни бывает в этом лучшем из миров…

– А как ты выжил на улице?

– О, там я мог отпустить вожжи… Физическая сила плюс «бешенство», и я быстро стал во главе таких же отморозков, как сам. Удивительно что я выжил… Слишком часто нарывался.

– Искал смерти?

Он пожал плечами.

– Может быть. Но я считал, что пробую себя. Узнаю себя и границы, до которых могу дойти…

– А границы были?

– Были. Хвала Богу – были.

– А к Седрику как попал?

– Надо было вливаться в стаю. Свободную стаю. А я не хотел. Они считали меня отбросом. Двуличные твари! Прикидываются добропорядочными днем, а ночью рвут друг другу глотки в поединках.

– А у Седрика нет поединков внутри стаи? – удивилась я.

– Нет, конечно. Лечить или терять волка просто так, без причины – глупо. А кто какого места достоин – ему видней, он же чует силу каждого из нас, силу зверя и человека.

За такой отвлеченной беседой мы добрались до опрятного домика, окруженного просторными вольерами с высокой оградой. Нашу машину встретил разноголосый басистый лай. Крупные, очень мохнатые собаки с массивными головами насторожено облаивали нас, как бы предупреждая: «Это наша территория, берегитесь, чужаки!».

Показался хозяин, крепкий мужик средних лет, на вид такой же опасный, как и его собаки. Он окинул нас цепким взглядом, и я тут же вцепилась в Тони, обезоруживающе улыбаясь. Уже после первого звонка этому собакозаводчику стало ясно: женщин он просто не воспринимает. Вот и приходится разыгрывать спектакль «Мой обожаемый мужчина и я, его тень».

– Здрасьте, – протянул он руку Тони, тот ответил крепким рукопожатием.

– Так значит, хочешь посмотреть на них в деле? – наш собеседник не стал ходить вокруг да около.

– Да, – твердо ответил мой спутник, войдя в роль сурового парня.

– Это не дешевое удовольствие.

– Я знаю.

Тут противный дядька впервые окинул меня взглядом.

– Дамочку оставь дома.

– Нет. Она со мной.

Тот хмыкнул

– Ну, как знаешь. Ладно, пойдем, покажу своих малышей. Познакомлю.

Следующий час нас знакомили с шестью огромными псами, рассказывали, кто родители, сколько лет, сколько отпрысков и сколько у них боев и побед. Одна сука была беременна, что и послужило официальной целью визита – присмотреться к породе,