Утраченный покой - Любовь Михайловна Пушкарева

рычание собак гулко отзывалось в голове. Больше всего на свете хотелось заткнуть уши и выбраться из этого ангара, но я боялась бросить Тони, ему тоже было паршиво: сначала vis выела его физическую силу, подарив адреналиновый и сексуальный всплеск, а теперь, лишившись всех сил, и физических, и «нечеловеческих», он держался лишь за счет воли. Не думаю, что он сможет хоть что-то запомнить из техники собачьего боя.

Но поступить иначе я не могла: он мой волк (я никак, даже про себя, не могла начать называть его псом), и он должен знать свое место и контролировать себя.

В конце концов, я поняла, как мне переработать полученную грязную силу: мысленно я пустила пса вскачь, чтобы он насладился бегом, запахами и свободой, выплеснул агрессию и неудовлетворенность в движении.

Как только мой мысленный пес – помесь хаски с монструозными бойцами – унесся, мне стало намного легче; я разворачивала перед ним картины и запахи леса-заповедника, в котором мы были вчера.

Тони робко потянулся ко мне, и я взяла его за руку, подпитывая. Тут же «мой пес» прекратил бег и принялся высматривать добычу, опять наполняясь агрессией и готовностью кому-нибудь впиться в глотку. Пришлось отобрать свою руку из отчаянно цеплявшихся пальцев оборотня, и вновь направить «своего пса» в бесцельный, но приятный бег.

В таких ментальных играх-упражнениях для меня и прошел остаток боев. Арни, к глубокому удовлетворению своего хозяина, без лишнего шума и пыли порвал соперников каким-то своим персональным коронным приемом. Хвала Свету, Тони к концу драки настолько пришел в себя, что смог перекинуться парой фраз с собакозаводчиком и договорился о следующей встрече и покупке видео боев. Я же не помню, как мы дошли до машины – была в своей реальности, справляясь с силой, и вынырнула из нее, лишь заметив, как Тони тяжело плюхнулся на водительское сиденье, закрыв глаза и даже, казалось, перестал дышать. Я взяла за его руку, безвольную и тяжелую, и поднесла к лицу – теперь уже можно влить в него сколько угодно, пусть хоть перекидывается, зрителей-то уже не осталось. Но тут я ошиблась: как раз когда я приложилась губами к центру ладошки, перед лобовым стеклом прошел собакозаводчик и, увидев эту сцену, скривился. Ну и пусть – легенда «Мой обожаемый мужчина и я, его тень» получила еще одно подтверждение. Получив силу, Тони сел ровнее и как-то аккуратно поинтересовался:

– Ты не злишься?

Я задумалась: наверное, мне надо злиться, ведь он слишком далеко зашел, а намеревался идти еще дальше, но и я наделала лишнего, и не от испуга – я совсем не испугалась его, а от раздражения и досады – так что мы квиты.

– Мал ты еще, чтоб я на тебя злилась.

Озадаченный таким ответом, он посидел, подумал и, заводя машину, обронил.

– Ну да, ты хозяйка.

– Угу. И не забывай об этом, волк.

– Пес, – он произнес это с удовольствием. – Ты ведь сможешь меня перекинуть в вот такого… как Арни.

Я со вздохом ответила:

– Ты сам должен перекинуться в Арни. Давай поговорим об этом позже.

Но видя, как он скис, не выдержала и буркнула:

– Могу. Могу перекинуть тебя в такого, но в прошлый раз ты вообще расслабился и ничем мне не помогал – так не пойдет, понял?

– Понял, хозяйка. Исправлюсь.

В такие моменты я не знала, издевается он или вправду так рьяно демонстрирует послушность, так что решила дипломатично промолчать.

Когда мы приехали к своей гостинице, прежде чем выйти из машины, Тони приблизился. Нормальный бы мужчина потянулся для поцелуя, но ТиГрей изогнул шею, при этом просительно и немного испугано косясь. К счастью, я достаточно успела его узнать и понимала, к чему всё это – он боится, что я все же злюсь на него. Ведь повела я себя в ангаре достаточно жестко, и дав ему силы, чтобы он мог вести машину, больше в разговоры не вступала и не касалась его. И вот теперь он просит или наказать его, или продемонстрировать прощение. Но я уже столько сегодня от него взяла и отдала, что еще одного обмена силой мне ну никак не хотелось.

– Тони, я не волк и не полуволк, так что убери свою шею. Мы сейчас пойдем в номер и спокойно поспим, а завтра у нас все будет хорошо.

Может, я и не права, но я ведь не обязана плясать под его дудку и делать то, что мне совсем не хочется и в чем нет острой нужды.

– Мне снять отдельный номер? – спрятав эмоции, поинтересовался он.

– А что, в этом есть необходимость?

Он на мгновение задумался

– Нет.

– Значит, спишь в кресле.

Он молча кивнул и расслабился.

На следующий день действительно всё было хорошо. Оказалось, что несмотря на то, что почти все бои Тони «пропустил», борясь с беспамятством, коронный прием Арни он все же увидел и запомнил, и до сих пор находился под впечатлением от оного. ТиГрей сам смотался к собакозаводчику за видео с боями, оставив меня нежиться под солнышком, прогуливаясь по тихим сонным улочкам, и после полудня мы выехали домой.

Тони был задумчив, я тоже. Я считала, что ему надо повидаться с семьей, пусть не со всей, но хотя бы с отчимом или сестрами, но не знала, как начать разговор. В конце концов, я пошла напрямик

– А что твоя семья знает о тебе? Вы виделись с тех пор, как ты ушел из дома?

– Нет.

И замолчал.

– Так что они знают о тебе? – не отстала я.

– Ничего.

– Значит, они думают, что ты мертв или в тюрьме, или скололся…

Он молчал.

– Не слишком ли жестоко, а?

– А что я могу сделать!? Заявиться на семейный обед со словами «Здрасьте, а вот и я!»?

– Нет, ты бы мог где-нибудь встретиться с Чаком и коротко сообщить, что ты в порядке, узнать, в порядке ли он и твои сестры.

– Ты молчишь о матери… – буркнул он.

– Молчу, – согласилась я.

Какое-то время мы ехали в тишине.

– Хорошо, заедем, – решился Тони, – я повидаю Чака… и только.

– И только, – согласилась я.

Сказано – сделано, мы сделали крюк и остановились на ночь в небольшом городке в единственной гостинице, взяв уже по привычке один номер на двоих. Кровать оказалась огромной, а вот кресла