Девственница - Джуд Деверо

– Перестань хотя бы на минуту думать тем, что находится у тебя в штанах! Твой рыцарь ненавидит нас и не скрывает этого. А теперь я пойду ужинать, потому что очень проголодалась. Мне позволено есть, или ты дал обет уморить меня голодом?

Ноздри Роуана гневно раздулись, но он не ответил на выпад.

– Иди. Ешь. Кто я такой, чтобы что-то тебе запрещать?

Он повернулся и пошел к залу. Джура хотела последовать за ним, но Филипп попытался взять ее за руку.

– Ланконийские воины не держатся за руки, – строго сказала она. – И распрями плечи. Какой ты ланкониец, если будешь сутулиться?

– Да, сэр, – ответил Филипп, выпрямляясь, и Джура не стала его поправлять.

– Может, мы сумеем найти тебе одежду, более подобающую ланконийскому воину? – с улыбкой спросила она.

– И кинжал? – выпалил он, блестя глазами.

– Обязательно.

Длинные раскладные столы уже были расставлены в парадном зале, и слуги вносили блюда с мясом и овощами. Джура хотела занять место в конце стола, но Роуан, хмурясь, показал на соседний с ним стул. Филипп следовал за ней как тень.

– Филипп! – окликнула сына Лора, сидевшая по другую руку от Роуана, и поманила его к себе.

– Джура позволит мне сесть рядом с ним, – уверенно сказал мальчик, держа спину прямо.

Лора стала подниматься, но Роуан остановил ее.

Священник благословил еду, и пятьдесят с лишним обедающих заработали челюстями с таким усердием, словно век голодали. При этом они громко спорили об оружии, лошадях и о том, кто из них лучший воин.

Через некоторое время двое вцепились друг другу в глотки. Каждый пытался придушить врага. Роуан, уже привыкший к вспыльчивости ланконийцев, все же не был готов к подобным взрывам. В этот момент он как раз беседовал с Лорой и не успел среагировать немедленно.

В отличие от Джуры. Она вспрыгнула на стол, почти свалилась на дерущихся и ловко сбила с ног обоих, так что все трое рухнули на пол, в горы мусора, распугав лающих собак.

В падении Джура успела вытащить кинжал.

– Я вырежу сердце каждому, кто попытается помешать мне обедать! – завопила она.

Мужчины немедленно успокоились и поднялись с пола.

Остальные обедающие почти не обратили внимания на вполне обычное происшествие, но для англичан подобное было немыслимо. Джура встала, отряхиваясь, и увидела лица Роуана и его рыцарей. Англичанка отскочила к стене и испуганно взирала на Джуру, прижимая к себе сына.

Джура не поняла, чем так переполошила англичан. Лицо Роуана было красным, как свекла, на шее вздулись жилы, подбородок дергался. Остальные рыцари в ужасе взирали на нее.

Джура сунула кинжал в ножны.

– Еда остывает.

Филипп вырвался из материнских объятий, бросился к Джуре и обхватил ее ноги. Она положила ладонь на голову мальчика и улыбнулась. Потом, нагнувшись, взяла его за плечи и отстранила, чтобы как следует рассмотреть.

– Что это такое? Страх? У ланконийца?!

– Девочки не могут драться с мальчиками, – прошептал малыш.

– Верно, но это всего лишь Ребан и Сексан. Они вечно дерутся. А теперь распрями плечи, стой гордо и…

Джура осеклась, потому что Лора, немного опомнившись от шока, схватила сына.

– Как ты смеешь? – прошипела она. – Как ты смеешь касаться моего сына и учить его насилию? Ты не женщина! Тебя нельзя подпускать к детям!

Джура шагнула к Лоре. Взгляд ее сделался жестким и холодным. Роуан поспешно встал между женщинами.

– Иди за мной! – велел он Джуре тоном, которого она до сих пор от него не слышала.

К этому времени ланконийцы уже забыли о еде. Всем было любопытно узнать, чем кончится дело. Драка и прыжок Джуры через стол не считались чем-то особенным, но никто не понимал, что творится с этим странным англичанином. Злится, потому что женщина-стражник остановила драку? Но это ее обязанность!

– Иди за мной, – процедил Роуан.

– Я голодна, – отговорилась Джура, глядя на столы, где быстро исчезала еда.

Но пальцы Роуана сомкнулись на ее предплечье. Не успела она опомниться, как он потащил ее к двери. Джура пыталась вырваться, но он крепко держал ее, поэтому она прокляла его за то, что опозорил ее перед людьми.

Роуан затащил ее в открытую дверь маленькой кладовой, где хранились бочонки эля и медовухи.

– Никогда, – бросил он ей в лицо, едва дверь за ними закрылась, – никогда моя жена не станет вести себя подобным образом!

Гнев душил его с такой силой, что он едва выговаривал слова:

– Словно доступная всем шлюха! Прыгать на столы… и бросаться всем телом на этих мужчин!

Никак он спятил?!

– Это мой долг, – терпеливо объяснила Джура. – Женщины-стражницы обязаны гасить ссоры и драки, особенно я, как представительница Тала. Будь в зале Джералт, он справился бы сам.

Лицо Роуана приобрело фиолетовый оттенок.

– Тал мертв. Король отныне я! И я улаживаю споры между своими людьми. Не моя жена.

Тут уже разозлилась Джура:

– Теперь я начинаю понимать! Дело в том, что я женщина. Думаешь, что ланконийки так же трусливы и ни на что не годятся, как твоя сестрица?

Он шагнул к ней.

– Оставь мою сестру в покое. Я говорю, что отныне ты не будешь разыгрывать из себя воина. Ты женщина и веди себя как таковая.

Этот человек просто бредит!

– Я должна целыми днями сидеть и шить, чтобы доказать тебе, что я женщина? Или я похожа на мужчину?

Роуан невольно оглядел ее крепкое тело с высокими, стоявшими торчком грудями, округлыми бедрами и упругой попкой, которую туника облегала так соблазнительно. И в тысячный раз проклял свой вспыльчивый нрав, заставивший его поклясться, что он не прикоснется к этой женщине.

– Ты станешь повиноваться мне или горько пожалеешь, – бросил он.

– И что ты сделаешь? Посадишь меня под замок? Но кто будет подчиняться твоим приказам? Ланконийцы? Попробуй тронуть меня пальцем, и ты не выйдешь живым из ворот Эскалона. И на этом настанет конец твоим ребяческим планам объединения племен.

Роуан стиснул кулаки. Никто не обладал такой способностью выводить его из себя, как эта женщина. Он справлялся с глупыми сыновьями дядюшки Уильяма, ни разу не потеряв терпения. И уж тем более никогда не злился на женщин. Женщины – милые создания, предназначенные для того, чтобы утешать мужчину и слушать все, что он говорит, с широко раскрытыми, обожающими глазами. Если мужчина отправлялся на охоту, по возвращении он мог расписывать жене опасности, поджидавшие его в лесу, а ей следовало ахать и охать, поражаясь его храбрости. Но Джура вполне могла принести с охоты куда более завидную добычу, чем он сам.

– У тебя совсем нет женских одежд? – спросил он. – Почему ты ходишь в подобном виде?

Он брезгливо ткнул пальцем в широкие штаны и высокие сапоги.