Зодиак - Ромина Рассел

В голосе Хайсена я уловила приглашение узнать его лучше. Мне и самой этого хотелось. И чем больше он открывался, тем больший интерес вызывал у меня. Я понимала, что мне следовало бы помалкивать о себе, по крайней мере пока, но держать с ним дистанцию было сложно. Я даже поймала себя на мысли, что мне нравится наше сближение.

– Ты – истинный Весианец, – сказала я, указывая на заголовок на одном из мониторов. – Мне нравится, что в вашем Доме уделяют много внимания науке и изобретениям.

– Что ж, всегда приятно встретить фанатов.

Весианцы известны своим стремлением к справедливости. Они верят, что образование – кратчайший путь, чтобы достигнуть ее. Какой бы ни была проблема, они не станут судить поспешно и совершать необдуманные действия, предпочтут изучить всю информацию, оценить возможности и варианты решений.

– А это ты тоже знаешь? – спросил он.

Из золотой звездочки на радужке Хайсена появилась голограмма. Это была детская басня Весианцев:

Когда начали исчезать буквы алфавита, разошелся слух, что в их рядах прячется убийца. Пришли к выводу, что под подозрением каждая буква, у которой есть острый край. Только О была вне подозрений. Ее и попросили стать судьей. Буква О судила каждую букву и в конце концов обвинила Х, которая имела самую грубую внешность и самое неудачное место. А настоящий убийца скрылся.

Это была стирательная резинка.

Для Весов в этой истории истинным злодеем была буква О, потому что она судила, не зная всех фактов. По этой истории ученики должны перечислить все ошибки, которые совершила О, будучи судьей. Ответы могли быть самыми разными: она чересчур уж сократила круг подозреваемых, или мыслила слишком узко и не учла все возможные случаи, или еще что-нибудь, что придет на ум. Дело не в самом ответе. Суть в том, чтобы предложить как можно больше вариантов, рассмотреть как можно больше факторов. Конечная же цель – расширение кругозора и воспитание в детях главной ценности Весианцев – объективности.

– О здесь – Окус, – сказал Хайсен, закрывая голограмму. – Мне вот только интересно, почему он все это время выжидал и почему перестал прятаться именно сейчас.

Я знала, что мне должно стать легче от того, что Хайсен верил моим словам. И мне стало. Но все же было что-то необычное в том, как легко он принял на веру эту историю, учитывая реакцию остальных.

– Как так получилось, что ты стал послом в столь юном возрасте? – спросила я.

– Забавно слышать такие вопросы от тебя, – отшутился он, даже не улыбнувшись.

В те моменты, когда внимание Хайсена не рассеивалось, цвет его глаз темнел, становился насыщенным. Но как только им овладевали другие, далекие мысли, вот как сейчас, зелень в его глазах таяла, цветные радужки становились почти прозрачными, а взгляд неуловимым.

Мы снова замолчали. Я догадалась, что к вопросам о возрасте он относится еще чувствительнее, чем я.

– А ты бывал прежде в Доме Близнецов? – спросила я миролюбиво. Сегодня на корабле было уже достаточно напряжения.

– Да, к сожалению, – ответил он, но его взгляд все еще был отстраненным.

– Можешь мне рассказать об их Хранителях?

Он кивнул:

– «Нокс», покажи нам Дом Близнецов.

Над штурвалом в воздухе завертелась маленькая голографическая карта двойного созвездия.

– В Доме Близнецов два Хранителя – Казеум и Рубидум. Они – брат и сестра. И им, по крайней мере, лет по триста, но, глядя на них, подумаешь, что им и двадцати нет. Они подвергают себя каким-то жутким процедурам, чтобы оставаться молодыми.

– Триста лет? Разве может кто-то жить так долго?

Моя мама рассказывала мне о Близнецах, в Академии мы также изучали эту тему, но очень поверхностно. Как и любой Дом, Близнецы ревностно хранят секреты, поэтому не делятся подробностями своих открытий.

– В давние времена Близнецы считались первыми в Зодиаке в области научных и гуманитарных достижений, – сказал Хайсен. – Они находили решение любых проблем, а потом большую часть сами воплощали в жизнь. Затем их Дом открыл способ регенерации клеток, и теперь цепляться за молодость стало их навязчивой идеей. Многие богачи делают это, но мало кто дошел до той же крайности, что их Хранители. Цену этого даже представить невозможно, равно как и боль.

– Как долго они могут жить таким образом?

– Один из долгожителей протянул триста пятьдесят лет. Это рекорд. Так что Хранители Близнецов, возможно, доживают свой век.

По рукам побежали мурашки. Меня ужаснула сама мысль о том, чтобы жить так долго и видеть, как умирают твои друзья и близкие, жить в одиночестве, потому что новых уже завести не сможешь.

Хайсен углубился в чтение мерцающих сообщений на экране. Пока он щелкал по записям, я задала новый вопрос:

– Как вы изобрели щит, отражающий психоэнергию?

Хайсен продолжал изучать данные монитора, всем видом показывая, как он занят. Другой экран выдал новые сведения, и он неслышно отдал какой-то приказ кораблю.

– Мы скоро приступаем к снижению, – все, что сказал он мне. – Тебе лучше разбудить своего сторожевого пса.

– Он мой Консул, – поправила я, защищая Матиаса.

Хайсен протянул мне два металлических прибора:

– Наденьте по воротнику.

– А для чего они?

– Это маскирующая завеса, воротник создает эффект невидимости. Мы все должны их надеть, когда высадимся, пока не убедимся, что в безопасности.

У меня возник к нему еще целый ряд вопросов, но он повернулся к мониторам и начал длинный разговор с кораблем, поэтому я отправилась в носовую часть.

Мы приближались к меньшей по размеру планете Близнецов – Аргиру, который напоминал светящуюся зеленую дыню. Когда мы там окажемся, мне снова придется разъяснять свою теорию об Окусе, теорию, которую Матиас наотрез отказывался принимать.

Я всматривалась через стекло в холодное черное бесконечное пространство Космоса, которое навевало мне грустные мысли. Я очень скучала по голубой планете, по нашему Раку.

– Издали каждый мир красив, – сказал Матиас, подходя ко мне сзади.

Звук его мелодичного голоса все еще заставлял вздрагивать мое сердце, хотя теперь я уже не была уверена в своих чувствах к нему. Если бы он всегда мог оставаться парнем с мягкими глазами – это было бы другое дело. Но Матиас, который поклялся мне в верности жизнью своей матери и рисковал собой, отправляясь в эту миссию, не сочетался в моей голове с Матиасом, который не доверял мне.

– Что это? – спросил он, указывая на металлические воротники.

Я пересказала ему объяснения Хайсена, и мы их надели.

– Все эти секретные технологии… – прошептал он. – Подозреваю, что твой Весианец может оказаться шпионом.

– Шпионом?

– У каждого Дома есть шпионы, – прошептал он, как будто Хайсен мог нас услышать. – Даже Рак имеет секретную службу.

– Мы тоже?!

Сложно было представить, чтобы Ракианцы за кем-то шпионили. Мы вообще не умеем лгать.

– Разве ты не рад, что этот корабль может быть невидимым? – с вызовом спросила я, осознавая, что теперь защищаю Хайсена, как только что защищала Матиаса.

– Конечно, – ответил он, забыв понизить голос. – Если бы этого не было, если бы щиты не отразили атаку… – Он подошел ближе, и на его лице отразилась боль.

Увидев, как он заботится обо мне, я почувствовала, что мое сердце пустилось в галоп. Если бы только он верил мне, хоть чуть-чуть, все было бы по-другому.

Вера… это слово напомнило мне, что я не все рассказала Матиасу и пора довериться ему полностью. В конце концов, даже не веря мне, он отправился со мной, рискуя жизнью.

– Матиас, я подвергла тебя гораздо большей опасности, чем ты думаешь, взяв тебя в это путешествие. – Я немного помолчала. – Я не говорила раньше, но Окус угрожал убить меня, если заговорю о нем, – призналась я наконец. – На самом деле он совершенно ясно дал понять, что, если я сделаю то, что собираюсь сделать сейчас – то есть предупрежу других Хранителей, – мне не жить.

Матиас побледнел:

– Ты догадывалась, что будет атака на корабль? И все равно решила?..

– Предупредить другие Дома, – кивнув, договорила я. – Иначе они будут не подготовлены к нападению, как произошло с нами.

Странное выражение проступило на его лице, такое же, как в тот день, когда я овладела силой Кольца.

– Ты даже более истинная Ракианка, Роу, чем я думал. – И хотя это был комплимент, его голос звучал сердито.

Криус и Агата могут со мной не соглашаться, но они прекратили задавать вопросы по поводу моей квалификации, когда я прошла их тест. Но вот с Матиасом… иногда чувствовалось, что он все еще оценивает мою кандидатуру.

– Мне жаль, что я не рассказала тебе о риске сразу, – сказала я.

Он вздохнул, и его полночно-синие глаза смягчились.