Бильдерберги: перезагрузка. Новые правила игры на «великой шахматной доске» - Константин Анатольевич Черемных

делал ставку Стивен Бэннон. В рецензии на книгу Росс Даутат из New York Times в алармистской интонации предвещал сдвиг вправо, предполагая, что на следующем конклаве вероятнее всего будет избран тот кардинал, «который придерживается взглядов и политики св. Иоанна Павла II, и конклав будет искать «кого-то, кто воплощает то, что мы могли бы сегодня назвать динамичной ортодоксией, то есть то, что смог воплотить папа Иоанн Павел II». Рассматривался альтернативный вариант – ввиду «гиперактивности Франциска» у избирателей на следующем конклаве «может появиться желание немного понизить градус папской активности» и избрать или «уходящую в отставку фигуру», или что-то вроде «технического понтифика». Реагируя на этот алармизм, редактор Crux Джон Аллен предположил, что вопрос о преемнике уже решен самим Франциском, благо в ходе энергичных ротаций он сменил более 60 % кардиналов с правом голоса, а если его понтификат продлится еще 5–10 лет (что Аллен считал реальным), таких кардиналов станет намного больше необходимых двух третей. Сам Эдвард Пентин в интервью после выхода его книги уточнил, что считает называя наиболее вероятными преемниками либо Пьетро Паролина, либо Робера Сару из Гвинеи, которого накануне избрания Франциска букмейкеры ставили на первое место.

По существу, Пентин, с очевидной ссылкой на последние события в церковной жизни, пересмотрел собственный анализ, поскольку в его книге в числе преемников первым назывался Антонио Луис Тагле, ученик Бенедикта XVI, также входивший в шорт-лист 2013 года, имеющий репутацию модернизатора, но не социального либерала. В то же время выделение фигур Паролина и Сары подразумевало идеологическое противопоставление: если Паролин, приглашавшийся в Бильдербергский клуб, воплощал типаж «назначенного» лоялиста Франциска, то Робер Сара представлял консервативную альтернативу, которую в текущем контексте трудно было игнорировать ввиду его африканского происхождения. Примечательно, что на момент выборов Папы 2013 года Робер Сара характеризовался в Wikipedia нейтрально, однако к настоящему времени статья о нем дополнена серией свидетельств его «мракобесности» – в частности, цитатой из его проповеди, где он уподобляет «западных гомосексуалов» исламским фанатикам-самоубийцам, и реплика на американском Молитвенном завтраке, организуемом The Fellowship: «Разве биологический человек не должен пользоваться мужским туалетом?» Именно на фоне «прогрессизации» редакционной линии Wikimedia Foundation, иллюстрируемой, в частности, новой статьей «Контроль народонаселения», кардинал Сара, приглашенный в Ватикан Иоанном Павлом II, получил энциклопедическую репутацию «нелиберала», что также доказывалось его высказываний об «экономической» миграции, резко расходящейся с позицией Франциска.

В российской религиоведческой публицистике книга Пентина оценивалась как свидетельство приоритета североамериканского католического сообщества в выборе следующего Папы – очевидно, ввиду упоминания многих имен американских католиков, в канун президентских выборов занявших полярные позиции. Такой вывод был бы релевантен, если бы выбор нового Папы приходился на текущий год, если бы американский католицизм был ведущим религиозным сообществом в США, и если бы это сообщество отличалось хотя бы более артикулированным идеологическим единством, чем другие христианские деноминации. На практике в раскол американских католиков внесло свой вклад и историческое соперничество католиков с евангелистами, и антагонизм между Папой и Трампом, и такое неочевидное обстоятельство, как обилие родственников Джо Байдена в Ирландии, ирландско-католическое воспитание Джона Керри и вовлечение в команду Байдена таких американских ирландцев с гибкой социально-религиозной позицией, как Николас Бернс и его однофамилец Ричард Бернс. Если в 2016 году политологи регистрировали сдвиг вправо у ирландских католиков, включая смену партийного аффинитета (тот же Стив Бэннон подчеркивал, что его родители были демократами-рузвельтовцами), то спустя четыре года тренд стал противоположным на фоне евангелистского «засилья» в трампистской среде. Образцом католического раскола было семейство Конуэй: верная соратница Трампа Келлиэнн Конуэй была вынуждена покинуть Белый Дом не столько из-за мужа-антитрамписта, филиппинца с «лунообразным лицом» и также католика, сколько из-за своей дочери, примкнувшей к BLM.

Упоминание Робера Сары в качестве наиболее влиятельной консервативной альтернативы Пьетро Паролину скорее предполагает, что судьба Католической церкви будет решаться не в Северной Америке, а в Черной Африке. Во всяком случае, к тому времени, когда «созреет» смена понтифика, по возрастным или иным причинам, именно этот континент испытает на себе всю палитру прямых и косвенных последствий как паравирусного экономического ступора, так и ответа наднационального истэблишмента на этот ступор.

О том, какую позицию занял Папа Франциск в отношении Третьего мира, много говорилось в обсуждениях энциклики Fratelli Tutti («Всем братьям»). Однако уравнительно-распределительный пафос Папы в одном флаконе с педалированием открытости границ не характеризует подход Св. Престола к беднейшим странам так, как его выступлениях по поводу эпидемии месяцем ранее.

В публичном обращении от 26 августа Франциск сказал, что эпидемия “обнажила и усугубила” социальное неравенство во всем мире, указав на разрыв в равенстве между рабочими местами, школами и адресатами правительственных программ экономического восстановления, прибегая к параллели: «Эти симптомы неравенства обнаруживают социальную болезнь. Это вирус, который исходит от больной (ущербной) экономики (в глобальном масштабе). Это плод неравномерного экономического роста, который игнорирует фундаментальные человеческие ценности.” Если в этой реплике предметом осуждения Папы был не любой экономический рост, а только социально поляризующий, то в послании по случаю Всемирного дня молитвы о защите Божьего творения 1 сентября Франциск шельмовал уже экономический рост как таковой.

Ежегодное послание, с которым понтифик выступает с 2015 года в развитие своей резонансной энциклики Laudato si, к социальному пафосу добавился экологический в формулировке, приемлемой для Альберта Гора и Десмонда Туту: «В некотором смысле нынешняя пандемия привела нас к новому открытию более простого и устойчивого образа жизни… “Уже сейчас мы видим, как Земля может восстановиться, если мы позволим ей отдохнуть: воздух становится чище, вода чище, а животные вернулись во многие места, откуда они ранее исчезли… Пандемия поставила нас на распутье…. Во время пандемии люди должны оценивать свое потребление энергии и другое потребление… Творение стонет” из-за “постоянного спроса на рост и бесконечного цикла производства и потребления, истощающего естественный мир.” Помимо тезисов о доступности вакцины и прощении долгов бедных стран, Франциск далее повторил накануне озвученный алармизм того же Билла Гейтса, который покровительствует самой дорогостоящей вакцине: «Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы ограничить рост глобальной средней температуры ниже порога в 1,5 °C, закрепленного в Парижском климатическом соглашении, ибо выход за его пределы окажется катастрофическим, особенно для бедных общин по всему миру”..

В тексте послания, распространенном накануне экомолитвенного дня, также утверждалось: «Постоянное загрязнение окружающей среды, непрерывное использование ископаемого топлива, интенсивная сельскохозяйственная эксплуатация и практика обезлесения поднимают температуру на планете до тревожного уровня. Рост интенсивности и частоты экстремальных погодных явлений и опустынивание подвергают суровому испытанию самых слабых из нас. Таяние ледников, нехватка воды, недостаточный уход за водными объектами и значительное присутствие пластика и