Девушка в крапиве и цветах - Юрий Анатольевич Черчинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поверил. Сами видели её глаза – большие, голубые, смотрит, как ребёнок. Она выхватила у меня пистолет, отбежала на несколько шагов. Я стал медленно отходить за стог, но тут она выстрелила. К счастью промазала. Хотела второй раз выстрелить, но произошла осечка. Она затвор передёрнула. Тут меня по голове ударили. Очнулся в больнице. Вспомнил про пистолет. Думал – забрала она его. Нет, он в кобуре лежал, двух патронов не хватало.
Быстро, словно заранее отрепетировал, говорил Подлесный, приглаживая редеющие светлые волосы. Длинные пальцы нервно подрагивали. Худое лицо было бледным. На впалых щеках рыжела щетина.
Когда вышли на крыльцо больницы, подполковник остановился, погладил щёку.
– Что-то он не договаривает, – сказал Громов. – Отправь пистолет экспертам. Хотя пальчиков, я думаю, там уже нет.
– Да, концы с концами не сходятся, – согласился Степан Николаевич. – Зачем Катя переоделась? Но если переоделась – откуда следы туфель на шпильке? Зачем её раздели? Подлесного по голове ударил Вадим Раскрепов. Но мог подождать, когда Катя убьёт полицейского. Тогда бы она была у него на крючке – отдала бы все деньги. Но вместо этого он убивает сестру вилами. Непонятно.
– Есть у меня одна мысль, – ответил Громов. – Вот послушай. Что нам сказал Звонарёв – было две девушки. Вадим приехал не один. Приехал с девушкой в серой ветровке. Вадим и эта девушка встречаются в Клубе с Катей. Их увидела Валентина Брагина. Вадим её убивает как свидетеля. Первой выходит девушка в серой ветровке. Подлесный следит за ней. Вадим и Катя замечают слежку, идут за ними. В Подлесного стреляет не Катя. Вадим оглушает Подлесного, убивает девушку в серой ветровке. Чтобы выдать ей за Катю, и тем замести следы, и убедить полицию, что убита его сестра, он раздевает девушку, чтобы переодеть в платье Кати, но тут им мешает Иван Меньшов.
– Я бы с тобой согласился, – Степан Николаевич закурил, пустую пачку бросил в урну. – Но убитой была Катя! Я сам её видел. Её все опознали.
– Вот здесь и не склеивается! – Громов ударил ладонь о ладонь. Сделаем запрос – нужны фотографии из детского дома, школы – она же училась. В «Деле» есть её фотографии. Правда, там её тринадцать лет. Но не должна же она сильно измениться. Не даёт мне покоя одно сомнение: зачем труп Раскреповой украли из морга? Может быть, как раз и боялись, что мы получим фотографии. Подожди, кто-то звонит. Докладывайте.
– Мои ребята нашли в лесу труп. Предположительно женский. Обгорел до неузнаваемости. Вот для этого Раскрепову и украли из морга. Но это первая новость. Перехватили послание Котову. Вадим написал ему по интернету: «Тебе жить до вечера. Будет в тысячу раз больнее, чем сестре».
– Тогда опять всё запуталось! – Степан Николаевич хотел закурить, но вспомнил, что выбросил в урну пустую пачку. – Вадим Раскрепов уверен, что его сестру убил Котов. Но это значит, что его не было на месте преступления! Не он убил свою сестру. Но у Котова алиби.
– Или Раскрепов знает, что мы прочитаем его послание.
– У меня голова раскалывается, – майор потёр лоб кулаком. – Время обеда. Пошли – попробуем шашлык из молодого барашка. И вино у него отменное! Выпьешь – и голова ясная. Оживаешь.
В отделении майора ждала Клавдия Уткина. Она сидела в коридоре на диване и ругала племянника Ромку – лохматого мальчишку лет десяти.
– Вот привела оболтуса, – сказала Клавдия и дала мальчишке подзатыльник. Такое удумали. Рассказывай, давай!
– Клавдия Ивановна, в кабинет проходите, – Степан Николаевич открыл дверь ключом.
Сел за стол. Шашлык из баранины, красное вино тянули ко сну. Хотелось подремать на диване. Майор распахнул окно. Прохладный ветер закружил по комнате.
– Что он натворил?
– Натворил! – воскликнула женщина. – Он со своим дружком Валькой, ну, Галкиной Раи сын, в морг ночью полезли!
– В морг? – удивился Степан Николаевич. – На храбрость себя проверить?
– Если бы! – Клавдия дёрнула племянника за вихры. – С фотоаппаратом они туда полезли.
Степан Николаевич нахмурился, догадавшись, зачем мальчишки полезли в морг, и что хотели там сфотографировать.
– Сам рассказывай, – сказал Ромке.
Мальчишка большими карими глазами посмотрел на майора. В них затаился страх и в тоже время мальчишеская бравада.
– Мы с Валькой и так храбрые, – ответил мальчишка. – В прошлом году на кладбище ночью ходили. А в морге мы хотели Катьку голой сфотать. Типа, рядом с ней. Все обзавидовались бы. Валька даже предложил фотки по десять рублей продавать.
– Сфотографировали?
– Не успели. Мы только подошли, видим, дверь в морг открывается и мёртвая выходит. Мы с перепугу – в крапиву. До сих пор жжет, – для убедительности Ромка показал руки, в волдырях от крапивы. – Это Катька! Только не голая, как мы думали, а в серой куртке. Прислушалась она, огляделась и – обратно в темноту морга. Мы хотели убежать. Но она снова вышла…
– Катя, которая приехала к Тихониным? – уточнил Степан Николаевич. – Вы её раньше видели?
– Хорошо видели, – мальчишка хихикнул. – Она! Вышла, а на спине белый горб!
– Горб?! – Степан Николаевич откинулся на спинку стула, разочарованно скривил губы – думал – мальчишка сообщит нужную по делу информацию, а тот сказки рассказывает. Насмотрелся фильма «Вий», что недавно показывали.
– Мы подумали горб, – Ромка расширил и без того большие глаза. – Но это был не горб! Это была сама Катька. Мёртвая и голая!
– Ты меня совсем запутал, – сказал Степан Николаевич. – Из морга вышла Катя, живая, одетая в серую куртку…
– Живая, в куртке, черных штанах и чёрных кроссовках, – подтвердил Валька.
– И несла на себе Катю, только мёртвую и голую?
– Да! – Валька гордо подпрыгнул на диване.
– Ты в этом уверен?
– Своими глазами видел!
– Что было дальше?
– Ничего. Она себя унесла. А мы убежали. Вы её поймаете?
– Поймаем, – кивнул Степан Николаевич. В голове у него сложились мысли, как пазлы в единую картинку. – Спасибо Клавдия Ивановна. Вы его не ругайте. Он помог следствию.
– Не ругайте, – проворчала Клавдия. – Он следующий раз… пусть родители воспитывают.
Майор достал сотовый телефон и позвонил:
– Звонарёв. Иди в мой кабинет.
День 5
– Мне надо идти, – сказала Катя.
– Опять к Котову? – спросил Санька. Глаза потемнели. Он утором почувствовал себя сильным, а Катя была им унижена. Но сейчас она вновь насмехалась над ним. Стояла в белом лёгком платье, в белых босоножках на высокой шпильке. Вызывающе-откровенно смотрела на него большими голубыми глазами. Ветерок обжимал лёгкую ткань платья по фигуре.
«Стоит, как проститутка на панели», – Санька сжал кулаки.
– Что хочу, то и делаю, – рассмеялась Катя. Развернулась и
