Хорошая плохая девчонка - Скотт Брэдфилд

Знать дату своего ухода важно в силу следующего ряда причин:

1. Ты можешь привести все свои дела в порядок и закончить свое существование на этой земле так, как тебе бы больше всего этого хотелось, или, по крайней мере, в соответствии с убеждениями системы правосудия великого штата Техас.

2. Ты начинаешь наслаждаться каждым моментом бытия и ценить маленькие радости каждого дня, например кашу на завтрак или залетевшую к тебе в окно божью коровку. Эта вера в красоту жизни по-настоящему излечивает твою душу, что особенно полезно, потому что ты не являешься и никогда не была христианкой.

3. Впервые за всю свою жизнь ты начинаешь думать вслух. И вот что ты думаешь: я хороший человек, который не сделал в жизни ничего плохого, кроме разве что некоторых незначительных вещей, совершенных по имеющимся на то причинам.

4. Смертная казнь за преступления, которых ты не совершала, открывает тебе глаза на несправедливость американской системы правосудия, на что когда-нибудь обратят внимание в «Книжном клубе Опры» или в каком-нибудь телевизионном сериале.

5. И наконец, когда все узнают правду о несправедливости американской системы правосудия, это навсегда изменит американское общество и спасет бессчетное количество американских жизней, и тогда окажется, что твои страдания были не напрасны и что своей смертью ты доказала больше, чем смогла бы доказать за целую жизнь. Тогда все вокруг начнут гордиться тобой, даже те, кто никогда тобой не гордился, например папа (который к тому времени уже выйдет из комы), и тетя Алиса, и твой неизвестный благодетель, и что важнее всего…

— 32

Я думаю, слезы иногда полезны, потому что они высвобождают твой мозг от всех отравляющих веществ, появляющихся в твоем организме из-за стресса или ночных кошмаров.

— 31

Сегодня опять приходил профессор Реджинальд, но я не стала делать вид, будто его не замечаю и не стала прогонять его, а поговорила с ним начистоту. Не как пациент с доктором или осужденный с полицейским, а как со своим другом.

Я думаю, именно этого он всегда и хотел.

— Я хочу, чтобы она гордилась мной, профессор Реджинальд. Я хочу, чтобы она знала, что я по-своему ее любила и не хотела с ней расставаться ни на минуту. Я хочу, чтобы она осознала, что мир потому населен плохими людьми, совершающими по отношению друг к другу ужасные вещи, что в детстве их никто не учил отделять хорошее от плохого, а потом всю оставшуюся жизнь их постоянно обманывали средства массовой информации.

Иногда профессор Реджинальд смотрит на меня так, будто сейчас расплачется. Он такой чувствительный, этот профессор Реджинальд.

— Я боюсь, что моя дочь поверит во всю эту ложь, раздуваемую средствами массовой информации, профессор Реджинальд. Она может поверить в то, что у нее плохая наследственность, и в голове у нее будут постоянно крутиться сигналы типа «ты не на своем месте», «ты не существуешь», «ты не можешь быть счастлива», и когда я думаю, что это может случиться с моей малышкой, то хочу кричать что есть мочи, хочу исцарапать кому-нибудь лицо. Вы слушаете меня, профессор Реджинальд? Пожалуйста, послушайте меня, мне нужна ваша помощь. Мне непременно нужно выбраться отсюда. Мне нужно убедиться, что моя малышка в порядке. Пожалуйста, профессор Реджинальд. Пожалуйста, посмотрите на меня. Не отворачивайтесь, профессор Реджинальд. А то у меня создается такое ощущение, не знаю… Как будто я ничего не значу. Как будто бы не существую.

Где-то вдалеке раздается плач маленькой девочки, эхом отдающийся по бетонным коридорам. Чью-то дочку принесли на свидание к матери. Ей не разрешают поцеловать через прутья решетки маму на прощанье.

Я считаю секунды про себя. Может быть, профессор Реджинальд уже никогда не будет моим. Семь. Восемь. Девять.

Десять.

Затем он поднимает голову, и я снова могу дышать. Все будет хорошо.

— Дэлайла, — говорит он, — ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу? У нас очень мало времени, но я очень хочу тебе помочь. Я не могу спать по ночам, малышка. Я все время о тебе думаю.

Профессор Реджинальд плачет, съежившись на стуле и исходя конвульсиями, как некто, связанный веревкой и уже частично выпотрошенный, он знает, что умрет и что ты не сжалишься над ним, в этом уже нет никакого секрета. Во время пыток ты притворяешься, что можешь сжалиться, но на самом деле у тебя нет ни малейшего намерения быть милосердной. Милосердие существует только для неудачников. Милосердие присуще только таким людишкам, как они сами.

Профессор Реджинальд. Такой чистый и такой свободный.

Я тоже хочу ему помочь.

— Когда мы страдаем от одиночества, — говорю я ему, — не так уж важно, кого именно мы любим. Важно только то, что мы любим всем сердцем. И что мы готовы пожертвовать всем для этого человека, особенно своим телом. Пожалуйста, помогите мне любить вас, профессор Реджинальд. И помогите мне любить мою бедную потерянную малышку.

Я сегодня так взволнована, что не могу заснуть. Я горько заблуждалась относительно профессора Реджинальда, он оказался таким милым. Интересно, где он сейчас? Может быть, садится в машину? Возможно, это «хонда-сивик». А может, он целует сейчас в щеку свою жену или детей. Уверена, что он прекрасный отец. Терпеливый и любящий. Я хочу, чтобы он посадил меня к себе на колени и крепко обнял, чтобы я не могла вздохнуть и чтобы у меня на глазах выступили слезы. Я хочу быть его маленькой девочкой. Хочу сделать его своим маленьким мальчиком.

Люблю, люблю, люблю, профессор Реджинальд. Я очень вас люблю.

Te amo. Te amo, pobrecito.

Не нужно ничего говорить, я и так все знаю.

— 30

Не уходи, не уходи, никогда не уходи. Не уходи, никогда не уходи.

Терапевтический анализ

Дело № 34421

Дэлайла Риордан

Начато: 2 февраля 2002 года

Дата: 12 августа 2002 года

Участники:

Дэлайла Риордан

Профессор Уэйн Александр

Сьюзан Лангдейл

СЛ: Доброе утро, Ла.

ДР: Доброе утро, Сьюзан. Доброе утро, профессор Александр.

УА: Добр-р-рутр-р-р!

ДР: Надеюсь, вам уже лучше, профессор Александр. Вы хорошо выглядите. Я вижу, с вас сняли провода и повязки и ваш цвет лица…

СЛ: Ла, извини, что я тебя перебиваю, но, как тебе известно, конфликтный анализ требует соблюдения абсолютной биполярности и обоюдной объектификации. И еще, я знаю, охранники уже проверяли, но все же позволь мне, да. Кажется, все в порядке.

ДР: Мне надели наручники на лодыжки и застегнули на двойной замок и еще надели эту штуку на голову и шею.

СЛ: Прекрасно, тогда давайте перейдем сразу к делу, не возражаете? На чем мы остановились, профессор Александр?

УА: 3-д-д-с-с!

СЛ: Ах да, верно (откашливается, прочищая горло). Во время нашей последней встречи, Ла…

ДР: Но вас ведь там фактически не было.

СЛ: Я присутствовала там не в качестве аналитика-терапевта или даже человеческого существа с его чувствами и эмоциональными реакциями, я выступала в другой роли — нечто вроде вот этого магнитофона или даже той штуки у вас на голове. Я не более чем инструмент, линия демаркации между испытуемым и экспериментатором. У меня нет ни функциональной, ни интерактивной идентичности…

УА: П-р-р-д-л-ж-ж-ж-т-т!

СЛ: Извините. Я буду читать записи (прочищает горло) профессора Александра, Ла. Вот что здесь написано. Ну (прочищает горло) ты, паршивая сучка. Ты. Ты думала, что. Ты думала, что тебе удастся меня напугать, не так ли? Но я тебя не боюсь, ты паршивая. Сучка. Что ты теперь на это скажешь, ты? Что скажешь? Ты паршивая сучка.

ДР:…

СЛ: Ла?

ДР: Извините. Я немного отвлеклась.

СЛ: Если вы не возражаете…

ДР: Я просто хочу сказать, что очень рада видеть вас обоих. И также рада, что вы не забросили мой случай. Знаю, иногда я бываю крайне несносной, но всему виной стресс, который испытываю в последнее время. Я надеюсь, вы меня понимаете.

CЛ: Ну что ж, хорошо. Где мы остановились? Ах да… Теперь… Вот, теперь ты занимаешься этим направо и налево, ты паршивая сучка, вот. Теперь, когда ты занимаешься этим направо и налево, ты паршивая сучка, ты могла бы заниматься этим и со мной тоже. Ты делаешь это с надзирателем. Ты делаешь это с профессором Реджинальдом. Ты делаешь это с половиной женщин в тюрьме, ты, о… Я потеряла текст…

ДР: Не надо так нервничать, Сьюзан. Просто читайте то, что написал профессор Александр. Он ведь пытается мне помочь.

СЛ: Ты, вот, да… ты паршивая шлюха-дрянь-сучка. Так теперь ты делаешь это с этим курвенком и извращенцем Реджинальдом, вопросительный знак то есть. Так теперь ты делаешь это с этим курвенком и извращенцем Реджинальдом?