Тихий омут (СИ) - "Velena Revers"

— Я не умею. — Засмущался малыш.

— А ты как сможешь. Просто начеркай, лишь бы было похоже. — Улыбнулась она. Он подумав, все же принял карандаш.

Знак получился кривой, но в его очертаниях можно было узнать символ алхимиков. Их цеховой знак.

Сыскарь вскользь посмотрел на листок, никак не отреагировав, и вернул разговор обратно на лавку: в котором часу это было, не слышал ли мальчик другого шума, и так далее. Охотница оставила пока рисунок себе.

Уже на улице, демонстративно обмахиваясь листком, она поинтересовалась:

— Нет мыслей, кого описал мальчик?

— Судя по всему, помощника вурдалаков. Если принять во внимание показания Варнаса, у этих тварей может быть такой, из людей.

— Верно. — Кивнула она и снисходительно покосилась на мужчину. — А на кого может указывать подобный знак?

Он обернулся, нахмурившись.

— У вас есть версия?

«Алхимик! Ну твою же мать, это алхимик! Из младшего персонала, а стало быть, скорей всего, твой же брат!» — Хотелось заорать ей. Но что-то остановило, будто кто невидимый зажал рот. Кайя просто сделала задумчивый вид.

— Хотелось бы, чтобы она у вас была. Но мне это напомнило знак Ковена. Может, кто-то из магов?

— Это бы здорово сузило круг подозреваемых.

— Вот именно! Можете не благодарить. — Хохотнула она. — Без меня бы этот рисунок у вас не оказался.

— Я уже обещал в конце дела проставиться. — Чуть ли не огрызнулся мужчина.

— Ловлю на слове! А пока, мне нужно отлучиться по своим делам. Обойдетесь пока без помощи?

— Как скажете. — Сухо отозвался он и свернул в ближайший переулок, явно решив срезать путь до управы. Она проводила его снисходительным взглядом. Как просто оказалось вывести Дарта из себя, чтобы он захотел быстрей от нее отделаться! А раньше бы сразу насторожился, что там у нее за дела.

Пусть себе идет. А она, пожалуй, наведается к городским магам, и запросит детальную характеристику его брата. Начиная от дружеских связей и интересов, до запросов, которые тот делал на службе.

***

Входя в кабинет, он знал, кто его ждёт. И приготовился, заранее сделав каменное лицо.

— Доброго дня. — Холодно произнёс, снимая пальто. И оставив на вешалке, прошёл прямо к столу, не взглянув на женщину, устроившуюся на стуле у кушетки.

— Поверенные всё переписали. — Марьель кивнула на документы, которые настырно положила на стол поверх остальных бумаг. Мужчина поудобней уселся в кресле и по-прежнему не глядя на бывшую жену, открыл первую страницу.

То, как она осторожножничает, могло позабавить. Эссен давно не держал на нее зла, хотя по нему тогда и ударило. Измену в целом, сложно понять, но ее поступок он мог бы — не простить, просто понять мотив — если бы она устала от одиночества и нашла короткое развлечение.

Но это было не то… Он же слышал всё, когда слишком рано вернулся с работы и задержался в коридоре. Голоса, стоны, пауза и потом шорох, наверняка от одежды.

— Не-ет… — Лениво простонала Марьель, будто уткнувшись в подушку. — Ну куда ты?

— Я не могу так долго быть в чужом доме. — Смущённо оправдался мужской голос.

Быстро скрипнул диван.

— Нет, подожди! — Шлепанье босых ног. — Не уходи! Пожалуйста, ну пожалуйста!

Она действительно умоляла.

— Ну побудь со мной еще чуть-чуть. — Приглушенно донеслось до коридора. — Давай просто полежим вместе. Я так скучала…

— Меня не было пару недель.

— Полмесяца. Я себе места не находила! Ну Рик, пожалуйста… Хочешь, сделаю тебе массаж? Давай, иди сюда. Побудь еще чуточку…

Мужчина со смешком сдался.

— Ла-адно!

Марьель… Она никого и никогда так не просила.

Развернувшись на непослушных ногах, он тогда как был в одной рубашке, так на улицу и вышел. Пусто в голове стало. Только когда в пивной, на облаве он сцепился с вышибалой, тогда и почувствовал себя снова живым.

…Из госпиталя послал записку домой, где без обиняков сообщал, что у нее есть неделя, чтобы собрать вещи.

Она похоже, и без того догадалась, что ему всё известно. Может, увидела куртку, или он забыл закрыть двери… Наверняка чувствовала вину. И пока осознавала случившееся, сама себя накрутила до настоящего бешенства. По крайней мере, встретила с таким скандалом, что сразу понял — репетировала перед зеркалом.

— Ты, ты сам виноват! — Кричала она, отнимая платок от мокрых глаз. — Не смей так смотреть на меня, ты, существо без сердца! Ты бросил меня уже давно! Променял на свою службу? Ненавижу! Нужно было уйти самой, еще давно, а не жалеть тебя!

И чем больше она кричала, тем спокойней чувствовал себя он, глядя, как Марьель мечется по комнате.

А её это лишь больше заводило: если бы не появилась её мать, и не окрикнула предостерегающе, Марьель бы точно кинулась и расцарапала ему лицо, искренне поверив, что в нынешнем унижении виноват именно он.

А сейчас? Вот уже второй месяц улыбается, интересуется делами, будто по-дружески. Даже поблагодарила как-то, что благодаря ему нашла своё счастье. И пока улыбалась, нет-нет да искала признаки обиды или злости. И досадливо поджимала губы, не находя вообще ничего.

Наверное, это казалось ей ненормальным, сбивало с толку? Или просто нежелание бывшего мужа побороться за неё, хотя бы для приличия, ударило по самолюбию?

Эссен принципиально держался, зная, что если покажет, как ему больно даже на неё посмотреть — она пожалеет, распереживается. Но и польщена будет невероятно. А такого удовольствия доставлять не хотелось.

Как давно это было? Будто уже года три назад.

А сейчас воспоминание не вызвало тоски. Случилось и случилось. Даже к лучшему. Марьель счастлива, а ему ничего не мешает работать, не тянет грузом вины…

Если б ещё получалось спокойно работать! Чтобы никто не крутился под ногами, не раздражал всезнайством, не ставил под сомнение каждый шаг! Будто нарочно выводит!

Дарт понял, что уже в третий раз пробегает глазами одну и ту же строчку, не понимая смысла. Стоило вспомнить об «упырином» деле и так называемой напарнице, сразу виски заломило.

Минувшей ночью она даже снилась ему. И ладно бы увидел расследование, может и что полезное вспомнил… Но привиделось совсем другое. После таких снов только ледяной водой обливаться, и выпивать двойную дозу успокоительного. Как с ней вообще можно спокойно работать!?

Вот же срань…

Нахмурившись, он не стал дочитывать и поставил подпись. Закончить с этим разделом, да к чёрту его. И без того забот по горло.

— Что, всё в порядке? — Оживилась Марьель, которая внимательно за ним следила. Она нервно теребила цепочку на шее, на которой поблескивал кулон, капелька из желтовато-зеленого «кошачьего» глаза.

Он задумчиво следил за тем, как блик играет в камне.

…А её глаза и вправду кошачьи. Даже в человеческом облике. Сам взгляд, разрез глаз с острым внутренним уголком и приподнятым внешним. А ещё то, как она щурится или поглядывает искоса.

Кошачий даже голос: вкрадчивый, мурлычущий, обволакивает как наваждение…

— Эссен?

Раздосадованный мужчина чуть не посадил кляксу на последней странице. И небрежно махнув ещё одну подпись, протянул бумаги бывшей жене.

— Не расслышал. Что ты спрашивала?

Та покачала головой.

— Тебя совсем доконает эта работа. Спал от силы пару часов? Небось ещё и здесь, в кабинете? — Она покосилась на кушетку так, будто та была в чём-то виновата.

Марьель никогда не любила резкие запахи. Он взял трубку с безобидной курительной смесью, на основе донника, и стал неторопливо раскуривать. Только когда показался первый дымок, мужчина лениво ответил:

— Каждому своё.

Она, как и следовало ожидать, еле заметно сморщила нос, пряча бумаги в папку. И улыбнувшись, протянула ему бумажный конверт.

— Держи, это твой любимый. И подумай об отпуске. Я тебе как друг советую.

Дождавшись, пока стихнут её шаги, мужчина достал из ящика стола мешочек и добавил оттуда щепотку в трубку. Раскурил заново, сделал первый глубокий вдох и взял папку с делом о пропажах.