Танковые сражения войск СС - Вилли Фей

Минное заграждение было расчищено в 06.00 штурмовой группой саперов. Гауптман Больм сообщил, что у него есть приказ не продвигаться дальше этого рубежа. Я объяснил ему, что не могу здесь остановиться, и продолжил путь, посадив на броню штурмовые группы. Я приказал двум танкам, подорвавшимся на мине, начать подготовку к ремонту под командованием обершарфюрера Фаса, обеспечивая при этом оборону станции. Таким образом мы могли держать насыпь открытой для движения следующих за нами танков. Гауптман Больм дал мне пехоту для защиты танков в ближнем бою.

Когда мои головные танки были уже в 2 км от Ковеля, я получил по радио сообщение: «Приказ командира батальона: остановить танки». Этот приказ прокричал командиру замыкающей машины гонец, посланный гауптманом Больмом, а потом его передали мне по радио. Мои головные танки к этому моменту уже вступили в бой с пехотой противника, усиленной противотанковыми ружьями, которая перекрывала путь в город с северо-запада. Вскоре после этого завязалась ожесточенная дуэль с десятью-двенадцатью зенитными и артиллерийскими орудиями, занимавшими линию Ковель — Мощеная. Поэтому я не мог остановиться и проигнорировал сообщение гауптмана Больма. К тому же он не был моим командиром.

Угроза нашему левому флангу была временно нейтрализована сильной метелью. В это же время были уничтожены вражеские позиции, закрывавшие путь передовым подразделениям Штрекера. Вновь великолепно проявили себя штурмовые группы.

Контакт с пехотой гауптмана Больма был потерян.

Около 07.30 мы вышли к обгонному пути железной дороги и встретили гауптмана Штрекера. Согласившись выполнить ряд просьб, касавшихся поддержки в боях с обороняющимся противником в северо-западной части города, я прибыл на командный пункт Гилле и в 08.15 доложил о своем прибытии генерал-лейтенанту, командовавшему группой.

Днем 4 апреля я был вызван к командиру батальона обер-штурмфюреру Пэтшу и получил приказ присоединиться к наступлению с двумя «пантерами» разведывательного взвода, так как остальные танки моего взвода еще не прибыли. Мне предстояло исполнять обязанности адъютанта, так как оберштурмфюрер Ферстер внезапно заболел. Мы выступили в 16.35 вслед за 6-й и 7-й ротами и на большой скорости вышли к Мощеной, откуда предстояло начать атаку.

Сначала двум ротам удалось преодолеть слабое сопротивление противника и вместе со штабом батальона вечером выйти к Мощеной. Здесь мы заняли позиции и началиподготовку к прорыву в Ковель. Я получил разрешение командира батальона присоединиться к ударной группе 6-й роты под командованием гауптштурмфюрера Райхерта, которую составлял взвод Гроссрока. Предполагалось, что мое знание местности позволит найти наилучший маршрут выдвижения южной танковой группировки к северной окраине Ковеля. Командиру полка даже в ночное время удалось прорваться в северо-западную часть Ковеля с двумя командирскими машинами, так и не встретив противника. Однако танк командира получил повреждения на минах, и его пришлось взять под охрану. На рассвете мы пошли вперед и, двигаясь по грунтовой дороге Мощеная — Ковель, попытались занять местность к юго-востоку и востоку в направлении Ковеля.

«Орел! — Орел! — Прием… Ястреб идет головным вместе с Перепелятником!» С этим сообщением по радио я присоединился к атаке 6-й роты.

Вдали чуть виднелись очертания домов Ковеля. С севера на юг через город, лежащий на болотистой равнине, протекает река Турья. Многочисленные притоки реки образуют вокруг Ковеля болото, окруженное лесами.

В широких полосах леса между болотами было практически невозможно развернуть крупное танковое наступление.

Ковель был одним из важнейших железнодорожных узлов в Белоруссии и имел огромное стратегическое значение. Железнодорожная линия Люблин — Ковель с высокой насыпью, проходившая к северу и северо-западу от города, образовывала естественный оборонительный вал. В то же время она представляла собой твердое покрытие, по которому могли двигаться танки. В утренней дымке с трудом можно было различить казармы в северной частц города, выделявшиеся на фоне других зданий и образовывавшие естественный рубеж обороны. Высота в северо-восточной части города господствовала над северными и частично над западными подступами к Ковелю.

Мой экипаж, сидя в танке, напряженно наблюдал за полем боя и дорогой. Радиосвязь между подразделениями полка была отличной, и наступление танковой группировки на Ковель шло как по учебнику, не встречая сопротивления. Тем временем я занял место в центре строя роты, чтобы иметь возможность как можно быстрее добраться до нужной точки. Местность не позволяла развивать скорость больше 20–30 км/ч, тем более что механики-водители вели машины с предельной осторожностью, стараясь двигаться по светлым и сухим участкам почвы, казавшимся более надежными. К счастью для нас (и к несчастью для русских), земля все еще оставалась мерзлой и местами была покрыта снегом.

«Канюк — Ястребу!..»

«Что еще стряслось?» — подумал я. Гауптштурмфюрер Райхерт послал по радио сигнал бедствия. Он застрял в болоте. Танки, шедшие впереди меня, не остановились, продолжая осторожно двигаться на первой передаче через болотистый участок. Их командир застрял справа от дороги и не мог выбраться без посторонней помощи. Наводчик Барманн и еще кто-то из экипажа побежали вокруг танка с буксирным тросом. Я остановился на безопасном расстоянии от них на сухом пятачке земли и приказал механику-водителю медленно сдать назад, чтобы вытащить Райхерта. Наш 700-сильный двигатель бешено взревел, но, к сожалению, слишком громко, и мы начали движение под огнем противника.

Буксирный конец лопнул с громким хлопком, и сорокачетырехтонная машина Райхерта съехала обратно в черное месиво. Нам повезло. Мой расторопный механик-водитель успел дать полный газ, и мы рывком выскочили из топи. Наши русские «друзья» продолжали стрелять по нам с северной окраины города. Я по радио приказал еще двум танкам подойти поближе, а потом Барманн, еще двое членов экипажа и я поползли на брюхе, чтобы притащить два буксирных троса. Пока мы ползли, экипаж одного из танков взвода Гроссрока бросил нам новый трос. Ребята сработали очень быстро и умудрились закрепить тросы. До сих пор мы не имели потерь, несмотря на усиливающийся огонь. Нам повезло. Местность шла под уклон и частично перекрывала противнику обзор, поэтому в основном его огонь уходил в небо. Со второй попытки с помощью трех буксирных тросов, под аккомпанемент насмешек Барманна, который, несмотря на опасность, наблюдал за всем из башенного люка, мы все же добились успеха. Во всяком случае, командирроты вернулся в строй. Местность немного улучшилась. Я нагнал Гроссрока, который через несколько сот метров занял позицию головной машины. Гроссрок заметил, что что-то не так, и сбавил ход. В нескольких словах мы обсудили дальнейшие действия. Выстроившись в шахматном порядке и прикрывая друг друга огнем, мы двигались к Ковелю на средней скорости, поддерживая высокие обороты и осторожно преодолевая сложные участки местности. Я на своем «цепном псе» шел впереди пяти машин взвода Гроссрока. Уже совсем рассвело, и орудия не замолкали ни на минуту. Русские разгадали наше намерение и, похоже, перебросили к северной окраине Ковеля все имевшиеся у них силы. Ведя огонь из всех видов оружия, они пытались избежать уничтожения. Среди зданий в Дубовом, у дороги Ковель — Брест-Литовск, были оборудованы позиции для множества противотанковых орудий. Оттуда мы подвергались постоянному обстрелу. Эти здания были главным рубежом обороны русских на северной окраине города. Судя по всему, здесь они развернули несколько линий противотанковой обороны, стараясь остановить наш прорыв. Огонь их пушек был довольно метким.