В тени больших вишневых деревьев - Михаил Леонидович Прядухин

армию, просто ошеломили разведчиков, и они вместе с Пожидаевым, опьянённые гашишем, оторвались от бренной земли и полетели в тартарары под звуки новых мелодий, од-нако ж их тела продолжали лежать на стеллажах в подсобке. С каждой новой песней разведчики все больше и больше на-кручивали громкость на кассетнике «Sharp» и, увлекшись, совсем потеряли осторожность…

В

три часа ночи, не доходя до грибка метров пятнадцать, под которым стоял караульный, капитан Парачиди, как голодный волк, видящий овцу, начал клацать челюстями, понимая си-туацию, которую он не первый раз видел. С каждым шагом он старался идти тише, все более и более приближаясь к часовому, абсолютно не реагирующему на его приближение. Подойдя вплотную, начкар

1

всмотрелся в лицо солдата. Оно было со-вершенно спокойным — боец мирно спал, стоя на посту, слегка прислонившись к грибку, прям как лошадь, разрушая каноны биологов, которые утверждают, что человек не может спать

1

Начкар

–

начальник караула.

89

стоя. Просто они не были в армии. «Жаль, автомат висит у него на плече, а не где — нибудь рядом лежит, а то бы я ему устроил сладкую жизнь», — подумал капитан и набрал полную грудь воздуха.

— Тревога! Рота, подъем! — проорал прямо в лицо солдату Парачиди.

Боец, думая, что спит на кровати, сделал какое-то странное движение: мотнул корпусом, едва не боднув начкара, и тут же еще в состоянии сна побежал… Пробежав шагов семь-восемь, он начал просыпаться на ходу, приходя в себя, и, отбежав от грибка метров на десять, остановился. Постояв немного в ступоре, он, обернувшись, увидел капитана, на лице которого играла ехидная улыбка. Парачиди подошел к бойцу, еще раз всмотрелся в лицо, чтобы убедиться в правильности своего диагноза, и, удостоверившись, что перед ним чижара, сквозь зубы процедил:

— Три наряда вне очереди, — и заодно пнул ногой его в живот. Часовой сложился пополам, судорожно пытаясь ухватить

воздух ртом, потом сел на колени, продолжая открывать без-звучно рот, как рыба, выброшенная на берег, вопросительно смотря на капитана. Было понятно, что он толком еще не проснулся и вообще не вкурил, что происходит. Равнодушно посмотрев еще немного на ловящего воздух бойца, Парачиди развернулся на сто восемьдесят градусов и не спеша пошел в сторону расположения полка…

Начкар не знал, на ком сорвать свою злость и поэтому сделал проверку караула без разводящего1 неожиданно, чтоб найти козла отпущения. Немного, конечно, он слил свою злость на спящего часового, но легче на душе не стало.

Его возмущению и одновременно унижению не было предела. Муза, эта старая кошёлка, которая была поварихой

в офицерской столовой, отказала ему. Те 25 чеков, которые он предлагал, никак ее не устраивали. Она подняла таксу до 40. Ладно бы там Вика или Лена. С учетом полного отсутствия женского пола хоть как-то авансом им можно было тройку с

1

Разводящий

–

военнослужащий из числа личного состава караула,

на-значенный для выставления часовых на посты, а также для их смены и про-верки выполнения ими обязанностей во время несения караульной службы.

90

минусом поставить. Но тут… Без слез не глянешь — и 40 чеков. Мужское самолюбие капитана было ущемлено: всегда, в любое время дня и ночи — с пол-оборота. Он даже стал подумывать об их альтруистских отношениях, а тут — нате-здрасьте.

Проходя мимо столовой, он отвлекся от своих мрачных мыслей и офигел: оттуда на все лады неслась музыка. Парачи-ди подумал, что это наряд по столовой совсем нюх потерял, и направился к центральному входу, внутренне приготовившись вылить весь свой праведный гнев, но дверь была закрыта. Тогда он кинулся к служебному — результат тот же. «Значит, поварята резвятся, — промелькнуло у него в голове. — Ну-ну…

Резвитесь… Сейчас дорезвитесь», — окончил он свою мысль и по проторенной прапорщиком Гуляевым дорожке пошел прямо к зампотылу.

Гера, передавая третий «стингер» Игорю и откашливаясь от густого, пахучего дыма чарса, севшим голосом сказал:

— Да, нормальная банда. Не думал, что когда-нибудь такие в Союзе будут, — и, помолчав немного, добавил: — А у нас жопа, короче, поэтому и в засады не ездим.

— Что за жопа? — спросил Сергей.

— С дедами у нас война не на жизнь, а на смерть. Они нас хотят по новой построить. Да вот только хрен им, мы свое от-летали. Мы же не виноваты, что чижей на замену не дали. Я черпак и не намерен за ними сопли подтирать. Вчера стенка на стенку с ними бодались, чуть палатку не снесли. Шакалы прибежали, комполка полночи мозг выносил. Короче, чует мое сердце, чем-то эта возня закончится, как пить дать. Мы решили — не уступим по-любому…

— Да, я слышал про вчерашнюю бойню, весь полк судачит, — как-то задумчиво произнес Пожидаев, пытаясь предположить, чем закончится это противостояние, и протягивая руку, чтобы взять сигарету с гашишем у Игоря.

Открыв служебную дверь своим ключом и ступая как мож-но тише, хотя этого и не требовалось, музыка гремела на всю столовую, подполковник Фурса и капитан Парачиди подошли

к подсобке.

Видно, у двери в поварской каморке на роду было написано получать всякие тумаки различной силы и различными предме-

91

тами. И когда к ней приблизился зампотыл вместе с начкаром, то она, увидев их заговорщицкие лица, внутренне напряглась, готовясь к очередной взбучке. Но в этот раз прелюдий не было, как в случае с прапорщиком Гуляевым. Секунду помешкав, Фурса со всего маху с ноги ударил по двери раза четыре…

Разведчик вместе с поваром так и застыли с вытянутыми руками: один протягивает косяк — другой принимает. Какое-то время после ударов они так и сидели, и лишь только сизый дым тонкой струйкой подымался вверх к потолку, пока не по-следовала следующая серия ударов.

Гера было кинулся выключать музыку, но Игорь его оста-новил, дернув за рукав и отрицательно качая головой. Опять прозвучала серия ударов, но при этом никаких требований не выдвигалось. Разведчики вылупились на Серегу. В их глазах недвусмысленно читался все тот же классический вопрос: «Что делать?» Пожидаев губами по слогам начертил в полутьме: «Открывать не будем…»

Дверь, конечно же, не ожидала