Смерть пахнет конфетками - Александр Михайлович Кротов

из них и пары предложений. А у тебя получится, но не рискуй, в этом нет смысла. Мы будем наблюдать.

– Добавь ещё огонька в напутствия, – попросил Руслан, выложив из карманов кресла сценарии, пачку сигарет и зажигалку.

– Ты справишься, – сказал Гжельский.

– Я справлюсь, – повторил Руслан.

Двери за ним закрылись. Впереди были ещё одни. К ним Стахов и поспешил, чтобы вновь не встречаться с отцом, но тот так и не появился.

Мужчина отворил очередную дверь и тут же захлопнул её за собой. Перед ним была стена из бронированного стекла. В стене была ещё одна дверь с электронным замком. Мужчина увидел, как за стеклом на кровати сидит женщина в мятой длинной белой ночнушке. Её тёмные волосы с маленькими полосками седины были опущены на её лицо. В дальнем углу сидела чёрной паутиной тень, затрепетавшая, будто от ветра – это была реакция на появление чужого человека. Нормальная реакция на внешний раздражитель…

Так сложились обстоятельства, что у Ани появилась тень. Не такая, как у всех, но такая же преследовательная, неотрывная, чёрная. И Аня уже начала забывать, что бывает тень другая. Она смирилась, у неё не было сил и даже желания сопротивляться спутнице, способной натворить таких несчастий, что обычному человеку и не могло привидеться ни в страшном сне, ни в кошмаре делирия. И свои жизненные соки эта тень брала у худой, миниатюрной женщины, которой было чуть больше тридцати лет. Она изматывала её, заставляя неотрывно существовать вместе с ней, окутывая Анну в моменты необходимости своими длинными чёрными волосами, немного влажными, но очень крепкими. В такие мгновения предельной близости с тенью Аня чувствовала себя такой нужной, просто жизненно-необходимой, что не могла припомнить, была ли она когда-либо такой в обычной жизни. Но помимо этого странного ощущения, её посещало и другое, совершенно контрастное чувство. Она чувствовала, что иссякает, что жизненная энергия уходит из неё невосполняемыми потоками человеческого тепла, которое тень превращала в тьму, собственную силу. И Аня всё чаще чувствовала боль. От света ламп, от движения своего сохнущего тела и даже от биения сердца, которое становилось всё тяжелее, будто каждый день наполняясь гнилью, как старое яблоко, которое доживает до холодов на ветке, чтобы однажды сорваться вниз и смешаться с грязью, разорвав своё чёрное нутро, бывшее когда-то таким спелым, наполненным жизнью. И Аня понимала, что падение её отяжелевшего сердца лишь дело времени. Отзывалось ли равнодушием это ожидание? Не всегда.

День был обычным. Утром была вкусная еда, но Аня уже не помнила какая. Днём еда была не такая желанная, там было слишком много мяса. Девушка не ела так много мяса в обычной жизни, но тень заставляла его есть, тени это было нужнее. Наверное, поэтому те, кто держит их взаперти, приносят больше мяса, думая, что Аня по своей воле ест его с такой жадностью. По телевизору транслировали разные видеозаписи, но они практически не откладывались в памяти. В памяти вообще что-то очень плохо откладывалось, и всё существование сводилось к рефлексам: появилась еда – надо есть, заболел живот – надо идти в туалет, выключили телевизор и свет – надо ложиться спать. Иногда по телевизору показывали то, что вызывало эмоции. Сегодня это были рыжий кот, который на миг воссоздал в памяти образ домашнего любимца, что был когда-то у Ани, и мужчина-инвалид, который напомнил о муже. Но все попытки Ани эмоционально встрепенуться душила тень. Душила в прямом смысле – как бы далеко они не находились друг от друга, одна прядь волос тени всегда была обвита вокруг шеи женщины.

И сейчас этими самыми волосами тень приклеилась к верхнему углу помещения, где и сидела молчаливым клубком запаутиненной фигуры с иногда отличаемыми конечностями, тонким туловищем и отростком головы.

В телевизоре обозначился новый сюжет. Двое мужчин высаживали из машины третьего мужчину, чтобы пересадить его в инвалидную коляску. Третий мужчина очень жалко выглядел. А другие были обычными, неприметными. Один вернулся за руль, а другой повёз коляску с грустным мужчиной в сторону дома. Этот здоровый мужчина тоже скоро уедет. А мужчина в коляске останется навсегда. Эти уедут, а он останется один. И никуда больше не захочет поехать, у него останется другая жизнь…

Жалостливые мысли скрутились в узел, окрепли, намокли, сформировались в ком, и… и рассыпались хрупкой стекляшкой – где теперь искать её осколки? После быстро смолкшего приступа боли в шее, Аня попыталась найти эти мысли, но у неё не получилось. А главное, она даже не смогла повернуть голову обратно, в сторону экрана, который мерцал каким-то сюжетом со звуковым сопровождением, которое уши перестали воспринимать. Хотелось обратиться к тени, спросить у неё о смысле её ощущений, но мысль об этом также внезапно рассыпалась при новом приступе боли в области шеи…

Зато теперь по телевизору показывали птиц, которые проделывали разные трюки. Особых мыслей эти ролики у Ани не вызвали. Просто разноцветные птицы, которые рождены летать, а они занимаются развлечением человека.

А время вновь полетело вперёд, крадя кусочки жизненных сил. Женщина не поняла, как это сделала, но всё-таки поймала своё осознание на том, что она держит в руке волосы тени, сдавливая их сильнее на своей шее.

– Тебе разве плохо? – спросила тень.

– Мне не плохо, – ответила Аня.

Они не часто разговаривали. В этом не было необходимости. Чувства Ани тень понимала и без слов, а самой женщине эти слова уже были не нужны. Несколько раз её пытался разговорить какой-то мужчина: крепкий, высокий, красивый, сильный. Но тень не давала общаться с ним, даже когда Аня этого сильно хотела, не понимая, откуда бралось это желание. Но тень настаивала на молчании. А сегодня заговорила с ней сама, может быть этот единственный контакт руки женщины с волосами тени стал для неё настоящим поводом?

– Я умираю, – сказала Аня и не испугалась своих слов. – Что ты будешь делать без меня?

– У тебя ещё есть время, – сказала тень. – Время есть и у меня. И у меня его больше. Я буду скучать по тебе, ты должна быть рада этому.

– Я рада, – сказала Аня. – Но я не хочу умирать.

– Я тоже, но я не могу с тобой расстаться, – сказала из своего угла тень. – Ты должна смириться. Мой яд в тебе останется, даже если я уйду. Этот яд убьёт тебя в любом случае, останусь я или меня больше не будет рядом. Мы слишком долго были вместе. Я благодарю тебя за то, что смогла поддержать мою жизнь.

– Я всегда жила ради кого-то, – сказала Анна. – Родители, младшая сестра, муж. Но мне грустно умирать, я не жила для себя.

Женщине могло показаться, что тень даже