Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник) - Андрей Скоробогатов

2

Снова облако пыли, снова набивается в рот, нос, глаза щиплет. По сути, смотреть тут особо нечего, лампы через каждые двадцать метров (интересно, кто за ними следит? ведь в мире, похоже, осталось от силы пара десятков жителей…), голые стены, и больше ничего, так что сор, попадающий в глаза, не особо мешает. Зажмурился и пошёл вслепую, касаясь стенки рукой – скоро проморгаюсь, и пройдёт само. Зря у входа шлем оставил – сейчас бы глаза прикрыл, и всё.

Стоп. Пыль сладкая.

Откуда в заброшенном коридоре, в покинутом мире с периферии, может быть сладкая пыль?!

Тут что-то не то. Надо достать бластер.

3

Через минуты три послышался шум. Похоже, конец. Прижался к стене, пригнулся, осторожно пошёл вперёд. Наклон увеличился, не видно из-за искривления коридора, что там. Вдруг опасность? Мутанты какие, или эти… волосатики-троглодиты?

Снова поток ветра приносит соринки; попав в глаза, они заставляют отвернуться и пойти на ощупь, прикрываясь рукой…

– Где ты? Не бойся! – ветер донёс высокий голос, многократно отразившийся от стенок коридора эхом. – Я тут!

Мой язык… В этих краях его знают только пираты!

Послал пару выстрелов вперёд и вверх.

Шум прекратился. Тишина.

– Ну вот, вентилятор сломал… – послышался грустный голос.

4

– Зачем стрелял?

– А ты зачем халву на вентилятор крошила? – смеюсь.

– Скучно, – отозвалась толстушка-аборигенка и налила ещё. – И чтобы ты поскорее пришёл.

Танец космических крохотулек

– Посадка гипотраулера – это вам не это, – поучительно заметил папаша и посмотрел в туннелизатор. – Тут бояться не надо, увереннее давай!

Хаотичное движение гипототэмов внутри туннелизатора постепенно замедлилось. Крохотные фигурки в смотровом окне уже перестали казаться непрерывным вихрем турбулентности, и Шон Куцевич понял, что корабль скоро выйдет из гипертуннеля. Когда он давал команду самому главному из гипототэмов, были указаны координаты звезды из далёкого сектора FD68, вокруг которой вращался заброшенный холодный мирок под названием Новая Рязань.

– Вот теперь, Остап, врубай прогрев гравидвижков. Скоро вынырнем, – сказал купец.

В окрестностях этой звезды протекали сильные подпространственные течения, связанные с хитрыми четырёхмерными потоками, и выныривать надо было крайне осторожно. Остап, несмотря на неплохое образование в бурсе, до сих пор ни черта не понимал в четырёхмерной модели вселенной, и потому в подробности старался не вдаваться. Молча кивнул и переключил тумблер на приборной панели.

– Говорят, в Новой Рязани девушки красивые, – сказал зачем-то отец.

Ха, девушки. Остапу было сейчас не до девушек, дело куда важнее. Вообще, само известие о том, что ему предстоит самостоятельно выныривать и сажать корабль на планету, оказалось для Куцевича-младшего полной неожиданностью. Когда юноша заснул, корабль ещё стоял на приколе, на планете Ботсвана-три. Отец, разбудивший его, сообщил, что корабль уже загружен и летит, техник-грузин взял отгулы, и садить корабль придётся Остапу.

Куцевич-младший внимательно прислушался к тарахтению моторов и пробежался взглядом по приборам. Собственно, всё оставалось в норме, и проверять было совсем не обязательно, но, всё же, это его первое приземление, и относился он к поручениям отца чрезвычайно серьёзно.

А папаша всё смотрел в окошечко туннелизатора. Наконец, вихрь в нём окончательно развалился, превратившись в стаю разноцветных существ с зубастыми, но вполне симпатичными мордами, гривами и искрящимися хвостами. Размеры каждого такого гипототэма не превышали трех-четырёх сантимов – одним словом, рыбёшка космическая, козявка пузатая. Они гонялись друг за другом, хаотично носились по камере, никак не желая схлапывать гипертоннель. Гипотраулер сел на дрейф недалеко от космической поверхности, однако настоящего выныривания ещё не произошло.

Управление на судне во время посадки было аналоговым, реализованным на реле и лампах ведь новейшие электронные бомбы таких держав, как Великий Казахстан или Гваделупское Ханство запросто могли вывести из строя всю сложную электронику на корабле.

Куцевич схватил рукоять палки-манипулятора и принялся разгонять одинаковых крохотулек по разным концам камеры туннелизатора, сопровождая процесс разделения гипототэмов выражениями из лексикона космических рыбаков. Обычно он так не изъяснялся, тем более, при сыне – но сегодня был совсем особенный день.

Настоящие гипототэмы водятся в подпространстве, в других измерениях. Чтобы поймать такую крохотульку и вытянуть на космическую поверхность в наш, трёхмерный мир, требуется немало трудов. Занятие стоит того – без гипертуннелизаторов человечество ни за что бы не освоило дальний космос.

Однако пару лет назад галактическая общественность была взбудоражена фактами бесцеремонной подделки гипототэмов подпольными мастерами с планеты Новый Тугулым. Теперь любой владелец гипотраулеров опасался, что техники на ремонтном доке подсунули контрофактных крохотулек, подделок, и его гипотраулер выкинет в какую-нибудь чёрную дыру, как это иногда случалось. Но тут, как сказал отец, такое было исключено.

Гипототэмы равномерно распределились по разным краям камеры. Красные агрессивно махали искристыми хвостами и щелкали своими маленькими челюстями, синие, опустив хвост, тоскливо плавали взад-вперёд, а желтые ярко заискрились, медленно кружась на месте, как проблесковые маячки. В центре туннелизатора остался лишь главный гипототэм, чей цвет не поддавался описанию, он неподвижно висел и покорно ожидал команды хозяина. Всё, как полагается.

– Движки прогреты, ну что там, разделил балбесов? – спросил Остап.

– Разделил! А как же, – отозвался отец, тревожно вглядываясь в иллюминатор. – Что-то не выныриванием никак, неужто застряли?

«Только бы в дыру не угадить», – подумал Остап и почувствовал, как это страшно. Угодившим в дыру приходилось нелегко – в лучшем случае, если стабилизирующие востроскручи хорошо срабатывали, приходилось вызывать бригаду галактического МЧС, чтобы выковырять застрявшее в дыре судно, в худшем – схлапывание в сингулярность. Куцевич-младший вытер пот со лба, в этот момент послышался хлопок, и корабль вынырнул. Черной дыры не оказалось, Остап облегчённо вздохнул и глянул в окно. В круглом иллюминаторе наверху рубки виднелись пустынные космические просторы с редкими звёздами и спиралями далёких галактик.

– Ну вот, а ты напугался, – проворчал Шон.

Остап осмелился возразить:

– Ты же сам больше меня напугался!

– Помолчи, дефлюцинат! – рявкнул Куцевич-старший и уткнулся в приборы. – Лучше бы вёсла подготовил.

Признаться, Остап не сильно любил, когда его обзывают дефлюцинатом, тем более родной папаша, но сейчас это было простительно. Как-никак, отец был холериком, да и ситуация волнительная – ошибешься чуть-чуть, и размажет твой корабль по всему континууму. Отойдя в другой конец отсека, паренёк схватился за ручку и принялся крутить колесо, разворачивая гравитационные вёсла.

– Где садиться будем, папаша? – спросил Остап и показал на огни какого-то не сильно крупного поселения. – Вон там?

– Нет, не здесь, – послышался голос отца. – Отгреби вон к тому, там покрупнее. А я пока крохатулек покормлю

На конце весла заискрилось гравитационное пламя, и гипотраулер резво помчался к незнакомому городу. Отец подошёл к туннелизатору, открыл при помощи манипулятора отсек с космическим планктоном – тем самым дефлюцинатом, которым так любят ругаться космические рыбаки, – и голодные гипототэмы жадно набросились на угощение.

Грести пришлось долго. На высоте в пятьсот километров в радиоточке послышалось шипение, затем ленивый голос с сильным поволжским акцентом сказал:

– Карабль, приём… А-атветьте, приём…

– Ну, давай, отвечай, – Куцевич подтолкнул сына к микрофону.

– Говорит… гипотраулер «Вассерман – пятьдесят два», – несмело выкрикнул Остап. – Класс размерности – четыре. Следуем с планеты Ботсвана-три. Торговый визит. Запрашиваем посадку.

Шон довольно кивнул, удостоверившись, что общаться с портами его сын умеет. Диспетчер проговорил куда-то в сторону:

– Вася, тут тарга-аши а-апять какие-то… Четвёрочка. Куда их?.. Ха-арашо. «Ва-ассерман – пятьдесят два-а», па-асадку разрешаем, квадрат сора-ак три-пэ.

– Ну, чего стоишь, – сказал папаша Остапу. – Вниз рули давай. Я пока с гравитацией разберусь.

Остап подбежал к рулевым веслам и нервно сглотнул слюну.

Скорость входящего в атмосферу корабля возрастала, гипотраулер начало качать. Качка – страшное дело, если вовремя не погасить, можно войти в штопор. Отец молча наблюдал за сыном, ни единого совета. Напряжение возрастало, наконец сын не выдержал и дёрнул за верёвку, чтобы раскрыть парашютный купол.

– Чего творишь, дефлюцинат!! – рявкнул папаша, но было поздно – движение корабля резко затормозилось. С потолка отсека облачком осыпалась штукатурка.