Христианство и атеизм. Дискуссия в письмах - К. Любарский

Настоящий, «чистый» атеизм есть признание Абсурда всего существующего. «Бога нет» — это значит, что нет Абсолютности бытия, нет святыни бытия, нет Смысла бытия. «Рече безумец в сердце своем: несть Бог» (начало псалма). В это безумие, в этот Абсурд можно на мгновения «заглядывать», но в нём нельзя жить. Почему люди не ужасаются от слов: «нет Бога»? Только потому, что не могут вообразить всего их значения. Да и возможно ли понять, осмыслить, до конца осмыслить Абсурд?

Не помню кто — умный человек! — сказал, что атеистов нет, есть идолопоклонники. Как только человек отказывается от единого Святого Бога — так моментально появляются у него кумиры. Иногда это бывает просто смешно — какой-нибудь там Мотоцикл, или Автомобиль, или Мебель. Но есть возвышенные и даже священные кумиры. Есть абстрактные и собирательные боги и богини под именами, например, Прогресса или Культуры. Пресветлый мир атеиста, о котором пишет Кронид Аркадьевич, в действительности есть мир новейшего политеизма. Приходится признать моё упущение — в реферате я даже не упомянул об этой своеобразной религии, которая ошибочно называет себя атеизмом. Воздерживаюсь от всякой критики — надо уважать чужие святыни. Тем более, что это иногда и наши святыни — человечные, то есть христианские духовные ценности. В письме к моему другу Д. я кратко описал моё отношение к новейшему политеизму, который можно назвать также религией Здешней Вечности. Ответ Д. в этой части нахожу превосходным.

Почему Кронид Аркадьевич избрал себе эту религию под именем атеизма? Странным представляется его отношение к идее единого Святого Бога. Он написал: «Если Бог выступает как любовь, красота, как совесть и оценка — то не достаточно ли самих этих понятий, вполне человечных? Зачем добавлять к этому идею Бога?». Или в другом месте: «Совесть есть Совесть. Любовь есть Любовь. Не Бог»… Это значит, что Любовь, эта абсолютная ценность нашего существования, сама не обладает абсолютностью существования. Но ведь это же пессимизм отчаянный, абсолютно безысходный. Удивительно, как Кронид Аркадьевич этого не понимает. Для нас, христиан веры, Любовь — это Божественное свойство, доступное и человеку; Совесть — это Божественный голос в душе человека. А для Кронида Аркадьевича это «не Бог». Не Бог, а Метод Проб и Ошибок. Что угодно, чудеса в решете — но только не Бог! Странное «отталкивание» себя от идеи единого Святого Бога.

Взамен идеи Бога — у Кронида Аркадьевича идея Мира с большой буквы с частично Божественными свойствами самодовления и самотворения. Этот Мир, бессознательный и детерминированный, чудесным образом рождает сознательного и свободного Человека с большой буквы, который познаёт и преображает породивший его Мир… Но так ли? В одной лекции проф. С. Н. Булгаков сказал, что это напоминает ему историю известного барона, который вытащил из болота сам себя за волосы. Тут я останавливаюсь, ибо здесь неуместна насмешка. Хочу сказать только, что философия Кронида Аркадьевича остается для меня непроницаема.

Вот ещё подход к проблеме — «психологический от противного». Абсурд «чистого» атеизма может породить из себя только абсолютное Отчаяние. А у нашего дорогого Кронида Аркадьевича — Оптимизм необыкновенный. Следовательно, он — не «чистый» атеист. Кто же он? От звания оптимистического агностика он отказывается. В таком случае для него остаётся только первая позиция, которую теперь надо реформировать так: «Бог есть — или боги (для политеизма) суть». Вывод железный.

Вот так описал я Вас, Кронид Аркадьевич, в третьем лице. Не хотели переименоваться в агностика, так попали теперь в сектор религиозный. «Атеистом» Вас можно называть только в том частном относительном смысле, что Вы отрицаете бытие единого Святого Бога. Продолжение следует.

13.1.75

Письмо от 15.01.1975

Дорогой Кронид Аркадьевич!

Теперь встаёт вопрос — как мне Вас величать. Мне представляется, что наилучшим термином в нашем случае будет: антитеист. Увы, ничего от этого не изменится.

Вы не напрасно почувствовали интерес к «аргументу Паскаля». Но напрасно Вы до неузнаваемости его исказили. Паскаль писал о наследнике, который нашёл документы на свой дом. А Вы пространно рассуждаете, что надо ещё искать документы в архивах, и есть ли вообще документы, и стоит ли трудиться. «Пусть уж я буду без дворца, но дети будут жить в теплом и удобном доме»… Совершенно чуждый Паскалю измышлённый образ. Никакого теплого и удобного дома нет — есть Гроб, Абсурд антитеизма, в котором гибнут все ценности. Только религия говорит о Великой Надежде, — и Паскаль советует: проверьте документы религии. Вы пишете, что проверили и нашли их устаревшими, ложными. Смотрите — не ошибитесь! По текстам Вашим видно, что Вы не понимаете реальности дилеммы. И об этом писал Паскаль, только совсем уж не помню в каких выражениях: он изумлялся, как может неверующий с радостным видом сообщать нам о своей и нашей вечной погибели.

Тем не менее надо признать, что Вы правомерно поставили вопрос — почему же так различны религии, так разнообразен мистический опыт разных религий. Должен сказать, что и я некогда очень этим смущался. Да и теперь временами смущаюсь. В самой общей форме проблема решается так, что свет единого Солнца по-разному преломляется в различных призмах восприятия разных рас и народов. Даже Христианство было воспринято по-разному и притом, конечно, только в символах и парадоксах. Даже Евангелия различны, даже надпись на Кресте была передана в них не одинаково.

Вы правы, конечно, что будь я японцем или индусом — я не был бы и, возможно, не стал бы христианином. Но это был бы уже собственно и не «я». А моя сознательная личность воспитана в традиции Христианства. Верно, что наш личный мистический опыт обычно весьма беден. Но его достаточно, чтобы побудить нас с доверием приобщиться к соборному, наследственному опыту Церкви веры, со-переживать его… Я уже это писал, повторяюсь. И Вы ведь правильно сказали, что нельзя каждому начинать с каменного топора. Вот так и в религии.

Мне сейчас вспомнилось, как я служил в Смоленске, и пришёл там в собор человек в ватнике — просил совершить над ним таинство святого Крещения. Он пришёл прямо из местной тюрьмы. Он рассказал, что был под следствием и молился Богу такими словами: «Если Ты есть — то помоги мне!»… Его оправдали, и вот он сразу пришел в храм, и крестился, повторяя за мною слова священного Символа, составленного до нас за шестнадцать столетий. Человек получил своё маленькое личное откровение, уверовал в Бога — и с этой верой смиренно, доверчиво принимал всю религиозную традицию родного народа. В общем-то так, по этому принципу, бывает и со всеми нами.

Интересно, что уверовавшие в Бога евреи в подавляющем большинстве случаев присоединяются к Христианству. Я спрашивал у них — почему не к иудаизму, и получил ответ, что наследственно-бытовая преемственность религии была уже прервана в их семьях за два-три поколения раньше, и они, таким образом, выбирали себе религию. Да и из русских умные люди — тоже ведь были оторваны от всякой традиции, а тоже выбирают Христианство. Вот кого бы спросить — почему они именно в Христианстве увидели самую истинную религию.

От имени христиан наследственных скажу Вам пока о трёх мотивах — почему мы не ищем для себя другой религии:

1. В Христианстве мы получили оптимальное представление Бога, сменить его на любое другое значило бы поклониться какому-то новому Божеству, которое было бы ниже наших оптимальных представлений — ниже нас самих.

2. Подобно таинственному атомному взрыву, после которого «разлетается» Вселенная, начало Христианства не могло состояться без Христа, без Воскресения. Не мог просто человек, только человек быть Началом такого взрыва истории. В одной книге С. Л. Франка приводятся слова Наполеона: «Уж я-то знаю людей, вы можете мне поверить: Иисус не был просто человек»… Я полагаю, что и для любого честного агностика Личность Христа и происхождение Христианства остается вечной Загадкой истории.

3. Скажу Вам по-дружески, что все христиане веры, мужчины и женщины, — все мы испытываем таинственнейшее чувство особенной личной привязанности, как бы «влюбленности», благоговейной преданности Христу, Божественному Человеку. Поставить Его, нашего Господа, в один ряд с Магометом или с Толстым — это была бы измена, о которой нам противно и подумать.

Если Вы станете выбирать себе религию, то мы охотно вернёмся ещё к этой теме — почему самая истинная религия есть Христианство. Продолжение следует.

15.1.75