Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады - Геннадий Ильич Кулаков

Относительное спокойствие длилось недолго. Ранее январское утро 12 января было огненно-красным. В семистах метрах от нашего гарнизона пылало четыре афганских бензовоза, как раз в том самом месте, где должен был стоять танк в окопе и где проходила канава от зеленой зоны до арыка. Именно в этом месте погибли наши взводные Саша Чернышев и Володя Никонов. Первым пожарище заметил часовой танкистов, который нес службу на крыше нашего здания. Чуть позже пламя и черный столб дыма стало видно и всем остальным. Почему техника двигалась по дороге до выставления охраны, нам не было известно. Четыре бензовоза вместимостью каждый по 22 куб. метра горели на дороге, а мы не знали что делать. От места пожара до города Чарикар оставался какой-то километр. Скоро должно было начаться движение по трассе. Танкистам требовалось выезжать на свой пост охраны, а куда ехать там пожарище, и где там наш трубопровод, заполненный топливом?

Танкисты взяли нас, трубопроводчиков, на броню, и двинулись к пожару. Остановились в ста метрах, дальше не подъехать: очень жарко. Танк съехал на обочину, орудие повернули в сторону Чарикарской зеленки, мы спрыгнули с брони. Со мной было еще трое бойцов и все, что можно было сделать, – это установить задвижку с одной стороны. Дальше было никак не обойти и тем более не проехать (дорога вся в огне и обочина тоже). Задвижку установили. Пожар не утихал, а если емкости взорвутся? Решили помочь пожару, устроили прицельный огонь из автоматов по бензовозу, больше отверстий – быстрее прогорит. Выпустили по магазину патронов по горевшим емкостям, и действительно топливо по отверстиям в емкости стало вытекать интенсивнее, пламя стало активнее распространяться в стороны.

Через час пожара на дороге стали скапливаться автомобили. Он не утихал, но пламя заметно убавилась. Пришлось ждать, когда все прогорит окончательно. Прошел еще один час, бензовозы еще горели, но пламя осталось только под емкостью и танкисты решили, что пора таранить останки в кювет. Фотоаппарата и тем более видеокамеры не было, запечатлеть фрагмент не получилось, как танк поочередно сталкивал бензовозы в кювет. Асфальт под сгоревшими автомобилями превратится в труху, на дороге остались только фрагменты двигателей, расплавившиеся от пожара. Танкисты после расчистки дороги заняли свой окоп и жестами стали показывать, что дорога свободна.

Теперь был наш выход. Отсоединили сгоревший участок трубопровода, поставили с двух сторон задвижки и пешком отправились к себе в гарнизон. Требовалось проложить новый участок, сгоревших труб было более десятка, их, конечно, нужно было привезти с КП роты, ведь труб опять не хватало.

Докладывать, собственно, было особенно нечего, ротный уже знал о пожаре, дым был виден, наверное, во всей зеленой чарикарской долине, и, конечно, в Джабаль-ус-Сирадже. Он уточнил у меня, нет ли потерь среди личного состава и сколько нужно привезти труб. Потерь у нас не было, трубы были действительно нужны. Делая очередную запись в свой тетради о пожаре и сгоревших трубах я всегда делал паузу, сколько указывать топлива, потерянно в результате пожара. В трубе где-то около 50 литров жидкости, если 10 труб, то уже 500 литров, два часа пожара перекачки не было. Сколько записывать? 2-3 тонны топлива или больше? Решил написать 5 тонн, лучше больше написать, меньше вопросов.

Через пару часов привезли на КАМАЗе трубы, а еще через час участок был восстановлен, остались выгоревшая земля и останки машин. Трубы зацепили за автомобиль и волоком притащили на гарнизон. Уже третья плеть сгоревших труб была сложена за забором гарнизона за неполных пять месяцев службы. Много это было или мало, я не знал. Что с ними можно было сделать? Как сдавать: в автомобиль не погрузить, волоком не дотащить, порезать нечем.

Вечером того же дня к нашему посту подъехала БМП-2. Парни в камуфляже, вооруженные дальше некуда, спрыгнули с брони и направились к танкистам. Минут через десять ко мне подошел Федор и со словами: «Есть дело, надо переговорить», – попросил зайти к нему. В его комнате находился один из прибывших. Светловолосый улыбающийся парень представился: «Меня зовут Сергей, я командир разведвзвода, лейтенант из разведбата 177 мсп. У нас задание в вашем районе, нужно прикрытие». Я с некоторым удивлением посмотрел на Федора, потом на Сергея, спросил: «Мужики, вы ничего не попутали, у меня, конечно, есть бойцы, но они как бы в засаде не обучены сидеть». Сергей рассмеялся: «Гена, ты меня не понял, хотя рассуждаешь верно, в засаде будем мы, к тебе просьба нас туда доставить».

Командир разведывательного взвода Сергей (фамилия мне не известна, возможно, Коротун) окончил московское общевойсковое военное училище в том же 1982 году и написал рапорт в Афганистан, а так как активно занимался восточными единоборствами, то ему была прямая дорога в разведбат. Сергей научился владеть кинжалом и считал его лучшим оружием разведчика. Кинжал был у него на груди воткнутым в один из отсеков «лифчика»18.

Замысел разведывательной операции был достаточно прост. Трубопроводчики передвигались круглосуточно, под их прикрытием можно незаметно доставить бойцов-разведчиков в засаду, как раз в ту самую канаву, которая начиналась в зеленой зоне и заканчивалась у арыка, идущего к городу Чарикар. К разведчикам поступили сведения, что этой ночью моджахеды должны были по этой канаве пройти в Чарикар и устроить там нападение на местные органы власти. Сергей не уточнил, кого конкретно должны были ликвидировать, но сказал, что в самом городе было несколько постов нашей охраны, часть от пехоты, часть от десантников. Моя задача – ночью доставить разведгруппу на место засады. Мы обсудили детали, Сергей попросил не докладывать командиру роты, эфир могли прослушать, мои бойцы тоже не знали деталей предстоящей операции разведчиков.

Перекачка топлива шла своим чередом. Ближе к полуночи подошел Сергей и со словами: «Пора выезжать», – посветил фонариком в сторону автомобиля. Танкисты были уже на броне в готовности к выезду, оставалось нам завестись, и можно было выдвигаться. Полусонный водитель стал отказываться садиться за руль: «А что случилось? Перекачка вроде бы не остановлена, почему мы куда-то собираемся ехать? У меня есть свое начальство, которое должно быть в курсе моих перемещений», – и тому подобное. Пришлось отвести бойца в сторону и спокойным русским языком объяснить, где он находится, чьи приказы выполняет и что такое Родина. Оказывается, водителя проинструктировали, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выезжал на трассу в ночное время. В ходе разговора продолжительностью 2–3 минуты водитель понял, что выбора нет. В процессе моей беседы с водителем