Никому не доверяй - Сойер Мерил

Как-то раз, выполняя один из своих головоломных трюков, Коннор сломал ногу в двух местах и был прикован к постели в течение полутора месяцев. Тори наивно полагала, что эта травма вынудит Коннора сменить профессию или по крайней мере взяться за менее опасную работу и исполнять более легкие трюки для телепрограмм, которые снимались в Лос-Анджелесе.

– Какой же дурой я была! – пробормотала она, тяжело вздохнув. – Какой нужно было быть кретинкой, чтобы надеяться, будто Коннор способен изменить ради меня свою жизнь! У моего мужа была любовница, с которой я не могла соревноваться.

Нет, любовницей Коннора была не женщина, а работа. Все время, пока он поправлялся, Коннор смотрел видеозаписи и анализировал, разбирал по косточкам трюки, которые совершали его коллеги-каскадеры. Тори не раз пыталась серьезно поговорить с ним об их семейной жизни, но он безапелляционно отметал все ее претензии одной фразой:

– Я люблю тебя, детка, но это моя работа, и я буду ее делать.

Подтекст этой фразы звучал так: «Работа для меня дороже всего, и тебе придется с этим смириться».

Тори любила Коннора и поэтому осталась с ним, обмирая от страха каждый раз, когда он уходил из дома, и боясь, что больше никогда не увидит его. И вот однажды ее страхи оправдались. Коннор погиб, пытаясь выполнить отчаянно опасный трюк для одного из последних фильмов о Джеймсе Бонде.

Когда Тори сообщили об этом, ей показалось, что внутри у нее что-то умерло.

– И до сих пор мертво, – прошептала она, обращаясь то ли к Пини, то ли к самой себе.

Ее отец приехал в Лос-Анджелес, чтобы помочь в организации похорон. Прах Коннора был развеян над киностудией «Юниверсал пикчерс» пилотом-каскадером, который выполнил при этом фантастические фигуры высшего пилотажа. А потом друзья Коннора устроили ему такие поминки, после которых они, наверное, не могли оправиться от похмелья еще с месяц.

Тори никак не могла заставить себя снова взяться за работу. Ей казалось, что она погребена в пучине океана, куда не достигает ни малейшего лучика света. Она отчаянно пыталась всплыть, но какой-то огромный груз удерживал ее на дне, не позволяя подняться на поверхность.

– Ты не сможешь идти вперед, если будешь постоянно оглядываться назад, – сказал ей отец. – Нельзя жить в прошлом. Коннор умер, но ты-то жива!

Тори бросила работу и переехала в Виноградную долину, чтобы быть поближе к отцу. Он отдал ей коттедж неподалеку от «Серебряной луны» – изящного дома в викторианском стиле, который он любовно отреставрировал и превратил в гостиницу.

Через некоторое время Тори открыла собственную дизайнерскую фирму в близлежащем городке, и в последующие годы на нее, казалось бы, снизошло некоторое успокоение. Ее бизнес неизменно шел в гору, она завоевала хорошую репутацию и солидную клиентуру. Это было приятно, но… недостаточно.

Машина на большой скорости вошла в крутой поворот.

Пес зарычал, словно предупреждая хозяйку.

– Не волнуйся, мальчик, все хорошо, – успокоила она его, продолжая думать о погибшем муже.

Обрыв Мертвеца был из разряда тех мест, где Коннор любил делать свои трюки. Не вписавшись в крутой поворот, можно было легко вылететь с дороги и обрушиться в зияющий слева провал…

Тори вздрогнула. С какой стати у нее родилась такая мысль? Даже когда она находилась в пучине отчаяния, ее никогда не посещала мысль о самоубийстве.

Она умело справилась с управлением, а выехав на прямую дорогу, вдавила педаль акселератора в пол.

– И как же теперь быть с Эллиотом? – спросила она себя.

Они познакомились несколько лет назад на винном аукционе в Нала. Тори приехала туда, чтобы встретиться с одним из своих постоянных клиентов, для винодельни которого она разработала новый логотип. На Эллиота Хоука ее работа произвела сильное впечатление, и, когда он позвонил ей и предложил встретиться, Тори сразу согласилась, несмотря на сильную неприязнь, которую испытывала к его вечно недовольному и сварливому отцу. Затем они начали встречаться более или менее регулярно, и вскоре отношения между ними перешли на некий новый уровень. Для Тори было очевидно, что Эллиот – порядочный, честный человек. Мужчина, буквально созданный для семейной жизни. Ей не понадобилось много времени, чтобы убедить себя в том, что она его любит, и теперь Тори благодарила бога, что у нее хватило ума не выйти замуж за Эллиота, как только он сделал ей предложение. Она довольно скоро осознала, что не способна любить Эллиота так, как он того заслуживает. А сегодня, после всего, что произошло между ней и Броуди, Тори всерьез задумалась: может быть, над ней и впрямь висит какой-то рок? Может, она обречена любить психов, ненормальных, которые по собственной воле суют голову в петлю и получают от этого наслаждение?..

12

Когда Тори вернула Броуди пиджак и направилась к машине, он с трудом подавил в себе порыв проводить ее до дома и проверить, надежно ли она заперла двери. Пини не очень-то подходил на роль собаки-охранника, хотя неопытного человека его внушительные размеры, возможно, и напугали бы. Броуди понимал, что Виноградная долина – спокойное место и ему нечего опасаться за Тори, и все же он не мог не тревожиться.

Броуди понимал, что испытывает к невесте своего брата нечто большее, нежели просто физическое влечение. Ему казалось, что между ними возникла какая-то внутренняя связь – потаенная и труднообъяснимая. А может, он просто пытается оправдать свое поведение? Уводить чужих женщин было не в его правилах. А уж предать собственного брата…

Нет, Эллиот не заслужил такого обращения. Броуди напомнил себе, что он только что пережил большое горе, и тут вдруг на его голову сваливается неизвестно откуда взявшийся братец и начинает ухаживать за его невестой! Кроме всего прочего, Броуди совершенно не собирался обзаводиться постоянной женщиной. Боец отряда по борьбе с терроризмом не имеет права иметь в своем тылу жену, которая будет постоянно сходить с ума от страха за своего мужа.

Эллиот никак не прокомментировал ту сцену, свидетелем которой он стал на смотровой площадке, однако Броуди не сомневался, что брат был вне себя от бешенства. Он ожидал, что Эллиот осыплет его упреками или даже полезет в драку, однако этого не случилось. После того как Тори уехала, Эллиот принялся рассказывать ему о братьях Корелли.

– В те дни, когда хозяйство здесь вел мой дед, Корелли были его основными конкурентами. «Игристые вина Хоукс лэндинг» и «Корелли крэст» соперничали с лучшими сортами французского шампанского.

– А потом Корелли с потрохами продались французскому концерну по производству шампанского «Ле Руссо», – презрительно фыркнув, добавила Рейчел.

– Французы, что называется, раскрутили марку Корелли на рынке, – продолжал свои объяснения Эллиот. – И уровень их продукции сразу упал. Теперь они уже не могут с нами конкурировать.

– Боюсь, я не совсем понимаю, – произнес Броуди.

– Все зависит от того, какого года урожай был использован для приготовления того или иного вина, – нетерпеливо пояснил Эллиот. Для него все это было азбучными истинами. – Шампанское вино считается марочным, если срок его выдержки составляет от пяти лет и выше. Многие виды французского шампанского и американские игристые вина выдерживаются всего несколько лет. Это не означает, что они плохие. Они великолепны, но не идут ни в какое сравнение с марочными винами, срок выдержки которых гораздо дольше.

– Выдержка вин, которые производятся сегодня Корелли, составляет всего два или три года, – пояснила Рейчел.

– Чем быстрее оборот, тем больше прибыль? – догадался Броуди.

– Ну разумеется! Однако деньги – это еще не все. Есть вещи поважнее, – заявил Эллиот.

– А почему нельзя одновременно производить и изысканные, и дешевые вина? – спросил Броуди.

– Семья Хоук никогда не опускалась до посредственности, – ответил Эллиот с оттенком пафоса.

– И сейчас не станем, – подхватила Рейчел.

Она все больше раздражала Броуди – он недоумевал, что могло так тесно связывать его брата с этой женщиной? Как Эллиот терпит ее? Не вызывает сомнений, что она влюблена в него по уши, но вряд ли сам Эллиот подозревает о ее истинных чувствах. Броуди угадывал в Рейчел хитрость и беспринципность, и это заставляло его держаться с ней настороже.