Никому не доверяй - Сойер Мерил

Мерил Сойер

Никому не доверяй

Пролог

– Пора! Пора! – заухал филин откуда-то из кроны высокого дуба. Пристроившись возле большого щита, на котором была изображена пирамида винных бочонков и распластавший крылья ястреб – фирменный знак виноградников «Хоукс лэндинг»[1], – старик ждал встречи с судьбой.

– Вот и по мою душу филин заухал, – пробормотал он, не в силах отогнать от себя чувство какой-то непонятной, давящей обреченности.

Народное поверье гласило, что, если услышишь уханье филина, твоя смерть где-то рядом. Не то чтобы старик верил в суеверия и предрассудки. Это все для простаков и невежд. Просто он не питал никаких иллюзий относительно того, какая участь уготована ему судьбой, и уже слышал мягкий, неземной шелест крыльев. То были крылья ангелов, летевших, чтобы забрать его с собой.

Что ж, коли в его распоряжении остаются лишь считанные минуты, он насладится ими! И старик наблюдал, как ночь молчаливо крадется по холмам, укутывая тенями длинные ряды виноградных лоз, пока все виноградники не погрузились во тьму. Небо над столь милой его сердцу долиной медленно превращалось из прозрачно-голубого в янтарно-золотистое. Солнце опустилось. Стало прохладно. Запах суглинистой земли смешивался с кисло-сладким ароматом забродившего винограда. В кустах рододендрона настраивал свои скрипучие инструменты оркестр неугомонных сверчков. Они устраивали свои концерты каждый вечер вот уже много десятилетий – с тех пор, как старик где-то здесь, ковыляя, учился ходить.

Джанкарло Хоук сидел в своем инвалидном кресле на колесах и смотрел на «Хоукс лэндинг» – его дом, место, в котором он прожил всю свою жизнь. Единственное, что он когда-либо искренне любил в этом мире.

Старик нажал кнопку электрического привода, и кресло-каталка поехало по неровной земле. Назойливое жужжание мощного электромотора всегда раздражало его, поскольку напоминало о том, насколько немощен он сам. Он поехал по тропинке в сторону плавательного бассейна, но, преодолев несколько метров, остановился.

Неужели следом за ним снова кто-то крадется? С тех пор как его хватил удар, он был не способен даже повернуть голову, чтобы посмотреть назад. И поэтому сейчас был вынужден сидеть и ждать, прислушиваясь, не раздадутся ли сзади все те же подозрительные звуки. Нет, только треньканье сверчков.

Джанкарло нажал кнопку, и кресло снова двинулось вперед.

– Если бы я смог прожить жизнь заново, я снова провел бы ее здесь, в этой долине, в «Хоукс лэндинг», – едва слышно пробормотал он себе под нос.

«А что бы ты изменил?» – прозвучал неслышимый голос в его голове.

– Я оставил бы здесь обоих сыновей, – без колебаний ответил Джан. – Моих мальчиков.

Старик разговаривал с самим собой, но был уверен, что кто-то подслушивает его. В последнее время он не имел возможности ни на секунду остаться наедине с собой. Его постоянно кто-то преследовал – неслышно крался позади, шпионил, очевидно, полагая, что он слишком стар и болен, чтобы заметить эту слежку.

– А с другой стороны, какое мне до этого дело! – вновь буркнул старик, устремив взор в сторону плавательного бассейна, расположившегося посередине широкой, разбитой не так давно лужайки. Ее зеленая гладь нежно колебалась под легкими порывами вечернего ветерка.

Бассейн был необычным. Он был устроен наподобие рога изобилия. Вода постоянно переливалась через один из его краев, стекая в скрытые стоки, но наблюдателю казалось, что она вытекает прямиком на открытые пространства виноградников. Его сын, Эллиот, нанял какого-то знаменитого дизайнера по ландшафтам, и тот спроектировал этот бассейн, а также раскинувшиеся вокруг сады. Вся эта суета вызывала у старика раздражение: вещи всегда казались Джану ничего не стоящей чепухой. Чем, скажите на милость, был плох обычный овальный бассейн и клумбы с розовыми кустами, которые он помнил еще с детских лет?

– Да ничем, черт побери!

Просто Эллиот хотел… нет, не просто хотел, а был одержим мыслью о том, что их виноградники должны войти в новое тысячелетие обновленными. Ох уж эти компьютеризованные системы, всякие там дизайнерские веб-сайты…

– Семья Хоук должна славиться своими игристыми винами, а не всей этой современной дребеденью! – пробурчал Джан. – Вина у нас куда лучше, чем французское шампанское – это знаменитое дерьмо с пузырьками!

Старик остановился у бассейна и долго глядел на воду. Ветерок гнал по ней едва заметную рябь, и толстощекая физиономия луны, что отражалась в ее темной поверхности, строила забавные рожицы. Джан думал о том, что мир меняется чересчур быстро и он уже слишком стар, чтобы поспеть за этими переменами.

Внезапно тело старика напряглось и застыло: в кустах рододендрона позади себя он явственно услышал какой-то шорох. Ему было известно, что они крадутся за ним по пятам, но на сей раз у него был план. Теперь он знал, как избавиться от них раз и навсегда!

1

Три недели спустя в джунглях Амазонки

Скорчившись в три погибели, по колено в илистой трясине и по плечи в воде, Броуди Хоук прятался в зарослях камыша, что тянулись вдоль берега реки. Он торчал в этой заболоченной протоке Амазонки вот уже восемь часов. От скуки и усталости голова сделалась пустой, и ему было трудно сконцентрировать на чем-либо внимание.

– Соберись! – пробормотал он себе под нос. – Невнимательность – опаснее вражеской пули.

И Броуди вновь принялся вглядываться в суда, проплывавшие по реке. Информаторы донесли, что одно из них должно перевозить группу вооруженных террористов, и командование приказало устроить в этом районе засаду. По речушке в обоих направлениях то и дело сновали различные суденышки. И каждый раз, когда одно из них подплывало, Броуди, убедившись в том, что оно не представляет для него интереса, погружался в воду, задерживая дыхание до тех пор, пока стук мотора не затихал вдали.

Томительное и бесплодное ожидание тянулось час за часом, и Броуди уже казалось, что его терпению вот-вот придет конец. Он привык к молниеносным броскам, к пьянящему чувству опасности – именно такими до последнего времени были все задания, которые ему поручали. А вот так, изо дня в день, торчать в камыше наподобие трухлявого пня было не в его духе. Это изматывало, расслабляло, и ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не раскиснуть окончательно – и в прямом, и в переносном смысле.

Наконец пришел сменщик, и Броуди передал ему пост, лаконично бросив:

– До скорого.

Легко и бесшумно, словно пантера, он пробрался между лачугами на берег и в конце концов добрался до хижины, которую их команда облюбовала себе в качестве временной базы. Ее соломенная крыша была для него чересчур низкой, поэтому, находясь внутри, Броуди приходилось постоянно пригибаться. Вот и сейчас он с большим трудом стащил с себя мокрый гидрокостюм, а раздевшись, вдруг увидел на своем топчане белый прямоугольник письма.

Броуди удивился: от кого бы это? Мать умерла, а других близких родственников у него отродясь не было. Обратный адрес, отпечатанный на пишущей машинке, – Сент-Хелен, Калифорния – тоже не говорил Броуди ровным счетом ничего. Что за черт! В Калифорнии, этом сумасшедшем штате, он был лишь однажды, когда на протяжении полугода проходил спецподготовку в тренировочном лагере морского спецназа SEAL[2].

Так кто же мог прислать ему письмо?

Броуди разорвал конверт и вынул оттуда два листа бумаги. Письмо было набрано на компьютере, и, прочитав первую строчку, Броуди, как оглоушенный, плюхнулся на топчан.

«Дорогой сын!..»

Какая-то чертовщина! Броуди пробежал глазами первую страничку письма от человека, который утверждал, что приходится ему отцом. Бедный дурачок! Он наверняка является пациентом какой-нибудь психушки. Ведь его отец погиб в автомобильной катастрофе много лет назад, когда ему было всего три года.