Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Посланник, – ответил я и замолчал.
– На язык просится «посланник императора», – усмехнулся Быков.
– Нет. Просто посланник. Я чувствую, что меня послали. И я уже сказал это его величеству.
– Пожалуй, твой статус позволяет говорить ему в лицо такие вещи, – поморщился сыщик. – Но неужели все так плохо?
– Может я чего-то не понимаю? – я пожал плечами. – Мне нужно официально пригласить в Большой Совет графа Новикова. Предварительно его проверив по всем статьям.
– Впервые о таком слышу. Но должен тебе сказать, я вообще все, что связано с политикой, старался обходить стороной. Потому что в такое дерьмо вляпаться можно… – он еще раз посмотрел на мое лицо, теперь исподлобья. – С тобой-то чего случилось?
– Пожар в казначейском доме, – ответил я и быстро рассказал историю последних дней.
– Ого. Снова в центре событий, – высказался Алан и задумался.
– Может, подскажешь чего, поанализируешь?
Если бы я только мог сказать ему, то Подбельский – глава Третьего отделения! Но беда была в том, что это секретная информация и разглашать ее мне было запрещено. То, что Григорий Авдеевич сам себя раскрыл передо мной никак не позволяло мне трещать всем вокруг о должности, которую он занимает.
И оставалось лишь уповать на то, что ум сыщика действительно найдет мне какую-нибудь подсказку. К тому же вчерашние газеты красочно расписывали пожар у Волковых. Репортаж с красочными фотографиями исключал какую-либо политизированность, потому что в нем не содержалось ни слова о смерти самого казначея. Пока что это был обыкновенный пожар.
Тем более никто еще не написал про Сергея Николаевича. Если из-за Ани народ переживал, то из-за брата императора, который рискует прослыть предателем, и вовсе может пойти вразнос.
Быкову я вкратце обрисовал происходящее, как только поезд тронулся, и под ритмичный стук колес можно было разговаривать, не опасаясь, что в соседних купе кто-нибудь попытается подслушать.
– Вот именно по этой причине я и стараюсь держаться подальше от политики, Макс, – первым делом заявил мне Быков, когда я рассказал все, что знал сам.
– Но ты же согласился мне помочь.
– Во-первых, по-дружески, – он оттопырил палец, – Во-вторых, то не политика. Это проверка человека и здесь все четко. Либо он гаденыш и мы возвращаемся назад, либо он нормальный и ты его приглашаешь. Третьего не дано.
– Ты правда так думаешь? Что есть черное и белое? – усомнился я. – Хотя никаких критериев мне не выдали. Наверно, следует руководствоваться его лояльностью.
– Нашу власть всегда беспокоит только лояльность, – фыркнул Быков. – По большому счету это так. Толковый человек с критическим мышлением не нужен.
– Это ты сейчас точно про местных говоришь? – улыбнулся я.
– А так было всегда и везде. Сам подумай. Ответственный и исполнительный человек. Чтобы исполнять приказы и за них же нести ответственность. А если твой подчиненный способен думать и что-то менять в твоих приказаниях – ответственность придется нести тебе. И вот уже ты сам становишься не начальником, а ответственным – но уже для того, что выше тебя рангом.
– Наверно, оно везде одинаково, – пробормотал я. – Отношение к людям.
– А тебе говорили другое?
– Я подумал, что этот мир сильно отличается от моего. Но понял, что ошибался, еще когда пытался раздобыть первые деньги здесь. Выяснилось, что в целом все одинаково, а мне врали.
– Надеюсь, мне не надо тебе рассказывать, что люди в принципе всегда врут? – настороженно поинтересовался Быков.
– Я знаю это. Я работал в торговле.
– А, тогда все в порядке, – рассмеялся сыщик. – А вот что касается черного и белого, так у меня есть одна теория. Дорога длинная, поэтому могу поделиться, если тебе интересно, конечно же.
– Интересно, – кивнул я. – Я боюсь, мне политики у Новикова хватит до Нового года.
– Ты сказал про черное и белое так, словно между ними есть какая-то промежуточная, серая стадия. Так?
– Именно, – согласился я. – Серое есть всегда. Когда человек вроде бы как делает что-то хорошее, но, допустим, с этого имеет нелегальную выгоду. Или делает что-то плохое и хорошее одновременно.
– Но заметь, с твоих же слов все равно получается, что есть черное – плохие деяния, и белое – деяния добрые.
– А еще есть темное и светлое, и оба они хороши, – вздохнул я, потому что слушать философию Быкова не горел желанием. Я взял его себе в помощь, а не нотации читать.
– Вот тут ты прав, конечно же, но пока с черным можно мириться, оно – не черное.
– А какое же? Белым оно точно не становится!
– Никакое. Ты же не вычеркнешь, к примеру, из списка подвигов какого-нибудь генерала подавление восстания в отдаленном регионе? Не вычеркнешь. А на его особую жесткость, например, будешь смотреть сквозь пальцы. Ровно до тех пор, пока не потребуется этого генерала куда-то убрать. И тогда ты сразу же вспомнишь, как он потрошил бедных крестьян.
– А что-нибудь попроще в качестве примера можно? Поприземленнее. Новиков никак не представляется мне генералом-убийцей.
– Пожалуйста. Представь семью. Супруг зарабатывает достаточно много, а его дражайшая супруга может позволить себе все, что угодно. Театры, платья, отдых, может быть, даже откроет собственный салон.
– Представил, дальше?
– Дальше ничего необычного – дела идут под гору, денег становится меньше. И внезапно супруга замечает, что ее дражайший уже и некрасив вовсе, иногда чавкает, дурно пахнет, а то и вовсе груб с нею. Но это не появилось сиюминутно. Оно было и раньше, но тогда она была готова закрыть на это глаза.
– Это уже какая-то продажность, – с отвращением сказал я.
– Так оно и есть. Ты придешь к Новикову, соберешь и отметишь все его дела – выберешь хорошие, выберешь плохие. А император положит это на свои моральные весы и скажет – плевать, что он игрок. Например. Пусть работает в Большом Совете. И будет Новиков предлагать хорошие вещи, за которые сможет набивать свои карманы. Понимаешь теперь?
– Да, пример с семьей был очень доходчив.
– Я наградил тебя фобией семейных отношений? – Алан изучающе смотрел на меня. – Весь вид твой говорит об этом.
– До фобии далеко, но я правда чувствую какую-то неуверенность. Потому что опасаюсь, что придется сделать сложный выбор и я ошибусь.
– Это будет не завтра и даже не послезавтра. Расслабься. И тебе не кажется, что нам уже везут обед?
– Обед? – нахмурился я. – Не заказывал.
– Ты купил билеты в купе. Не удивлюсь, если тебе предоставят четыре порции.
Но привезли всего две. Однако и этого было достаточно. Сырный суп в глубокой тарелке с обилием картошки и моркови дополнялся толстым ломтем белого хлеба. Когда аромат распространился по купе, я понял, что за тот короткий промежуток времени,
