Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов

Надо поставить зарубку. Помимо военной разведки, нам требуется ещё и политическая разведка, чтобы быть в курсе дел других государств. Глядишь, так легко бы и не попались. Хотя, с другой стороны, в Финляндию тоже надо было войска отправить.

Российские газеты, которые внимательно следили за ходом сражений, стали обвинять командование и поносить Рокоссовского, обзывая того бездарным начальником. В итоге, в течение трёх дней вражеские войска смогли пробиться к Минску, и Рокоссовский, осознавая, что несколько наших дивизий могут оказаться в котле и бессмысленно погибнуть, приказал им отступить. В итоге, Минск был оккупирован. При том, что очень быстро. До обидного быстро.

Уличные бои вести смысла не было. Максимум, что войска могли сделать — задержать противника на короткое время и ненадолго затянуть взятие города. За такую цену, нам подобного добра не надо. Без поддержки войск удержать Минск не получилось бы. Смысла не было. Перебрасывать части из Финляндии тоже неверная идея, а лишняя суета и спешка хороша лишь при ловле блох.

В который раз посетовал, что нам необходимо увеличивать количество войск, а не раздёргивать имеющиеся.

Потери врага за это наступление, по подсчётам, составили больше двухсот тысяч человек. Мы потеряли примерно столько же, сколько у нас было потеряно за всё время с начала войны — всего пятьдесят тысяч. Да, враг потерял значительно больше войск, чем мы, но мы потеряли территории и наши города с нашими подданными были оккупированы врагом. И я затрудняюсь сказать, что в этом случае хуже.

Оставалось теперь понять, как быть дальше. Да, вряд ли враг сунется снова по киевскому направлению, но и оставлять тылы нельзя. Было принято решение во что бы то ни стало отбить Минск, но для этого нужно правильно рассредоточить силы. Единственное, что мог сделать Рокоссовский в такой ситуации, это направить армию, вернувшуюся из Румынии во главе с Жуковым, чтобы не пропустить врага вглубь России. Но это решение стояло пока под вопросом и требовало глубокого рассмотрения. Может, Жукова следовало бы и в других направлениях использовать с большим толком. Главное, не торопиться и не совершать ошибок.

Мы смогли-таки, с помощью нескольких ударов, отбросить противника на несколько километров. Но для того, чтобы вести наступление на Минск и отбить город, сил у нас пока не хватало. Необходимо было срочно доводить армию хотя бы до трёх миллионов, и это с учётом перекрытия потерь. А сейчас у нас чуть больше двух миллионов человек наберётся. И это почти впритык. И здесь остаётся либо делать как в 1941 году — бросать необученных людей на противника, либо опять немного подождать. Хотя сколько уже можно ждать? Пока мы только отступаем, лишь изредка огрызаясь.

В который раз огорчаюсь. Да у врага потерь гораздо больше, но территорию пока что сдаём только мы. А удачного момента для контрнаступления всё нет и нет.

Российские газеты, внимательно следившие за обстановкой на фронтах, продолжали обвинять во всех грехах Рокоссовского. Требовали, чтобы император его срочно сместил, а лучше отправил ссылку или казнил. И не объяснишь ведь, что Рокоссовский хоть и сдал город, но сохранил немало жизней солдат. Да и как объяснить, что страдания наших подданных в Минске под пятой врага — это трагедия, но меньшее из зол.

Чтобы отвлечь внимание газет и людей, и дать народу и армии веру в хороший исход и вдохновить на свершения, Рокоссовский с моего разрешения решился на оккупацию Швеции. Я даже заранее связался со шведским послом и принёс извинения, пообещал, что весь ущерб, принесённый Швеции, будет компенсирован. Но пока в Дании стоит немецкий корпус, который представляет особую грозу для русских территорий, мы не можем себе позволить бездействовать. Мы частично оккупируем Швецию, даже не оккупируем, а устроим в ней несколько коридоров и разместим наши части в тех местах, где может высадиться враг.

Кроме того, мы наметили и иной план. Что, если оккупация пройдёт без особых трудностей и потерь, то сразу бросить силы на освобождение Дании.

Понимаю, что по отношению к шведам мы поступаем не очень красиво. Но ни один из жителей Швеции не пострадает, а все затраты и ущерб будут компенсированы. Правда, не сейчас, после войны, и не за наш счёт, а за счёт репараций, которые мы получим от Германии и Франции. Но, тем не менее, от своих слов мы отказываться не собираемся.

Посол Швеции заявил нам протест от лица короля Швеции, а российский посол в Швеции получил ноту протеста. Однако, что примечательно, Швеция не стала не то что разрывать с нами дипломатические отношения, но даже не стала отзывать своего посла для консультации. То есть Швеция отнеслась с пониманием. Да, они недовольны. А кто был бы рад? Но при этом дали нам возможность действовать.

И ещё один плюс мы получили от оккупации Швеции — Германия и Франция лишилась поставок высококачественного железа. Мы заняли порты и не выпускаем шведские корабли. Заодно и немецкие корабли, гружённые железом, захватили и переправили в Петербург. Опять-таки, мы стоимость железа компенсируем Швеции. Даже не будем проверять, оплатили ли немцы или французы это сырье. Стало быть, если шведы и получат двойную прибыль, нам не жалко, крохоборничать мы не будем.

Я, тем временем, давил на Кутепова и Мезинцева, заставляя их ускорить темпы мобилизации. Планом максимум поставил набрать в спешном порядке в армию еще два миллиона человек и увеличить её численность до четырёх миллионов человек. Благо, добровольцев у нас хватает. Около миллиона мы наберём за счёт добровольцев, ещё миллион за счёт мужчин призывного возраста. С оружием у нас проблем нет, с обувью и продовольствием тоже, но есть проблема с обмундированием. Даже с помощью, поступающей от женских монастырей, одежды недостаточно.

Я отдал приказ изымать любое форменное обмундирование, имеющееся в разных министерствах. Например, Министерство путей и сообщения отдаст шинель железнодорожников. Связисты отдадут шинели почтальонов. Надеюсь, что мы сумеем вскоре переодеть всю нашу армию как полагается за месяц-другой, но пока должно быть хоть какое-то единообразие.

А пока мы усиленно готовились к контрнаступлению. Минск оставлять было нельзя. Разумеется, армейская разведка получила задачу связаться с теми, кто готов продолжать борьбу в оккупированном городе. Но пока нам важнее, чтобы люди себя берегли. И пока нам достаточно только разведданных и информации из первых рук. Минск — город крупный. Наверняка немцы и французы разместят там свои штабы. Но и у нас будет место для манёвра. Думаю, что наладить связь труда не составит. А самое главное, нужно начать партизанскую войну на оккупированной немцами белорусской земле, которая соответствует трети территории Беларуси.

В Польше партизанская война уже идёт. Но в Польше партизанские отряды возникают стихийно, практически без нашего надзора и помощи, но в этом они сами виноваты. А вот в Беларусь необходимо направить подготовленных диверсантов, которые будут действовать наверняка.

Ну что ж, бой продолжается.

Глава 8

Минск

Я всегда уважал белорусов, как нацию. Но всё же такой самоотверженности и боевого духа я от них не ожидал. В первую неделю, как город был оставлен армией, не прекращались уличные бои. Не такие масштабные, как если бы дома защищала регулярная армия, но тем не менее. Удивительно, что жители и оружие отыскали, и сумели организоваться.

Очаги сопротивления вспыхивали буквально на каждом шагу, не давая немцам продвинуться вглубь города. Но сила солому ломит. Все-таки, баррикады, созданные из булыжников, бревен и мебели — ерунда против танков, а плохо вооруженные люди не противник для опытных бойцов. Порыв горожан безусловно вызывает уважение и восхищение, но что они могут противопоставить обученным солдатам и военной технике?

Но, опять-таки, уже после подавления сопротивления стали возникать подпольные группы. Удивительно, потому что для создания подполья требуется хотя бы месяца два. Но нет, сопротивление организовалось очень быстро, и продолжало расти как грибы после дождя.

Несмотря на обилие резко возросшего количества подпольных групп в Минске и в части оккупированной Белоруссии, их возросшей активности, информации мне на стол поступало довольно мало. Меня это сначала удивило. Я задал вопрос, почему так? Оказалось, что меня решили поберечь, вернее, мои нервы. Решили, что императору не следует знать слишком много подробностей происходящего в Минске. Плохого, имеется ввиду.

Оказывается, немцы и французы, разъяренные возрастающему сопротивлению, принялись сортировать граждан по их национальному признаку, лояльности к новой власти, а тех, кто