Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, я прикинул как лучше поступить. Румын мы отправим в Крым и в Одессу, Столетов говорил что нудно подремонтировать кое-какие сооружения. На секретные объекты, понятное дело, военнопленных не допустят, а казармы и жилые дома починить, так это, пожалуйста, их там примут с радостью.
Немцев и французов, можно бы отправить на строительство дорог, но там должны помочь Китайцы. Поэтому пусть они как в старые добрые времена, отправляются рубить лес. А лес во время войны используется в огромных количествах. Он нужен и для укреплений, и для прикладов, а у нас ещё и с алюминием до сих пор проблемы, поэтому часть самолётов приходится делать из дерева…
Была ещё одна неприятная во всех смыслах тема, а именно факты излишне жестокого обращения наших солдат с пленными.
Как правило, случалось это в тех дивизиях, где ранее терпели большие потери. Видимо солдаты, потеряв товарищей, становились жестокими сердцем и жаждали отомстить за погибших друзей. Да и странно было бы, если бы подобных случаев не было. Даже Трофим, который немалую часть жизни прослужил при дворце, рвётся на фронт за друга мстить.
Случаев таких было немного, всё же командиры быстро пресекали. А если кто переступал черту, тех судили по всей строгости.
Помню, когда-то давно, уже и не упомню когда, потому что было это в моём времени, был у меня диспут с одним ветераном диванных войн конца двадцатого века. Я тогда возмущался стремительно разлетающимися видео, где были запечатлены пытки мирных жителей и наших солдат, которые устраивали наши противники. К чему это? Зачем предаваться жестокости? И такая злость меня тогда взяла. К тому же казалось, что верхушка страны противника поддерживает подобные действия. По крайней мере не пресекали ничего. Более того, зубоскалили и грозились что будет ещё хуже. Так вот, тот «товарищ», адепт диванных войск, сказал, что русские, скорее всего тоже, творят всякие жестокости, когда командование не видит.
Сначала разозлился на него, всё же он хотел меня уязвить, и похоже, что смог, а потом по другому на его слова посмотрел. «Пока командование не видит…»
Стал даже архивы поднимать и искать информацию про наши карательные отряды и жестокие экзекуции над врагом. А нашёл судебные дела да отчёты о наказаниях для тех солдат, что переступали черту. Были и совсем некрасивые эпизоды… но тех молодчиков сразу к стенке и ставили, без суда и следствия.
Я снова взглянул на отчёт. Несмотря на небольшое количество случаев, что указали в отчёте, уверен, эпизодов таких куда больше. Но главное здесь не это. Порой удивляюсь мудрости и глубине простых русских высказываний, которые слышим с самого детства, но понимаем ближе к зрелости. Рыба гниёт с головы. И главное, это реакция руководства и общая политика которой придерживается руководство.
Да, всех мстителей и карателей мы не отловим. Но главное, это трезвая и взрослая позиция командования, которая стремится зародить в солдатах гуманность несмотря ни на что. Вспоминая нашу историю, и порой наивную честность наших военных, я искренне верю в то, что в России, вне зависимости от политического строя, никогда не будет концентрационных лагерей, целью которых довести людей до смерти. Я искренне верю, что народ у нас не тот.
Глава 6
Такой разный тыл
В который раз убеждаюсь, хоть и готовились мы к предстоящей войне, но не вовремя она началась. Совсем мы к ней не готовы. Пока что на каждый наш ответный удар следует с десяток вражеских. Никак мы не можем перенять инициативу на себя.
В очередной раз на тревожные мысли натолкнула разведка. Они докладывали, что немецко-французское командование готовит наступление, причём по трём направлениям. Нам удалось выяснить, что готовятся наступления на Минск и на Киев, и мы тут же приступили к подготовке тёплой встречи для врагов. Третье же направление пока оставалось загадкой. Какие-то силы у нас есть по всем направлениям, но их будет всё равно недостаточно для того, чтобы дать отпор сконцентрированным войскам противника. А надо бы встретить его во всеоружии.
Фронтовая разведка доносила, что мест сосредоточений врага гораздо больше, чем три. Было понятно, что это отвлекающий манёвр, и что эти части лишь иллюзия активной деятельности, а в реальности нападение, вероятнее всего, будет в самом непредсказуемом месте. И не исключён тот факт, что Минск и Киев, по итогам, тоже станут отвлекающими ударами, информацию о которых нашей разведке просто скормили специально.
Но не будем думать о плохом, будем готовиться. Доверять данным можно, но всегда нужно делать это осторожно и готовиться к любым подвохам со стороны противника, быть готовыми к самым худшим вариантам развития событий. Тем боле противник уже не раз нас удивлял.
Штаб стоял на ушах, стремясь провести аналитику и правильно расставить войска. Они стремились под разным углом проверять уже полученные данные и искать новые. Всё же мы понимали, что наверняка что-то заявлять о планах противника рано, а найти более достоверную информацию — задача не простая. Фраучи не всесилен. Да и на войне ситуация может мгновенно поменяться, с точностью до наоборот.
В моей реальности тоже был такой случай, когда десант на Малую землю готовился по двум направлениям. Причём один из отрядов был отвлекающим, во главе которого был легендарный майор Цезарь Куников. И другой отряд, который должен был нанести основной удар, готовился к атаке. Но так случилось, что основной десантный корпус высадиться не смог, и почти весь погиб. А Куникову и его бойцам пришлось стать основным десантом, который провёл атаку успешно и смог в последствии удержать оборону. Куников хоть и погиб, но был посмертно признан Героем Советского Союза. Вот и мы готовились на все случаи жизни, стараясь подготовить для врага хороший приём.
Тем временем в тылу шла своя жизнь. Но сейчас очень трудно сказать, где фронт, а где тыл. И очень кстати, например, в свежем номере Санкт-Петербургских новостей появилась поэма Константина Симонова, «Сын кавалериста». Я несколько раз даже прочитал название, хотел поправить, только потом вспомнил, что нахожусь в другом мире. Например, начало у стихотворения было чуть иное. Всё же белых в это время не рубали товарищи майоры Деев и Петров. Да и майоров в этом мире не было, поэтому два друга оказались подполковниками, и рубали они шашками не белых, а мятежников шахиншаха. Однако великая фраза сохранилась. Быстро прочитав поэму до нужного момента, вслух зачитал:
— Вызовет Деев Леньку:
— А ну, поедем гулять:
Сыну кавалериста
Пора к коню привыкать! —
С Ленькой вдвоем поедет
В рысь, а потом в карьер.
Бывало, Ленька спасует,
Взять не сможет барьер,
Свалится и захнычет.
— Понятно, еще малец! —
Деев его поднимет,
Словно второй отец.
Подсадит снова на лошадь:
Учись, брат, барьеры брать!
Держись, мой мальчик!
На свете два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла.
Такая уж поговорка у офицера была.
Да уж. Всё же история, несмотря на наличие магии и моего грубого вмешательства, старается идти своим путём и повторяется, порой щемя душу.
А ещё на экраны наконец вышел кинофильм «Александр Невский». Он, конечно, имел отличия от того фильма, что я видел в своей реальности. Но всё же рыцари в шлемах, похожих на вёдра, присутствовали. А песня «Вставайте, люди русские», положенная на музыку Прокофьева, стала неофициальным гимном, что то и дело раздавался на улицах и во дворах.
После публикации поэмы Симонова и запуска фильма, количество патриотов-добровольцев, что атаковали военкоматы, значительно увеличилось. Их было даже слишком много. Теперь можно было бы укомплектовать четырёхмиллионную армию только лишь из добровольцев, где только амуницию на всех взять в таких количествах. С оружием, слава богу, проблем теперь нет. Уже пистолеты-пулемёты Судаева выпускает не только Сестрорецкий и Путиловский заводы, но и ещё четыре завода по всей России. Производство ППШ тоже не отставало. Надо выделять дополнительные резервы на производство амуниции. Люди нам нужны, но и голыми их выпускать нельзя.
А недавно мне принесли проект нового автомата, в котором я узнал до боли знакомые очертания. Это был тот самый легендарный автомат Калашникова. Я позволил себе сентиментально улыбнуться. Хорошо хоть скупую мужскую слезу не пустил от нахлынувшего чувства
