"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

Видя такое дело, Лань встревожилась не на шутку:

– Парни, вы чего там, с ума сошли?!

– Все нормально, мы тренируемся, – помахал ей рукой Потапыч.

В следующий миг он резким кувырком сократил расстояние до Балабола, ударом ноги выбил «макар» из его руки и опрокинул проводника на землю. Сотрудник парка еще не пришел в себя после неожиданного падения, а Потапыч уже навис над ним, имитируя удар локтем по горлу.

Лань громко ахнула, а Балабол удивленно прохрипел:

– Ты где такому научился?

– В школе на уроках физкультуры, – усмехнулся бородатый, похлопал проводника по плечу и помог встать. Потом подобрал улетевший в траву пистолет – Ну, убедился, что я тоже парень не промах? С автоматом подобные фокусы легче проходят, так что его, – он покрутил «макарычем» в воздухе, – я оставлю себе, а ты иди, раз так решил.

Мужчины вернулись к Лани.

– Придурки, – сердито прошипела она. – Я чуть с ума не сошла, когда вы там игрища устроили. Что это было вапще?

– Я же сказал: тренировка, – примирительно пробурчал Потапыч. – Балабол решил перелезть через ворота и найти способ открыть их. Я попросил у него пистолет, не безоружным же нам ждать его, екарный бабай. Он усомнился в моих способностях постоять за себя, ну я и показал, на что гожусь.

– Показал он. Чуть человека не зашиб. Ты как, Балабол, цел? – Лань осторожно дотронулась до головы проводника, убрала застрявшие в волосах соринки и с неожиданной нежностью в голосе спросила: – Ничего не болит?

Потапыч ревниво запыхтел, сердито сверкая глазами, крепко сжал кулаки.

– Нормально все, – буркнул Балабол, отстраняя от себя женщину. «Нам еще тут мексиканских страстей не хватало», – подумал он и шагнул к воротам.

Высота створок достигала трех метров. Плиты забора были ниже, но поверху шли витки спирали Бруно, полностью нивелируя разницу. Лезть через «колючку» было бессмысленно, поэтому оставался единственный путь.

Потапыч понял проводника без слов. Бородач прижался спиной к воротам, чуть присел, поставив перед собой сложенные ковшиком руки. Балабол встал одной ногой на это подобие ступеньки, ухватился руками за край створки, подтянулся. Потапыч снизу подтолкнул его, заметно облегчая штурм преграды.

Спрыгнув на землю, проводник хлопнул ладонью по холодному железу ворот.

– Ждите, постараюсь долго не задерживаться. Думаю, минут за тридцать уложусь.

Поспешать и в самом деле имело смысл. Солнце уже скрылось за горизонтом. На западе ярко пылал багрянец заката. Небо постепенно наливалось темной синевой, и одна за другой появлялись холодные звезды. Максимум через час стемнеет окончательно, а в парке одним из главных условий был запрет на ночевку под открытым небом. Конечно, находились любители коротать ночь под звездами, но в основном это были так называемые индивидуалы. Проводникам строго-настрого запрещалось оставлять клиентов в темное время суток на открытой местности.

Держа автомат наготове, Балабол быстро пересек забетонированную площадку с замершим на ней бронетранспортером, присел за высоким фундаментом с уходящими вверх под углом металлическими стойками. На них опиралась толстая плита основания огромной спутниковой антенны. Над головой громко загудело. Стальная парабола тарелки, пощелкивая фиксатором, повернулась вправо на пол-оборота, потом изменила наклон отражателя, настраиваясь на пролетающий высоко над Землей спутник. Мысленно радуясь наличию электричества в сети, Балабол рванул к ближайшему жилому домику, прижался спиной к стене, осторожно выглянул из-за угла.

Отсюда открывался вид на большую часть научного лагеря, и, в отличие от идиллической картинки «предбанника» станции, здесь хватало и трупов, и крови, и разрушений. Стены жилых боксов пестрели пулевыми отверстиями и кровавыми разводами, зияли разбитыми окнами, чернели сквозными дырами пробоин с опаленными краями. Возле домиков, на вытоптанных десятками ног лужайках и бетонных дорожках, лежали в лужах запекшейся крови ученые и защитники базы. Рядом с трупами в форме военсталов в изобилии желтели россыпи гильз, местами темнели воронки гранатных разрывов. Кое-где из окон, перегнувшись через рамы, свисали тела ученых в перепачканных кровью халатах и с пробитыми пулями головами.

С минуту Балабол с ужасом смотрел на это царство смерти, пытаясь понять, кто всему виной. Если б на лагерь напали псевдомутанты, их изрешеченные пулями тела лежали бы рядом с погибшими людьми. Будь это набег бандитов или еще каких-либо невесть как оказавшихся в парке отморозков, их трупы тоже были бы в наличии.

По всему выходило, что обитатели исследовательской станции перестреляли сами себя под воздействием направленного пси-излучения. Такое не раз бывало во времена Зоны, но в том-то и дело, что, если верить официальной информации, ее давно не существует. Тогда как такое возможно?

А что, если в закромах научного городка сохранились артефакты и сотрудники профессора до сих пор тайком ведут исследования? Как вариант, во время экспериментов таинственный объект изучения начал генерировать воздействующие на психику волны, одно за другое – и понеслось.

Осознав эту мысль, Балабол прислушался к себе: вдруг та хреновина, что, вероятно, была всему виной, еще действует? Секунд тридцать он анализировал ощущения. Вроде бы все было в порядке: никто не шептал в голове, глаза не застилала кровавая пелена и не чесались руки от желания убить первого встречного.

Уже не таясь, он вышел из-за угла домика и, следуя вдоль таких же модульных строений, направился к сложенному из бетонных блоков трехэтажному зданию с висящими на стенах возле окон спутниковыми тарелками и похожими на вышки сотовой связи антеннами на крыше. Здесь, помимо радиологической, биохимической, физической и прочих лабораторий, находился пульт управления системами жизнеобеспечения научной базы, а в подвале ждали своего часа резервные генераторы и цистерны с запасами топлива и воды.

Проводник не лгал Потапычу, говоря, что не знает, как объяснить, где конкретно находится нужное помещение. С той стороны к научно-техническому центру базы примыкали три длинных пристроя, образуя с ним одно целое. Помимо всего прочего, они соединялись между собой крытыми разноуровневыми переходами, так что внутри этот бред архитектурной мысли представлял собой запутанный клубок из многочисленных коридоров, коридорчиков и кабинетов.

Порыв ветра с востока принес резкий запах керосина. Когда до нужного здания оставались считаные метры, в просвете между жилыми домиками показалась вертолетная площадка. На забетонированном квадрате с нанесенной белой краской буквой Н тихо покачивал лопастями на ветру грузопассажирский «старичок» Ми-8. Лужи вытекшего из пробитого подвесного бака топлива темнели на покрытом трещинами бетоне. Рваные пулевые отверстия в левом борту, редукторном отсеке и хвостовой балке яснее ясного указывали на печальное завершение летной карьеры вертолета.

Рядом с воздушной машиной лежали трупы защитников базы и ученых, а еще на примыкающей к вертолетной площадке лужайке отчетливо виднелись глубокие отпечатки автомобильных колес. Судя по разным рисункам протектора, тут колесили как минимум три машины.

«Значит, дело не в таинственном артефакте. Без внешнего вмешательства не обошлось», – подумал Балабол, глядя на рисунки протектора. Извилистые следы шин и нанесенной колесами грязи виднелись и на бетонной площадке возле центрального здания базы, и на дорожках, ведущих к дальнему ряду домиков для персонала. На фундаменте еще одной огромной спутниковой антенны лежал, неестественно вывернув назад голову и раскинув руки, труп ученого. Судя по отсутствию на халате дырок от пуль и пятен крови, его сбили неизвестные на машинах.

Словно опытный следопыт, Балабол проследовал вдоль оставленных колесами отпечатков. Он пытался понять, откуда взялись эти машины и куда уехали после нападения, и долго кружил по территории научно-исследовательского комплекса, пока не пришел к забору.

– Хрень какая-то, – пробормотал Балабол, глядя на упирающиеся в бетонные плиты заграждения широкие полосы с шашечками протектора. – Получается, налетчики непонятно откуда взялись и неизвестно куда исчезли после нападения, так, что ли? М-да, ну и дела.