Под куполом - Стивен Кинг

Рендольф пешком отправился вниз по холму, все еще теребя себя за зад форменных штанов. Ничего особенно забавного в этом не было, но при этом это становилось еще более смешным.

Не желая отставать от остальных, залаяла Одри.

6

Где-то лаяла собака.

Большой Джим услышал, но не пожелал обернуться на этот звук. Созерцание того, как Питер Рендольф широкими шагами спускается по холму, подарило ему ощущение полноты жизни.

— Только посмотрите, как он выковыривает штаны у себя из сраки, — произнес Картер. — Мой отец говорил, это значит, что человек собирается сходить в кино.

— Единственное место, куда он собирается сходить, это РНГХ, — заметил Большой Джим, — а если он настолько туп, что решит атаковать в лоб, это место будет последним, куда он сходит. Поехали к горсовету, посмотрим там по телевизору этот карнавал. Когда совсем надоест, я хочу, чтобы ты нашел того хиппи-доктора и сказал ему, что, если он попробует куда-то ушиться, мы его догоним и упечем в тюрьму.

— Да, сэр, — это было для него совсем легкая задача. Можно будет попробовать вновь наехать на экс-полицейскую Эверетт и на этот раз уже содрать с нее штаны.

Большой Джим нажал на газ, и большой «Хаммер» медленно поехал вниз по холму, сигналя тем людям, которые недостаточно быстро убирались с его пути.

Когда он заворачивал на подъездную аллею городского совета, минивен «Одиссей», уже проехав перекресток, взял курс прочь из города. На Верхней Гайленд-стрит пешеходов не было, и Линда резко увеличила скорость. Терси Маршалл начал напевать «Колеса на автобусе»[442], а вскоре вместе с ним пели уже все дети.

Наконец и Линда, которая ощущала, как с каждой отмеченной спидометром десятой частью мили ее покидает очередной клочок страха, тоже начала подпевать.

7

День свиданий настал в Честер Милле, и большие ожидания наполняют люд, который нетерпеливо двигается по шоссе 119 к ферме Динсмора, где всего каких-то пять дней тому назад так неудачно закончилась устроенная Джо Макклечи демонстрация. Несмотря на воспоминания об этом, люди преисполнены надежды (если не чистым счастьем), несмотря на жару и смрад в воздухе. Горизонт вне Купола теперь виднеется, словно сквозь туман, а небо выше деревьев выглядит потемневшим, благодаря налипшим там твердым частичкам. Лучше всего смотреть прямо вверх, хотя и там неправильный цвет; голубизна набралась желтизны, будто небо, словно старческий глаз, затянуло пленкой катаракты.

— Так выглядело небо в семидесятые над бумажными фабриками, когда все они еще работали полным ходом, — говорит Генриетта Клевард — та, что с не совсем сломанной сракой. Она предлагает Петре Ширлз, которая идет рядом с ней, глотнуть имбирного эля из своей бутылки.

— Нет, благодарю, — отказывается Петра. — У меня есть вода.

— Приправленная водкой? — интересуется Генриетта. — Потому что в моей бутылке так, дорогуша. Пополам, если точнее. Я называю эту смесь «Канадская сухая ракета».

Петра берет у нее бутылку и делает хороший глоток.

— Э-ге-гей! — выдыхает она.

Генриетта деловито кивает.

— Эй, мэм, голову эта штука не обманывает, но день в глазах делается более ярким.

Многие из богомольцев несут самодельные плакаты, которые они собираются показать своим визитерам из внешнего мира (и телеоператорам, конечно), словно приглашенная публика какого-то утреннего телешоу в прямом эфире. Но плакаты на утренних телешоу всегда монотонно бодрые. А большинство здешних — наоборот. На некоторых, которые остались с той воскресной демонстрации, можно прочитать: «БОРИСЬ С СИСТЕМОЙ» и «ПОЗОР! ВЫПУСТИТЕ НАС НА СВОБОДУ!» Но есть и новые: «ЭКСПЕРИМЕНТ ПРАВИТЕЛЬСТВА? ЗАЧЕМ???», «НЕТ ТАЙНЫМ ОПЕРАЦИЯМ» и «МЫ ЛЮДИ, А НЕ МОРСКИЕ СВИНКИ». У Джонни Карвера написано: «ЧТО БЫ ВЫ НЕ ДЕЛАЛИ СЕЙЧАС С НАМИ, ПРЕКРАТИТЕ ЭТО ВО ИМЯ БОГА! ПОКА НЕ ПОЗДНО!» А у Фриды Моррисон плакат спрашивает, неграмотно, однако страстно: «ЗА ЧЕИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ МЫ ГИБНЕМ?» Только Брюс Ярдли несет полностью положительного сорта лозунг. Прицепленный к семифутовой палке, обрамленный рюшами из голубой бумаги его плакат (возле Купола он будет возвышаться выше всех) извещает: «ПРИВЕТ, МАМА & ПАПА В КЛИВЛЕНДЕ! ЛЮБЛЮ ВАС ОЧЕНЬ, МОИ ДОРОГИЕ!»

Где-то с десяток надписей — это закодированные послания. Бонни Моррел, жена хозяина городского лесосклада несет один из таких плакатов, на котором предупреждение: «НЕ ПРОЩАЙ ИМ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАЮТ!» У Трины Кэйл под рисунком, который, вероятно, должен изображать ягненка, хотя тяжело судить наверняка, написано просто «БОГ — МОЙ ПАСТЫРЬ».

Донна Барибо своей надписью призывает: «МОЛИТЕСЬ ЗА НАС».

Марты Эдмандс, которая иногда присматривает девочек Эвереттов, нет среди богомольцев. Ее бывший муж живет в Южном Портленде, но она сомневается, чтобы он приехал, да если бы и так, что она ему скажет? «Ты задолжал мне алименты, членосос?» Вместо шоссе 119, она отправилась на Малую Суку. Сюда хотя бы пешком не надо плестись. Она поехала на своей «Акуре»[443] (с кондиционером, включенным на полную катушку). Ее цель — уютный домик, в котором доживает свои осенние года Клейтон Бресси. Он ее четырехюродный дедушка, с которым давно перестали родниться (или неизвестно, что там было), и, хотя она не уверена относительно степени их родства или уровня отторжения, Марта знает, что у него есть генератор. Если тот все еще работает, она сможет посмотреть телевизор. Также ей хочется убедиться, что дед Клэйт в порядке — или в порядке настолько, насколько это возможно, когда тебе стукнуло сто пять, и мозг у тебя превратился на квакерскую овсяную кашку.

Он не в порядке. Он устал от короны самого старого из живых жителей Честер Милла. Он сидит в гостиной, в своем любимом фотеле, со своим любимым облупленным эмалированным лотком для ссыкла на коленях и тростью «Бостон Пост», прислоненной рядом к стене, но уже совсем окоченевший, как закаменелый крекер. Нигде не видно Нелл Туми, его прапраправнучки и главной сиделки; она со своим братом и невесткой пошла к Куполу.

Марта скажет:

— Ох, дедушка, мне так жаль, но, наверное, уже время пришло.

Она идет в спальню, берет из шкафа свежую простыню и набрасывает ее на старого. В результате он делается похожим на зачехленный элемент мебели какого-то покинутого дома. Скажем, на высокий комод. Марта слышит гудение генера позади дома и думает: «Какого черта». Она включает телевизор, находит Си-Эн-Эн и садится на диван. Изображение на экране заставляет ее почти забыть о том, что компанию ей составляет труп.