Время для жизни - taramans

Косов пожал плечами, и повернувшись к залу, развел руками, мол – «Видите? Вот так-то!». В зале раздались смешки.

- Обещал, не позвонил!

Или ошибаюсь я? – начала Варя.

Косов, слушая девушку, «напялил» на затылок прихваченную кепку, сдвинул ее максимально залихватски, подхватил гитару:

- А у меня – все отлично!

Милая – все отлично у меня!

Перед последним припевом, который исполнять нужно было вместе, Иван чуть отставил в сторону гитару и выдал каблуками старых «хромачей» незамысловатую дробь, потом картинно наклонился в сторону партнерши и провел рукой, эдак – «Ну а Вы?». Варя его не подвела – взмахнула рукой и выдала уже более профессионально чечетку! А потом, снова, вместе:

- А у нас – все отлично!

У тебя, и у меня!

Народу понравилось. Люди смеялись и хлопали!

Он приобнял Варю и чмокнул ее в щечку, шепнул на ушко:

- Ты – чудо, что за партнерша!

Она не осталась в долгу:

- И ты молодец! – и тоже в щеку его – «чмок!».

- Ну что? Спели… хорошо! Да, хорошо! Да и сыграли – неплохо! Только, Ваня, ты эти импровизации… лучше согласовывай, да? – Илья-зануда!

- Так, Иван! Ты куда пошел? У тебя еще один номер. Давай, соберись! Варя, спасибо! Отдохни в зале.

- Ну почему ко мне ты равнодушна?

И почему ты смотришь свысока?

Я не прекрасен, может быть, наружно,

Зато душой красив – наверняка!

Иван не стоял на сцене столбом. Он прохаживался, подходил к краю, пел, обращаясь к той или иной девушке. И нарвался-таки на замечания Ильи:

- Иван! Так никто не делает! Ты поешь песни со сцены, а не во дворе… подружкам! Концерт! Понимаешь ты? Концерт – дело серьезное! А не вот эти… «хи-хи», да – «ха-ха!».

«Блядь! Как же он напоминает мне… как его там? Огурцова? Вот-вот!».

Благо за Ивана стали заступаться зрители-артисты. И даже Тоня сказала свое «фи» бюрократу от искусства!

- Илья! Это же шуточная песня! Шуточная! Я же не гимн пою со сцены. Это, можно сказать… музыкальный конферанс! – пытался донести свое видение Косов.

Потом они смотрели на «Кадриль». Тоня стояла у сцены и чего-то там отсчитывала, шевеля губками и помахивая пальчиком. Девчонки, в коротких репетиционных юбочках были – ух какие!

Лида шептала, смеясь:

- Как Вы, с этой… Варей были хороши! Прямо вот – парочка! Причем, такая парочка – разгильдяйская!

Лиза чуть надула губки:

- И чего это они… парочка?

- Подруга! Ну это же… сценический образ!

Лиза засмеялась:

- Да понимаю я! И правда, были хороши! Надо было мне эту песню для себя оставить!

- Нет, Лиза! Ты здесь не подходишь! Ты – очень красивая, и… замечательная! А здесь нужна… попроще. Как девчонка из народа, такая - дворовая! У тебя… типаж другой! – сказал Косов.

«Ну вот… а ей – понравилось!».

- Ва-а-нь!

- М-м-м?

- Ну Ваня!

- М?

- Ну чего ты… как бычок какой-то! Тебя спрашиваю, а ты все одно – «м?» да «м?».

Пришлось приоткрыть глаза и приподнять голову:

- Что, хорошая моя?

- Я тебя спрашиваю – тебе нравится? Я все правильно делаю? А ты только мычишь и мычишь!

В сумраке свечи лицо Лизы, лежащей чуть пониже, кажется каким-то… особенно красивым. Но сейчас на этой мордашке пробивается лукавая улыбка, которую женщина старательно прячет. И еще бровка так… вопросительно приподнята.

Косов провел взглядом ниже. Красивые плечи, ровная линия спины, изгиб талии, и красивая… нет, не так! Очень красивая попа! А дальше – ровные, длинные ножки! Лежит на боку, как специально изогнувшись, как будто видит себя в зеркале! Хотя никакого зеркала здесь, в его комнате, и в помине нет. Ну, не считать же за такое – небольшое круглое, над умывальником.

И что особенно… пикантно и возбуждающе – его член плотно обхвачен ее аккуратными, длинными, музыкальными пальчиками. Ей нравится его держать вот так – в своих ручках.

- Ну! И чего ты молчишь? – улыбка прорывается на лице Лизы, - Я спросила – все правильно? Тебе нравится?

- Родная! Да как же я могу… отвечать, если у меня и слов-то нету? Вот и мычу…

- Да-а-а? А ты сейчас не врешь? Мне вот кажется, что врешь! Не могу же я вот так… не умела, не умела… даже и не пробовала никогда. А тут вдруг раз – и у тебя слов нет!

- Ну… как тебе сказать? Когда женщине это самой нравится… то это уже… очень многое. А тебе же нравится. Я это чувствую…

- У-гум… м-м-м… очень нравится! Вот даже не представляла раньше… думала – да ну, врет все!

Это она сейчас… Раскололась Лизонька как-то… в процессе первых опытов, что вовсе не новость для нее такой способ. Нет, сама женщина была в этом плане – вполне себе девственна. А вот подруга Лида… Угу… лакомкой оказался ее супруг. Опытный мужик, еще оттуда, с дореволюционных времен опытный. Гимназия, университет… курсистки-эмансипе. Потом и какая-то революционная деятельность. Правда, слабая, не четко оформленная, эта деятельность. Иван даже и не понял – а к какой партии тогда принадлежал нынешний Лидин супруг. Но сдается, что точно – не большевик с дореволюционным стажем! Скорее всего, какой-нибудь кадет… или социалист. Может и меньшевик. Эти партии больше подходили для студента, а потом – инженера. А вокруг революционной деятельности всегда крутится столько восторженных девушек и молодых женщин! Даже если революсионэры эти были больше – на словах! Уж интеллигенция всегда умела говорить красиво, не то, что эта серая убогая масса!

Ага… так вот. По словам Лизы, которые, впрочем, приходилось из нее вытягивать клещами… Нет, не пытками, а наоборот – ласками. Зачем это было Ивану? А любопытно было.

Так вот… получалось, что по мере накопления… к-х-м… жизненного опыта, и уменьшения, похоже на то! ума, супруг Лиды все чаще заменял обычный секс на его французский вариант. М-да… И как он намеревался оплодотворить жену? Детей-то - как не было, так и нет! Нет… так-то… говорят, были в истории случаи. Теннисист и госпожа Ермакова, ага…

Так вот… Лиза, по ее словам, сначала была шокирована рассказом подруги о таком способе любви. А потом… Стало интересно. Ну так – слегка. И подруга рассказала. Только вот сетовала, что… полагала, что с более молодым, и более симпатичным