Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

— Значит, это кольцо у тебя на руке не для показухи, — произнес Бартон, отскочив в сторону и замерев на месте.

— Ты сделал его хорошим, брат, — ухмыльнулся я. — Настолько, что сам пробить не можешь!

— Не смей надо мной насмехаться! — вновь закричал он, бросившись в бой.

Это кольцо на моей правой руке, плотно сидящее на среднем пальце — подарок Бартона, доказывающий, что наше прошлое имеет место быть. Руническая защита — так он окрестил эффект от кольца, которое могло защитить своего владельца от трех смертельных ударов. Пусть защита и была крайне эффективной, мы оба знали, как ее обойти, потому находились в равных условиях, хотя я бы сказал, что клинками орудовать проще, чем двуручным мечом, даже если он легок. Исход боя уже давно был предрешен, это лишь дело времени — дождаться, пока Бартон не сломается, пока наконец не признает, что перед ним стоит настоящий человек, а не самозванец, коим он меня окрестил.

Последовал очередной удар, который я умело парировал, нанеся ответный, так и не достигший цели, столкнувшийся с той же преградой. Тем временем Бартон продолжал натиск, и удары его настолько часто пробивались через мою защиту, что в один момент сила рун покинула меня. Поняв, что защита пала, Бартон незамедлительно подпрыгнул ввысь, сменив клинки на огромный молот прямо в полете, устремив всю разрушительную силу его удара на меня.

— Ранмацу! — прокричал я, выставив левую руку навстречу молоту.

Орудие в миг отскочило обратно, вся его мощь возвратилась атакующему, а я остался невредимым, выиграв достаточно времени для того, чтобы кольцо успело восстановить один из трех уровней защиты. Бартон же снова отскочил в сторону и замер, жадно рассматривая меня, словно выискивая то, за что можно зацепиться.

— Ты такой же, как и он, — спокойно проговорил Бартон. — Эгоцентричный, способный, внимательный и щадящий. Почему же ты сражаешься не в полную силу? Боишься навредить мне или просто не можешь скопировать техники Илии?

— Я уже говорил тебе, Бартон, — столь же спокойно проговорил я. — С самого начала в мои цели не входила твоя смерть. Я хочу, чтобы ты признал, что оступился, чтобы смирился с демоном внутри и позволил мне избавить тебя от него. Мы с тобой — единое целое, брат. Я хочу сплести наши узы обратно в тот узел, который когда-то разорвался.

— Оставь меня в покое! — истошно закричал Бартон. — Ты ни капли не понимаешь! Не знаешь меня и не можешь помыкать мной так, как тебе вздумается! Почему даже после смерти ты преследуешь меня?!

— Потому что я люблю тебя, брат, — пустив скупую мужскую слезу, проговорил я. — У меня больше никого нет, только тебе я мог бы вверить свою жизнь.

— Ты уже вверил однажды, и смотри, чем все обернулось! Мы хотели построить свой мир, но с грохотом пали ниц! Я ненавижу тебя за то, что ты со мной сотворил!

— Знаю, Бартон, — с долей раскаяния, пробормотал я. — Это моя вина, что Сенсус пал, я оказался недостаточно сильным для того, чтобы всех защитить. Все время взваливал все на свои плечи и верил, что сам со всем справлюсь, но как же я тогда ошибался.

— Илия! — снова закричал брат. — Твоя вина не только в том, что ты пренебрегал нами! Своей фигурой ты всегда затмевал остальных, оставлял позади и обрекал на страдания! Знаешь, каково мне было?

— Теперь знаю, — подтвердил я. — Глядя на то, во что ты превратился, я по сей день скорблю по тем временам, когда у нас было все хорошо. Наше прошлое не будет забыто, и его ценные уроки не пройдут даром. Я раскаиваюсь, Бартон, несу на себе тяжкий груз вины и ни коим образом не горжусь тем Илией, которого ты запомнил.

— Хватит пудрить мне мозги! — уже с той же слезой прокричал Бартон. — Хватит притворяться Илией! Я больше этого не вынесу!

С этого момента все стало по-настоящему серьезным, ведь Бартон не только выхватил с пояса кожаную перчатку с голубоватой линзой, но и клинки-близнецы: удлиненные изогнутые кинжалы с отверстиями, подобными тем, что есть у кунаев, только в середине между лезвием и рукоятью — красная и зеленая линзы, Фуку и Цернунн. Он был на грани, и я прекрасно это чувствовал, этот человек не мог принять затаившиеся глубоко чувства, потому твердо решил разделаться со мной, как с призраком прошлого, от которого вскоре и следа не останется. Разумеется, я ответил на порыв тем же, потому сразу снарядил левую руку перчаткой, но с другой линзой — оранжевой, создающей огонь.

Столкновения взглядов хватило, чтобы бой снова завязался, но на этот раз Бартон дрался намного агрессивнее, однако на эмоциях читать его движения было легче, но проще драться от этого не становилось. Я должен был пристально следить за его правой рукой, чтобы не подставиться под смертельный удар, в то время как пренебрегал левой, открываясь для всех остальных не менее сильных и неожиданных атак.

Все время натиска Бартон из раза в раз менял тактики наступления: то уворачивался, то давил напором, то атаковал издали ледяной техникой линзы, то не давал отойти ни на шаг. Со временем я приспособился к каждому виду атак, потому ход битвы переломился на мою сторону, открыв возможность для ответного нападения, но сколько бы я не старался его настигнуть, щит восстанавливался быстрее, чем тот терял его заряды. Я старался атаковать мечом, использовать пламя из линзы в виде огненных шаров, но все в бестолку.

— Я всегда завидовал тебе, Илия! — в порыве гнева вырвалось у Бартона. — Ты всегда был впереди, а я тащился следом, будучи обузой для тебя. Каждый раз я убивался из-за собственной слабости, глядя на то, как ты растешь и продолжаешь от меня отрываться! Каково это, сражаться с тем, кого ты никогда не воспринимал всерьез, на равных?

— Бартон, я…

— Попался! — воскликнул он, сделав такое лицо, словно только что победил окончательно.

Выкрикнув это, Бартон зажал лезвие моего «Костолома» между своими клинками во время очередного скрещивания, а затем неожиданно выкинул их в воздух вместе с мечом, тем самым обезоружив нас обоих. Завязался кулачный бой, который был скорее оттягиванием момента возвращения оружия, ведь каждый удар, что настигал цель, не поражал ее, вне зависимости от силы и точек, в которые мы били друг друга — щит все еще восстанавливался быстрее, чем терял свои заряды.

В какой-то момент после множества быстрейших ударов наши щиты взаимно разрядились, открыв нас обоих для ударов — тогда-то в воздухе блеснули падающие меч и клинки. Как