Противостояние - Стивен Кинг

Повсюду? – осведомилась вечно похотливая (и вечно девственная) часть его разума, и сердце забилось чуть быстрее.

– Гарольд Лаудер. – Он улыбнулся. – Вы пришли с группой Ларри Андервуда, так?

– Да, совершенно верно.

– Следовали за Стью, и Фрэнни, и мной через Великую пустошь, как я понимаю. Ларри приходил ко мне на прошлой неделе, принес бутылку вина и шоколадные батончики. – Слова звучали фальшиво даже для него самого, и внезапно Гарольд точно понял: ей доподлинно известно, что он оценивает ее, мысленно раздевает. Он вступил в борьбу со стремлением облизать губы и победил… временно. – Он чертовски хороший парень.

– Ларри? – Она рассмеялась невесело и даже резко. – Да, Ларри – прелесть.

Их взгляды на секунду встретились. Гарольд никогда не видел у женщины таких чистых и испытывающих глаз. Вновь он ощутил волнение, теплое трепыхание в животе.

– Так чем я могу вам помочь, мисс Кросс?

– Для начала ты можешь называть меня Надин. А еще можешь пригласить на ужин. Так нам удастся познакомиться чуть ближе.

Волнение начало перерастать в возбуждение.

– Надин, хочешь остаться на ужин?

– Очень хочу. – Она улыбнулась. А когда коснулась его руки, он ощутил легкий электрический разряд. Ее глаза не отрывались от его глаз. – Спасибо.

Он достал ключ и вставил в замочную скважину, думая: Сейчас она спросит, почему я запираю дверь, а я буду что-то лепетать, пытаясь найти убедительный ответ, и покажу себя дураком.

Но Надин не спросила.

Обед приготовила она – не он.

Гарольд уже успел прийти к выводу, что из консервов пристойного блюда не получится, но Надин вроде бы придерживалась иного мнения. Внезапно вспомнив, чем он занимался весь день, и придя в ужас, он спросил, не будет ли она возражать, если побудет одна двадцать минут (ведь она, возможно, пришла по какому-нибудь рутинному делу, предупредил он себя, чтобы не лелеять излишних надежд), пока он помоется.

Когда Гарольд вернулся – не поскупившись и вылив на себя два ведра воды, – она возилась на кухне. На одной конфорке газовой плитки весело булькала кастрюля. В тот момент, когда он входил на кухню, Надин высыпала в нее чашку рожков. На второй конфорке что-то шкварчало на сковороде. Пахло французским луковым супом, красным вином и грибами. Желудок Гарольда заурчал. День тошнотворной работы как-то разом потерял власть над его аппетитом.

– Пахнет фантастически, – признался он. – Ты могла бы и не готовить, но я не жалуюсь.

– Это бефстроганов. – Надин с улыбкой повернулась к нему. – Разумеется, чистая импровизация. Тушенка не входит в рекомендованные ингредиенты, когда это блюдо готовят в ресторане, но… – Она пожала плечами, как бы говоря о том, с какими ограничениями им всем приходится сталкиваться.

– Спасибо, что ты за это взялась.

– Пустяки. – Она вновь одарила его испытывающим взглядом и чуть повернулась так, чтобы блузка плотно облегала грудь. Гарольд почувствовал, как густо краснеет, и попытался справиться с эрекцией, но заподозрил, что никакие волевые усилия тут не помогут. Заподозрил, что эрекция и не заметит его волевых усилий. – Мы с тобой станем очень хорошими друзьями.

– Мы?..

– Да. – Она вновь повернулась к плите, вроде бы закрыв тему, оставив Гарольда размышлять, что подразумевалось под ее словами.

После этого говорили они исключительно о пустяках… в основном обменивались сплетнями Свободной зоны. Их, надо отметить, уже хватало. По ходу обеда Гарольд вновь попытался спросить Надин, что привело ее сюда, но она лишь улыбнулась и покачала головой.

– Мне нравится смотреть, как мужчина ест.

На мгновение Гарольд подумал, что она наверняка говорит о ком-то еще, и только потом осознал, что речь идет о нем. И он ел. Трижды попросил добавку. По мнению Гарольда, такое блюдо вполне могли подавать и в ресторанах, не убирая из рецепта тушенку. Разговор тек сам по себе, не мешая ему утолять аппетит и смотреть на нее.

Потрясающая женщина, так он подумал… Прекрасная. Зрелая и прекрасная. В ее волосы, которые она собрала в конский хвост, чтобы не мешали при готовке, вплелись белоснежные – не седые, как он поначалу подумал, – пряди. А когда все понимающий взгляд ее серьезных темных глаз встречался с его взглядом, Гарольд чувствовал, что плывет. От ее низкого и доверительного голоса Гарольду становилось не по себе, но голос этот доставлял ему безмерное удовольствие.

Когда они поели, он уже начал подниматься, но она опередила его.

– Кофе или чай?

– Слушай, я бы мог…

– Ты бы мог, но не будешь. Хочешь кофе, чаю… или меня? – Тут она улыбнулась, но не улыбкой человека, только что произнесшего чуть непристойную фразу («неподобающая речь» – так называла это его дорогая матушка, неодобрительно поджимая губы), а медленной, обаятельной улыбкой, которая напоминала толстый слой крема на сладком пирожном. И снова все тот же испытывающий взгляд.

И пусть в голове у него бушевала буря, Гарольд сумел ответить со сводящей с ума небрежностью:

– Два последних. – Ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы сдержать свойственное подросткам хихиканье.

– Мы можем начать с чая на двоих, – ответила Надин и пошла к плите.

Горячая кровь ударила Гарольду в голову, едва Надин повернулась к нему спиной, безусловно, придав лицу свекольный оттенок. Тоже мне, нашелся мистер Изощренность! – яростно отругал он себя. Неправильно истолковал совершенно невинную фразу, на такое способен только чертов дурак вроде тебя, и, вероятно, упустил прекрасную возможность. И поделом тебе! Послужит хорошим уроком!

К тому времени, когда Надин принесла дымящиеся кружки, красноты на лице Гарольда поубавилось и он взял себя в руки. Головокружение уступило место отчаянию, и он чувствовал (не в первый раз), что его тело и разум волей-неволей втиснуты в вагончик гигантской американской горки, построенной из чистых эмоций. Его мутило, но вылезти из вагончика он не мог.

«Если я ее и заинтересовал, – подумал Гарольд, – и одному Богу известна причина, по которой я мог бы ее заинтересовать, мне отплатят по полной программе за проявление ребяческого остроумия».

Что ж, такое в его жизни уже случалось, и он полагал, что не умрет, вновь наступив на те же грабли.

Надин посмотрела на него поверх кружки своими тревожаще-искренними глазами и вновь улыбнулась, после чего толика хладнокровия, которую он сумел вернуть, мгновенно испарилась.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь? – Прозвучало это крайне двусмысленно, но он не мог не задать этот вопрос, потому что она наверняка пришла сюда с определенной целью. Гарольд почувствовал, как защитная улыбка неуверенно кривит его губы.