Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

«Единственное место, которое достойно вас, — это Берлин. Это место — я это очень хорошо чувствую — скоро освободится. Оно зарезервировано для вас».30 В сентябре Иффланд умер; весной следующего года Девриент занял его место. Там он играл сам с собой, живя на славу и вино, проводя счастливые часы за обменом байками с Э. Т. А. Гофманом в таверне возле театра. В 1828 году, став жертвой своей славы, он принял вызов играть в Вене. В Берлин он вернулся нервнобольным. Он умер 30 декабря 1832 года в возрасте сорока восьми лет. Три одаренных племянника, носящие его имя, продолжали его искусство до конца века.

X. ДРАМАТИСТЫ

После мастерского перевода Шекспира, выполненного Августом Вильгельмом фон Шлегелем (1798 и далее), немецкая сцена стала новым домом для елизаветинских пьес. Отечественные драматурги, начиная с Лессинга и Клейста, обычно ориентировались на общий знаменатель среднего класса, и их успехи в популярности затерялись в толще времени. Захарий Вернер вскользь упоминал о своем мистицизме. Август фон Коцебуэ (1761–1819) радовал своими пьесами одно поколение и превзошел Гете и Шиллера даже в Веймаре; теперь о нем не осталось и следа, если не считать его убийства. Но Германия вспоминает Генриха Вильгельма фон Клейста с жалостью к человеку и уважением к его перу.

Он родился (1777) во Франкфурте-на-Одере и был близок к славянам как по темпераменту, так и по географическому положению. Как хороший немец, он провел семь лет в армии, но позже оплакивал эти годы как потраченные впустую. Он изучал науки, литературу и философию в местном университете и потерял веру как в религию, так и в науку. Он сделал предложение генеральской дочери, но та содрогнулась от мысли о браке. Он бежал в Париж, а затем в Швейцарию, где играл с мыслью купить ферму и позволить дисциплине времен года успокоить нестабильность ума, одержимого идеями. Вернувшись к литературе, он написал, но так и не закончил историческую трагедию «Роберт Гис-кард», а в 1808 году поставил в Веймаре комедию «Разбитый кувшин» (Der zerbrochene Krug), которую последующее поколение признало непреходящей классикой. Остановившись на некоторое время в Веймаре (1802–03), он получил дружескую поддержку от добродушного старого агностика Кристофа Виланда, который, услышав кусочки Гискарда, сказал молодому драматургу, что тот хранит в себе «духи Эсхила, Софокла и Шекспира».31 и что гению Клейста суждено «заполнить тот пробел в развитии немецкой драмы, который даже Шиллер и Гете еще не заполнили».32 Этого было достаточно, чтобы уничтожить двадцатипятилетнего Софокла.

Он уехал жить в Париж, ощутил его жар и безнадежно размышлял над скептицизмом, присущим немецкой идеалистической философии: если мы знаем лишь то немногое, что доходит до нашего сознания после преобразования нашими способами восприятия, то мы никогда не сможем найти истину. Несомненно лишь одно: философы, ученые, поэты, святые, нищие, сумасшедшие — всем им суждено вскоре превратиться в прах или в память, угасающую в смертной мгле. Клейст потерял мужество смотреть в лицо реальности, принимать ее и наслаждаться ею даже в том виде, в котором она так шатко известна. Он пришел к выводу, что его гений — это заблуждение, что его книги и рукописи — суета. В минуту гнева и отчаяния он сжег все имевшиеся у него рукописи и попытался завербоваться в армию, которую Наполеон собирал у Ла-Манша. 26 октября 1803 года он написал своей сестре, которую, возможно, любил сверх всякой меры:

То, что я собираюсь вам сказать, может стоить вам жизни; но я должен, я обязан это сделать. Я перечитывал, отвергал и сжигал свои труды, и вот настал конец. Небо отказывает мне в славе, величайшем из земных благ; как капризный ребенок, я повергаю перед ним все остальное. Я не могу показать себя достойным твоей дружбы, а без твоей дружбы я не могу жить; я выбираю смерть. Будь спокоен, возвышенный! Я умру прекрасной смертью в бою. Я покинул столицу этой страны, я забрел на ее северное побережье, я поступлю на французскую службу; скоро армия отправится в Англию; гибель всех нас таится за морем. Я ликую перед перспективой славной могилы. Ты, возлюбленная, будешь моей последней мыслью.33

Его план стать немецким солдатом во французской армии вызвал подозрения. По настоянию прусского посла он был выслан из Франции. Вскоре после этого Франция объявила войну Пруссии; в 1806 году Наполеон уничтожил прусскую армию, практически уничтожив прусское государство. Клейст искал убежища в Дрездене, но французские солдаты арестовали его как подозреваемого в шпионаже; он провел шесть месяцев в тюрьме. Вернувшись в Дрезден, он присоединился к патриотической группе писателей и художников и вместе с Адамом Мюллером стал редактировать периодическое издание, в которое он включил некоторые из своих лучших эссе.

В 1808 году он опубликовал трагическую драму «Пентесилея». Ее героиня — царица амазонок, которая после смерти Гектора присоединяется к отчаянным троянцам, сражающимся с греками под Троей; она отправляется убить Ахилла, побеждает его, влюбляется в него, а затем (следуя закону амазонок, согласно которому каждая из них должна проявить себя, победив своего возлюбленного в бою) пронзает Ахилла стрелой, натравливает на него своих собак, вместе с ними разрывает его на части, пьет его кровь и падает в обморок. Пьеса является отголоском вакхического безумия, о котором Еврипид рассказывал в «Вакхах», — сторона греческой мифологии и характера, на которую эллинисты до Ницше не обращали внимания.

Несомненно, гнев, вызванный безжалостным расчленением Наполеоном Пруссии, поднял поэта из его собственных бед и сделал его одним из тех, кто призывал Германию к освободительной войне. В конце 1808 года он выпустил пьесу «Германская шляхта», в которой, рассказывая о победах Арминия над римскими легионами в 6 году н. э., стремился пробудить мужество немцев в, казалось бы, безнадежном конфликте с Наполеоном. И здесь пыл патриотизма Клейста снова довел его до невротических крайностей: Жена Германа Сюнельда соблазняет немецкого генерала Вентидия на свидание с ней и приводит его в роковые объятия дикого медведя.

1809–10 годы стали вершиной гения Клейста. Его поэтическая драма Das Käthchen von Heilbronn с успехом была поставлена в Гамбурге, Вене и Граце, а два тома рассказов, которые он выпустил в 1810 году, отметили его как, возможно, лучшего стилиста прозы