Япония, японцы и японоведы - Игорь Латышев

- Ты шутишь или всерьез?

- Какие шутки - об этом сообщили только что по радио и телевидению!

- Что ты говоришь! Ну и слава богу: давно пора было избавить страну от этого болтуна!

Таков был вкратце мой тогдашний телефонный разговор с дочерью. Весть об отстранении Горбачева от власти меня тогда и взволновала и обрадовала. Нескончаемая и пустая болтовня этого тщеславного партийного вельможи, возомнившего себя бог знает кем, хотя в действительности он был всего лишь марионеткой в руках окружавших его царедворцев, давно раздражала меня, да и многих других моих знакомых - журналистов и научных работников. Моя неприязнь к Горбачеву особенно усилилась после его пребывания в минувшем апреле в Токио, где он, не решив ни один из принципиальных вопросов советско-японских отношений, ухитрился в то же время допустить ряд тактических уступок и ляпсусов в территориальном споре с японцами. Да и вообще в то время меня уже коробило его "новое мышление", исходившее из наивной, неверной и порочной предпосылки, будто закоренелые враги России правящие круги США способны радикально пересмотреть свои военно-стратегические планы и превратиться вдруг из любви к Горбачеву в искренних друзей нашей страны и поборников мира и дружбы между народами. Документы ГКЧП, включая воззвания к советскому народу, зачитанные утром дикторами телевидения, я встретил с одобрением, так как их авторы провозглашали курс на спасение страны от безвластия и развала.

Вот почему я приехал в то утро в редакцию "Правды" в приподнятом настроении. Однако в редакции я столкнулся со сдержанной неоднозначной реакцией на первые сообщения радио и телевидения о событиях, происшедших в Форосе и в Москве. И такая реакция была понятной: ведь возглавлял редакцию беззаветно преданный Горбачеву человек - И. Т. Фролов, а среди членов редколлегии было немало людей, набивших руку на восхвалении горбачевской "перестройки" и личных достоинств ее зачинателя. Один из них, А. Карпычев, в предшествовавшие месяцы прославил себя целой серией статей-панегириков в честь Горбачева. Чего стоил, например, заголовок одной из них: "Не отрекаются любя!" В то утро Карпычев отсиживался в своем кабинете и старался избегать разговоров со своими коллегами.

Но были в редакции и люди иного склада, которые в предшествовавшие месяцы вынуждены были отмалчиваться, хотя горбачевские разговоры о "перестройке" и "новом мышлении" претили им, как и мне. В тот день, встречаясь друг с другом в коридорах, они многозначительно улыбались, но и с их стороны четких определений своего отношения к происходившему не делалось. В тот день сотрудники редакции предпочитали обмениваться друг с другом не столько оценками происходившего, сколько сообщениями о том, что происходило на улицах Москвы. Борис Орехов, прибывший на машине с одной из подмосковных правдинских дач, сообщил, например, о движении к центру города колонны танков и БТРов. Позднее поступили сведения, что Борис Ельцин и Гавриил Попов прибыли в "Белый дом" на Краснопресненской набережной и собираются оказывать оттуда противодействие попыткам сторонников ГКЧП взять власть над страной в свои руки.

К полудню 19 августа БТРы появились на улице Правды в непосредственной близости от здания редакции. Солдаты с БТРов спешились и разместились у своих машин на тротуарах и газонах. Как выяснилось вскоре из бесед, завязавшихся у них с прохожими, это было одно из подразделений (наверное, два-три взвода) дивизии имени Дзержинского. Никаких определенных задач начальство перед ними не поставило. Не получили они перед выездом даже патронов к находившимся у них в БТРах автоматам. К вечеру их бронированные машины были поставлены рядком на газоне в стороне от проезжей части улицы, а их экипажи, открыв банки с мясной тушенкой, приступили к ужину. Кое-кто из сотрудников редакции подходил к ним, предлагая горячий чай или лимонад. Мирная обстановка на улицах, прилегавших к редакции "Правды", сохранялась и на второй и на третий день. Спонтанно возникавшие иногда дискуссии прохожих с офицерами и солдатами на разные житейские и политические темы долго не продолжались - офицеры старались в спорные вопросы не вдаваться.

Домой, на Кунцевскую улицу, я возвращался на своей машине, причем пришлось долго колесить по окольным переулкам, так как центральные магистрали, особенно Садовое кольцо в районе Смоленской площади, были запружены машинами. Причиной тому стали несколько баррикад, возведенных сторонниками Ельцина на подъездах к "Белому дому" и на дороге, ведущей к Новоарбатскому мосту через Москву-реку.

Весь следующий день я также провел в редакции. По пути в редакцию я проехал на машине по центру города по Манежной площади и улице Горького, где видел много танков, солдат и милиционеров. Но там же я обратил внимание на очевидную неспособность сторонников ГКЧП установить свой контроль над ходом событий. По всей улице Горького из установленных на домах громкоговорителей неслись над башнями танков и головами солдат... призывы сторонников Ельцина к неповиновению ГКЧП. Как это могло происходить, я так тогда и не понял...

В редакции же все напряженно следили за сообщениями телевидения и радио, и чем дальше, тем очевиднее становились шаткость власти ГКЧП.

Сильно подорвала доверие общественности к ГКЧП та переданная по телевидению пресс-конференция, которую провело руководство гэкачепистов во главе с Г. Янаевым. Полную неясность, а следовательно, и сомнения в искренности того, что говорилось, оставили объяснения Янаева по поводу мнимой болезни М. Горбачева. Чувствовалось, что он что-то утаивал и искажал, когда пытался выдавать Горбачева за сторонника ГКЧП. Все более неуверенное в себе поведение гэкачепистов как 19, так и 20 августа свидетельствовало об отсутствии у них ясного плана действий и твердой решимости идти на силовое подавление сторонников Ельцина, засевших в "Белом доме". Создавалось впечатление, что они сами не знали, брать ли им власть в свои руки или же сохранять ее за Горбачевым. А такая неопределенность препятствовала, естественно, быстрому сплочению вокруг них даже тех, кто сочувствовал им и разделял их намерения.

В такой же нерешительности пребывала в те дни и редакция "Правды". В один из тех памятных трех дней я присутствовал на заседании редколлегии "Правды". В выступлениях членов редколлегии, обсуждавших сложившуюся в Москве ситуацию, чувствовалась растерянность и неуверенность в том, куда пойдет развитие событий. Некоторые из работников редакции, побывавшие в тот день у "Белого дома", где укрепились "демократы" во главе с Ельциным, высказывали свое несогласие с теми, кто считал, что военные подразделения, подтянутые к "Белому дому", стоят на защите ГКЧП и Горбачева. Один из них, А. Снегирев, обратил внимание присутствовавших, что на башнях танков он видел не красные флаги Советского Союза, а флаги сторонников Ельцина. К вечеру 21 августа, когда пришли сообщения об отлете членов ГКЧП в Форос на переговоры с Горбачевым, а вслед за ними и сообщения об их задержании и аресте, стало ясно, что сторонники Ельцина при поддержке армейских частей, находившихся на подступах к "Белому дому", одержали победу. В тот же вечер колонны танков и БТРов дивизии имени Дзержинского, простоявшие два дня без дела на улицах Москвы, в соответствии с чьим-то приказом стали покидать город. Где-то в полночь одна из этих танковых колонн прошла из центра в направлении кольцевой дороги по Молодогвардейской улице невдалеке от нашего дома. Слушая рокот уходивших танков, мы с женой ощущали уныние и досаду. Много нелестных и презрительных слов сказано было нами в ту ночь и по адресу гэкачепистов. Какими же бездарями и простофилями они казались нам тогда: ведь надо же было им умудриться потерять власть в момент, когда под их контролем находились и министерство обороны, и все другие силовые структуры, и всеохватывающая сеть обкомов, райкомов и горкомов КПСС!