Любовники чертовой бабушки - Людмила Милевская

«О чем можно болтать с этим болваном? — зло подумала я. — Нет, нельзя доверять свою внешность черт знает каким идиоткам, обязательно опозорят».

Наконец бармен отвлекся на других посетителей. Стараясь оставаться незамеченной, я приблизилась к девице почти вплотную. Она так лихо засасывала мой любимый ликер, что не заметила, как я пристроилась за ее спиной. Изогнувшись змеей, я с пристальным вниманием начала изучать ее бледный висок, который у трупа тоже имел вид плачевный, но там была рана. Висок же этой девицы, должна беззлобно заметить, утопал в штукатурке — кто не понял, в крем-пудре.

«Разве под таким слоем косметики можно рассмотреть малюсенькую ранку, которая была у прежней двойницы? — горестно подумала я. — Под этим слоем все что угодно может оказаться, даже проказа».

Девица удручала своей несимпатичностью, ведь похожи мы с ней как две капли воды. Даже бармен это заметил, потому что, вернувшись, заговорил со мной, а не с девицей.

— Простите, мадемуазель Мюз, вынужден был вас покинуть! — воскликнул он, игнорируя мою двойницу и подвигая мне новую порцию ликера.

Я как стояла, так вся и съехала на пол, чисто машинально стараясь забиться под табурет.

— Ничего страшного, Эмиль. Понимаю, что у тебя работа, — ответила за меня девица, обнаружив тем самым еще один кошмарный изъян.

«Что у нее за голос! — ужаснулась я из-под табурета. — Будь у меня такой голос, притворялась бы немой, а не болтала с барменами».

Окружающие почему-то стали проявлять ко мне интерес. Я, конечно, усиленно делала вид, что обронила вещицу. Но близсидящие мужчины заметно разволновались и готовы были ринуться мне на помощь. Сразу два красных платья в одном помещении — это слишком. Другим дамам в баре просто нечего было делать: мы с двойницей легко всех затмили.

Короче, мне стало очевидно, что пора улепетывать. Так я и поступила. Что из этого вышло, несложно представить. Мне почти аплодировали. Бармен остолбенел и был близок к инфаркту. Пожалуй, лишь моя клонша не замечала меня. Что за рохля? С такими рефлексами я и дня бы не прожила.

Выйдя из бара, я рассудила: подожду свою клоншу в холле отеля, притаившись за пальмой.

Кто никогда не скрывался, могу посоветовать: и не пытайтесь. Каждого вошедшего в холл словно магнитом тянуло взглянуть на меня. Я нервничала и страдала, чувствуя себя футбольным полем во время финальной игры. Через полчаса таких ожиданий я поняла: шансов остаться не замеченной этим ненавистным двойником, этой чумой в красном платье, этим…

Короче, нет шансов! И все же я упрямо сидела за пальмой. Когда мне до тошноты приелись любопытные взгляды, в холле показалось второе красное платье. Я неистово вжалась в кадку. Девица стремительно проплыла мимо, и я невольно залюбовалась: как чертовка идет! Вперед и только вперед, ни взгляда по сторонам, и чихать она хотела на всех зевак и прохожих. Просто Бегущая по волнам. Вот пусть так и бежит. А я — за ней.

Интересно, куда мы прибежим?

Глава 29

Моя двойница явно направлялась к клубу. Поскольку летела она на своих длинных ногах с той скоростью, с которой нормальные люди бегают за последней электричкой, я вынуждена была взять тот же темп. Со стороны наш вояж выглядел, думаю, зрелищно. Французы не любят отказывать себе в удовольствии: они выстраивались в шеренги, провожали нас любопытными взглядами и громко обменивались комментариями.

Я проклинала и наши на редкость красные платья, и наши на редкость золотистые волосы, струящиеся до самых талий, тоже на редкость тонких. Черт! В чем я виню несчастных французов? Сразу столько достопримечательностей, причем в двух экземплярах. Просто парад двойников в центре Парижа. Пока я целиком отдавалась тайной слежке, французы оттягивались по полной программе. Впрочем, и я не могла пожаловаться на отсутствие впечатлений. Знала бы, чем закончатся мои приключения, сидела бы в баре без лишних хлопот.

Девица между тем упорно вела меня в «Парти дэ плэзир». Я уже рисовала в своем воображении веселенькую картину: мы обе радостные и цветущие, в карнавальных платьях — и толпа знакомых с отвисшими от изумления челюстями.

«Интересно, к кому побежит Рышард? — нетерпеливо гадала я. — А Катрин? И как станет выкручиваться Себастьен? Ну, Жан-Пьер уже решил для себя эту задачу, наверняка спросит про трубку и сразу узнает меня».

Однако девица, не подозревая о моих планах, изменила маршрут: она вдруг свернула на параллельную улицу и остановила такси. Мне пришлось сделать то же самое.

Надо признать: с ее стороны это было настоящее свинство. Как я, не зная французского, должна объяснять арабу-таксисту, чего от него хочу? Тем более что этого толком не знала сама. Кое-как, с помощью жестов, пары французских слов и русского мата мне удалось уговорить водителя двигаться за идущим впереди нас такси. Но понервничать пришлось изрядно. И таксисту, и мне.

Ехали мы недолго, остановились в Булонском лесу. Вот зачем переться в Булонский лес ночью? Он хоть и недалеко от центра Парижа, а все же лес. И деревья, и кусты там самые настоящие, и есть такие места, что только держись. За карман, разумеется. Если в нем есть кошелек.

И что делает наша красавица? Отпускает такси и дает деру не разбирая дороги. Пришлось и мне поступить тем же образом, хоть и очень это было некстати. Дорогое платье и туфли на шпильках голосовали совсем за другое. Да и я категорически не была готова к подобному путешествию.

Скакали по кочкам мы с красавицей долго. Я изрядно устала. Тропинок эта дурища не признавала принципиально: где растительность гуще, туда и неслась. Я следом ломилась, проклиная безбожно.., стул. Если бы не нанесенные стулом раны, не знала бы горя. Впрочем, вру, знала бы: добрая половина красного платья осталась на чертовых ветках.

Когда стало ясно: по лесу скоро будут нестись не две девушки в красном, а две голые девушки, — именно в этот момент моя копия внезапно пропала. Мы направлялись к постройке непонятного назначения, видневшейся из-за густой полосы кустарника. Мы так хорошо бежали: она — впереди, я — чуть поотстав. И вдруг девица пропала: словно провалилась сквозь землю. И луна, как назло, спряталась за набежавшее облачко, а когда показалась опять, девицы и след простыл.

Мне это начало надоедать. Я остановилась, зло поедая глазами пространство. Выбор был невелик: или поворачивать назад, или переть вперед, или смело лезть в темный сарай. Я решила, что назад успею всегда, вперед — тоже, и полезла в сарай. Это просто судьба. Судьба очень странная. В родной стране я этих сараев не видывала в глаза, хотя, говорят, Россия состоит из сараев, сделай лишь шаг от Питера или Москвы. И что же происходит со мной во Франции — родине замков, дворцов? Здесь я облазила все сараи.

«Во всяком случае, этот — уже второй», — подумала я, тревожно прикладывая глаз к узкой щели.

Что можно увидеть в узкую щель темного сарая, стоящего в темном лесу?

Именно это я там и увидела, разозлилась и давай искать дверь. Дверь я нашла на ощупь, руками, и очень обрадовалась, что она не закрыта. Все же, как мне везет!

«Просто умиляет беспечность этих французов, не любят они замков», — с такой приятной мыслью я приоткрыла дверь, протиснулась в чрево сарая и.., получила по голове. Удар, слава богу, был нанесен неумело и причинил мне больше обиды, чем боли. За что, спрашивается, я схлопотала? Впрочем, задавать вопросы времени не было. Пришлось срочно падать на пол и делать вид, что наступило прощание с жизнью. Легла я там, где стояла. Было темно, но я на всякий случай закатила глаза, давая понять, что все мирское мне стало чуждо.

Долго лежать так не довелось. Чьи-то руки пошарили рядом, дошли до моего застывшего тела, задержались на голове, и чей-то облегченный вздох раздался в близости от моих ушей. Счастливая, я отметила, что вздох женский, а не мужской.

— Эй, ты как? — спросил меня голос на чистейшем английском, даже завидно.

«Все тебе расскажи», — подивилась я женской наивности и добавила своей позе безжизненности.

Надо сказать, очень вовремя постаралась: раздался щелчок, и над моей головой загорелась тусклая лампочка. Свет ее сильно мешал демонстрировать отсутствие интереса к жизни, протекающей без меня. Возникла мучительная потребность моргнуть. Мысленно я себя прокляла за прихоть отдавать богу душу с распахнутыми глазами. Черт меня дернул закатывать их! Будто не было других вариантов. Я лежала и мучилась: сейчас точно моргну, и даже слепому станет ясно, что я так же далека от смерти, как мумия фараона Тутанхамона от жизни. А по разумению девицы душа моя должна бы отделиться от тела и воспарить.

Да, при таких обстоятельствах закрывать глаза не слишком уместно, как бы ни хотелось моргнуть. Но зато я могла видеть, как девица (в остатках красного платья) потянулась ко мне с пистолетом в руке.

В искренность ее намерений приходилось верить: на ствол пистолета был навинчен глушитель. Разыгрывать из себя бездыханное тело становилось опасным. Требовались более решительные действия. Ударом ноги я выбила пистолет из руки девицы, и мы покатились по земляному полу, в страстном желании обменяться скальпами. Во всяком случае, я каталась только с этим намерением: я упорно пыталась лишить девицу ее роскошных волос. А вот девица не ограничилась лишь аналогичным желанием: она тянулась и к моей лебединой шее.