Любовники чертовой бабушки - Людмила Милевская

— Доброе утро, мадемуазель Мюз!

Не успела я осознать, что происходит, как перед моим носом появились чашка кофе со сливками и тарелочка со свежайшей булочкой, источающей ореховый аромат, — все именно то, что я собиралась заказывать. А когда рядом с кофе и булочкой легла пачка любимых моих сигарет, я уже не паниковала, а принимала знаки внимания со спокойным достоинством.

«Надо в бар заглянуть вечерком, — по-деловому подумала я. — Интересно, как отреагирует на меня ночной бармен?»

Позавтракав, я понеслась покупать подарок бабуле.

Поразительно, в каком счастливом неведении пребывала я по поводу цены хорошей курительной трубки.

Когда продавец сообщил, сколько стоит «Данхилл», меня едва не хватил удар. Я закричала, как потерпевшая, и с этим нечеловеческим воплем покинула грабителей с большой дороги.

Побегав сгоряча по Парижу, я решила, что бабуля дороже стоит, вернулась в салон и приступила к допросу. Выслушав лекцию о производстве лучших в мире английских трубок, я пришла к выводу, что надо брать ту трубку, что сделана по спецзаказу: чубук — из баобаба, верхняя часть мундштука — из секвойи, нижняя — из эвкалипта. Только эта трубка достойна моей бабули.

— А это что за белое пятнышко? — решила я сделать последнее, решающее уточнение.

— Белое пятнышко — знак высокого качества, — охотно просветил меня консультант. — Делается из бивня половозрелого африканского слона.

«Господи! Бедный слон! У моей бабули обязательно должна быть только такая трубка, иначе я перестану себя уважать!»

— Скажите, а два пятнышка — это же лучше, чем одно? — решила я не останавливаться на достигнутом.

— Вы абсолютно правы. Второе пятнышко — знак экстра-класса. Оно делается из бивня сиамского слона, — подтвердил консультант.

— Это как раз то, что мне нужно! — воскликнула я, бесповоротно решив, что покупаю трубку с двумя белыми пятнышками.

Просто удивительно, как моя бабуля до сих пор жила без нее, без этой трубки.

Я вышла из салона, зашла за угол и пересчитала евро. На трубку катастрофически не хватало.

«Придется копить, — подумала я. — Надеюсь, завтра мне дадут еще больше денег».

Однако нетерпение охватило меня. В надежде занять недостающее я поехала к Рышарду.

Рышарда я не застала, а повстречавшийся мне Жан-Пьер вряд ли мог быть полезен. О его жадности ходили легенды. И при этом Жан-Пьер умудрялся быть классным парнем. Все любили его, и было за что. Он в лепешку готов разбиться, может пойти на любые жертвы, лишения, только бы услужить, не касаясь своего кошелька.

— Зачем тебе Рышард? — сделал стойку Жан-Пьер, сносно говорящий по-английски. — Я могу его заменить?

— Нет, — горестно вздохнула я, — мне нужны деньги.

Он покачал головой:

— Да-а, тяжелый случай. А много?

Я назвала сумму. Он присвистнул:

— Чтобы дать в долг тебе столько, Рышарду пришлось бы срочно продать свой дом.

— Я не изверг и не это имела ввиду. Мне нужно перехватить на несколько дней, и вовсе не обязательно у одного человека. Себастьен наверняка не останется в стороне от моих проблем, но его смогу найти только вечером в клубе, мне же нужно сейчас.

— Ясно, а зачем? Ты хочешь купить машину? — наивно предположил Жан-Пьер.

— Нет, трубку бабуле.

— Какую трубку?

— Обыкновенную, ту, которую курят.

Не стану рассказывать, что произошло с глазами Жан-Пьера и куда они переместились — скажу лишь, что старалась не зря.

— Пойдем посмотрим, что за трубка такая! — воскликнул Жан-Пьер, хватая меня за руку и давая понять, что до вечера мне от него не отцепиться.

Когда мы пришли в салон, он долго разглядывал трубку и с видом знатока поинтересовался у консультанта:

— Обкуренная?

И с ходу выслушал подробную лекцию о том, как происходило обкуривание этой чудесной трубки.

Оказывается, это непростое занятие англичане поручили специальному моряку дальнего плавания, в результате чего трубка впитала ароматы семи морей и трех океанов, а также познала дуновение всех ветров, какие только возможны.

Мне это показалось заманчивым. Жан-Пьеру тоже.

— Надо брать, — деловито сказал он. — Я найду тебе деньги.

Остаток дня ушел на поиски.

К вечеру нам удалось разжиться некоторой суммой, но на трубку по-прежнему не хватало.

— Если будем собирать такими черепашьими темпами, не успеем и ко второму пришествию, — посетовала я, алчно пересчитывая евро.

Жан-Пьер загадочно улыбнулся и сказал, что знает такого хорошего человека, который с удовольствием подарил бы моей бабуле эту варварски дорогую трубку.

— Ты имеешь в виду Себастьена? — спросила я, освежая в памяти цену и прикидывая, способен ли старикан на такую жертву во имя любви.

Жан-Пьер потряс головой:

— Нет, другого.

Потрясенная, я спросила:

— Неужели бабуля умудрилась закадрить кого-то еще?

— Не бабуля, а ты.

— Так речь идет о Казимеже, — прозрела я и вздохнула:

— Казимеж бедный, и судя по тебе, он не разбогател.

— Казимеж давно со мной не работает, — с укоризной сказал Жан-Пьер, из чего я мгновенно сделала вывод, что Казимеж разбогател.

— А как его разыскать? — воскликнула я.

— Я не знаю, зато Казимеж мне часто звонит и, между прочим, всякий раз тобой обязательно интересуется.

— Странно, что мной Казимеж интересуется у тебя, а не у меня, — обиделась я. — В следующий раз, когда Казимеж спросит, жива ли я, пошли его к черту, естественно, от моего имени.

Расстроившись, что день прошел даром (поскольку трубка не куплена), я бросила Жан-Пьера и отправилась в отель, в номере рухнула на диван и задумалась. Уверена я была, что за мной следят, иначе откуда они знают о каждом моем шаге? Да и Тонкий не случайно в магазине вдруг появился во время скандала. А мужчина с сигарой, выходит, непосредственный мой начальник.

«Если я вернулась в отель без сумки, значит, он может сделать правильное заключение, что денег я не потратила. Следовательно, бессмысленно ждать новой порции», — подумала я и пришла в волнение.

Желание купить бабуле трубку с двумя белыми пятнышками овладело мной безраздельно. Бабуля обязательно должна разбираться во всех этих трубках, следовательно, по достоинству оценит подарок. Я уже представляла, с каким видом поднесу ей трубку, и как ахнет бабуля, и как не поверит своим глазам, и как я небрежно брошу «пустяки», и как горда буду при этом.

«Чертов мужик! — мысленно возмущалась я, — Сам же курит сигары, а не хочет понять, что моя царица бабуля просто обязана курить только хорошую трубку!»

В конце концов я решила отправиться в клуб и потолковать на эту тему со стариком Себастьеном. Он денежный, опытный, герой, любит бабулю и легко войдет в мое положение.

Глава 27

По дороге в клуб я снова повстречала Жан-Пьера. Он спросил:

— Деньги нашла?

— Всем известна скупость французов, — ответила я.

— Это да, — по-английски согласился Жан-Пьер.

— Самое обидное, что не знаю, сколько дней здесь пробуду. Вдруг выяснится, что завтра утром надо срочно лететь домой? Как я полечу без трубки?

— Да, это ужасно, — посочувствовал мне Жан-Пьер и неожиданно сообщил:

— Завтра утром мне позвонит Казимеж.

— Где он? — лихорадочно вцепилась я в руку Жан-Пьера. — Хочу его видеть!

— Все хотят, но никто не знает, где он, да и знать не должны.

— А ты?

— Я тоже не знаю. Казимеж звонит мне как коллеге и лучшему другу.

— Часто?

— Мюз, больно, отпусти мою руку, — взмолился Жан-Пьер.

Я отпустила, он сердито продолжил:

— Казимеж позвонил мне вчера, я похвастал, что видел тебя. Он очень обрадовался и сказал, что хочет с тобой поговорить.

— Я тоже хочу поговорить с Казимежем! — сгорая от нетерпения, воскликнула я.

Жан-Пьер почему-то струхнул.

— Тише, тише, — зашипел он. — Не так громко, на нас обращают внимание.

— Мне очень надо хотя бы голос его услышать, — переходя на шепот, призналась я. — Почему ты лишь сейчас мне сообщаешь об этом?

— Потому что раньше ты была очень странная. Казимеж, как узнал, что ты в Париже, звонит мне по сто раз в день, а я тяну и придумываю отговорки.

Какой он болван! Оказывается, и Казимеж хочет услышать меня, а этот друг так называемый нам помешает.

— Ну? И как это называется? — спросила я, подбочениваясь.

— Что? — не понял Жан-Пьер.

— Поведение твое. Ты хочешь помешать нашей любви? Ты еще не оценил ее силу?

— Да нет, Мюз, ты не поняла. Я очень боюсь за Казимежа. Его ищут. Ко мне уже подсылали странных людей.

— Не морочь мне голову, я говорю о любви.

— Правильно, и я о том же. Когда появилась ты, я был очень пьян, а тут как раз позвонил Казимеж, вот я ему все и выложил, а когда протрезвел, усомнился: может, это и не ты. На следующий день ты была очень странная, я уже не пил, а следил за тобой, я хочу сказать, наблюдал. Вчера ты была другая. Я испугался, пока не встретил тебя сегодня. Твоя идея купить трубку стоимостью с «Мерседес» развеяла все сомнения. Конечно, это ты, Мюз Добрая!