Новый мир. Трансформация - Анна Урусова

всплески магии. Наверное, это был один из них. Почему ты кричишь на Канделиуса?

– Ты разве не поняла? Совет и Фредерике знали о наших планах, знали о том, что им понадобится древнее оружие, знали… Да обо всём они знали!! – Доменике снова сорвался на крик, но эмоции контролировал: воздух вокруг нас не нагревался.

– Доменике, не будет ли наглостью с моей стороны попросить этих замечательных мужчин принести мне немного еды и вина? Я с трудом могу даже разговаривать с тобой.

– Идите.

Аристократы одарили меня презрительными взглядами, но спорить не рискнули. Ну и прекрасно, вы меня и раньше недолюбливали, а возражать Доменике при посторонних – не самая разумная идея.

– Ты точно уверен, что Канделиус – предатель?

– А кто ещё? Ты видишь ещё хоть какой-то способ, которым дож мог узнать о том, куда мы пойдём, и примерно как с нами надо сражаться?

– Кто-то мог сбежать из Сегретты или увидеть нас на дороге. Но, Доменике, есть один весомый аргумент в пользу того, что это не мог быть Канделиус. – Я встала, желая озвучивать важные вещи, глядя прямо в глаза собеседнику, и тут же пошатнулась, едва успев в последний момент уцепиться за Доменике. – Если бы Канделиус желал нашего поражения, что ему мешало навести солдат на наш лагерь ночью?

Доменике медленно кивнул головой, начиная соображать. Чувствуя, что ещё немного, и я упаду сама и уроню бенанданти, я осторожно села на землю. Шива тут же подлетел ко мне и принялся, мурча, мять лапками мою голову. Так часто делал Конкистадор, и я безумно обрадовалась, когда оказалось, что Шива тоже не прочь заняться «коготковым массажем».

– Теперь ты готов услышать то, что я уже час пытаюсь сказать тебе? – Канделиус подлетел поближе, едва заметно кивнул головой, демонстрируя признательность, и завис перед лицом Доменике. Час? Как же долго я была без сознания. Интересно, что там происходит в Долине?

– Говори.

– Ты послал Балдассаро в Долину. Ты хотел, чтобы он, будучи племянником дожа, смог подействовать на мнение общественности после выступления Светы. – Доменике кивнул, соглашаясь со словами кота, а я похолодела. Намёк Канделиуса был более чем очевиден. – И почему ты так уверен, что его не раскрыли? Почему ты думаешь, что племянника дожа не стали бы пытать, возникни такая необходимость?

– Даже если ты прав, то у них должна была вообще возникнуть такая идея. Согласен, от Балдассаро они могли узнать подробности наших планов. О том, что Балдассаро ушёл со мной, знает вся Новая Венеция. Но откуда они могли узнать о том, что я начал войну и его вообще надо допрашивать?!

– От кого угодно. Ты не можешь быть уверен, что уничтожил всех жителей Сегретты. И ты не знаешь, что делали бы выжившие. Я даже допускаю возможность, что во время твоего пребывания в Новой Венеции Фредерике уже знал обо всём.

– И ничего не сделал? Что за бред.

– Не бред. Чистка возможных смутьянов и бунтовщиков. – Две головы: человеческая и кошачья повернулись ко мне, и только тогда я поняла, что сказала это вслух.

– В этом есть зерно разума. – Доменике сжал кулаки, явно пытаясь остаться хотя бы просто злым. – Значит, Балдассаро у них.

– Значит, у них. И что ты теперь будешь делать? – Канделиус опустился на землю, развалился возле моих ног.

– Менять все планы, о которых он знал. Что вы там стоите?! Несите уже еду!

Крайне недовольные аристократы опустили передо мной блюдо с нарезанными мясом и хлебом и кубок с вином, и преданно уставились на Доменике.

– Крылатые, последите за С-ветта-ланой. Если станет хуже – зовите меня. А мы пойдём, посмотрим, как дела у наших солдат.

Доменике со свитой удалился, напоследок ободряюще кивнув мне, а я накинулась на еду.

– Так ты думаешь, Балдассаро в плену?

Еда с блюда исчезла подчистую благодаря помощи двух шерстяных мордочек. Я не возражала – глубоко оскорблённые аристократы принесли мне, наверное, самое жилистое мясо, которое могли найти. И замаскировали всё это нормальным. Расчёт оказался неверным: нормального мяса мне хватило, чтобы наесться, а жилистое вполне устроило котов.

– Или вернулся к Фредерике. Но ты должна и сама понимать: говорить об этом Доменике сейчас – плохая идея.

Да, сейчас Доменике нужна холодная голова. А до возможного предательства он, наверное, и сам додумается.

– Его спасут? – Несмотря на эпизод с контрактом, мне было бы жаль, если бы этот юноша умер. В конце концов, он не обманывал и не запугивал меня, не пытался убить и не предавал.

– Не знаю. Я бы попытался хотя бы вытащить его, а что решит Доменике – загадка.

– Не будет он его спасать. Только если само получится. – Шива обхватил лапками мою руку и принялся за своё любимое занятие.

– Канделиус, люди воевали с ящерами?

– Ты что, не веришь мне? – Большие жёлтые глаза Шивы изумлённо уставились на меня.

– Правильно делает. – Канделиус как-то разом обмяк, словно перелинял с зимы на лето. – Люди воевали с ящерами, и война эта была так омерзительна и унесла столько жизней, что о ней предпочли забыть. И нас попросили не упоминать об этом, обучая молодёжь.

Странно. А Балдассаро откуда-то знает о этой войне и не считает нужным молчать о ней. Или просто рисовался?

– Света, откуда ы знаешь о войне с ящерами?

– Догадалась. Доменике орал, что Совет знал о том, что понадобится древнее оружие. Против кого оно ещё могло понадобиться? – Канделиус и Шива – не те существа, от которых я жду предательства, но я не ждала его и от Доменике. И вообще, проболтаться можно и без злого умысла. – Расскажи, что такого ужасного было во время той войны.

Канделиус повернул голову к Шиве, видимо, собираясь потребовать от младшего не слушать, но лишь дёрнул хвостом и снова стал смотреть на меня.

– Война началась в 229 году, в тот же год Небесный червь сошёл на Терру. – Так, надо будет потом уточнить, что за червяк сюда спускался. Неужели они так корабль пришельцев обозвали? – Ящеры совершили дерзкую вылазку сюда, к Гранталловой Долине. Тогда карьер был намного меньше, и жило здесь всего три семьи, добывающие металл. Ящеры жестоко убили их всех, а детей съели. Это переполнило чашу терпения людей: стычки случались и до этого, но никогда раньше ящеры не вырезали всех и, тем более, не ели детей. Тогдашний дож, Винченце Моста, объявил, что не успокоится, пока не отплатит мерзким тварям вдесятеро. Война шла три года, и перемирие объявили только тогда, когда было уже практически некому воевать: и среди людей и среди ящеров