Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта - Владимир Стрельников

— И как долго нам над это Пустошью лететь? — Спросила, не оглядываясь девушка.

— Ну, мы ее пересекаем по диагонали, около тысячи трехсот километров. Скорость наша сейчас около семидесяти в час, встречный ветер. Так что около двадцати часов.

— А до этого острова? — Варя оторвалась от созерцания земли, и повернулась ко мне. Точнее, не повернулась, а развернула корпус, перекрутив себя в талии почти до невозможного. Высокая грудь натянула китель, казалось, сейчас пуговицы полетят со значками. — Ну, на котором карантин?

— Хм… Кха-кха… — я сглотнул слюну, и закашлялся, — ну, до него еще часов шестьдесят бултыхаться будем. Нет надобности двиглы перегружать, идем в экономрежиме. Слава богу, док ни у кого повышенной температуры не заметил.

— Понятно. — Варя оторвалась от поручней и развернувшись, села на стульчик. — Я не мешаю тебе, Вась?

— Нет, наоборот, веселее. Хотя, я люблю ночные дежурства, когда хорошая погода. Обожаю звезды. — Я поглядел на эти самые звезды. Огромные, яркие, они спокойно смотрели на нас, изредка весело подмигивая. Вдруг, на самой грани, я ощутил присутствие большого количества живых людей.

— Ходовая — второй установке. На севере идет какой-то дирижабль, с превышением, курсом примерно параллельно нашему.

— Принял, вторая. Это «Королев», смена у них. Уже отзвонились. — Успокоили меня с ходовой.

— Принял, ходовая. Конец связи. — После чего я повернулся к заинтересовавшейся девушке. — Варя, смотри! Ракетоносец на дежурство идет! Скоро увидим.

Несколько минут мы с девушкой просто стояли и ждали, пока ракетоносец не стал хорошо различим.

Выше нас, и значительно левее, шел очень большой корабль. Вдоль бортов светились сигнальные и габаритные огни, мерцали иллюминаторы. На фоне звездного неба он казался космическим кораблем, по своим делам проходящим мимо.

— Какой огромный. — Восхищенно прошептала девушка, ухватив меня под руку. — Настоящий линкор.

— Захождение по левому борту, дежурной смене построение вдоль левого борта. — Из внешних динамиков нашего дирижабля раздалась древняя мелодия, исполняемая горнистом. Ну да, традиции. Уверен, что и на ракетоносце так же играет эта же музыка.

Мы долго стояли молча, после того, как ракетоносец ушел на юг. Потом Варя отпустила мою руку, и села на стульчик, сложив руки на коленях. Поглядела на меня, и грустно улыбнулась.

— Знаешь, когда я увидела развалины городов, мне подумалось, что мы проспали ядерную войну, и теперь конец всему. Цивилизации, человечеству. Потом ваш корабль, ты, как герой старого фильма, «Приключения Буратино», с дирижабля спускаешься. Ваш «Горнорудный» для меня, как тот ковчег, на котором спаслось человечество. Множество новой техники. Знаешь, я думала, что дети с ума сойдут на борту, но ваши планшеты с игрушками — это какое-то чудо.

— Это просто техника, Варь. Причем, в большинстве своем, разработанная еще два столетия назад. Мы пока только выходим на старый технологический уровень. — Я хмыкнул, вспоминая колоссальные развалины компьютерных заводов в Китае. Пролетали над ними, видели. — До Катастрофы компьютерные технологии развивались стремительно, например, на дорогах уже автомобили с автопилотами вовсю ездили, самолетами управляли автопилоты от взлета до посадки. Мы до такого еще не скоро дойдем. Хотя, тут скорее просто потому, что нам это не очень надо. Мало нас, земли навалом, дорог практически нет, одни направления. Основные грузоперевозки по рекам — морям, срочные на наших кораблях. Хотя, мы те же вертолеты кроем по себе стоимости перевозок в разы, и самолеты тоже. Да и инфраструктура нам не нужна, можем в любом месте заякориться, принять и отдать груз. Как вот вас, например.

— Да, мы когда ваш корабль увидели, то как будто снова родились. Это жутко — попасть невесть куда, без горючего, без продуктов. Да и без оружия. — Варя поглядела на пулеметы, на мой пистолет, на винтовку в держателе. — Знаешь, как-то странно, у вас все, даже кок носит оружие.

— Так мир такой, Варь. — Я улыбнулся. — Мы или вооружены, или добыча. Знаешь, не все так страшно, большинство народа стреляют только в тире или на стрельбище. Это у нас работа такая, порой приходится. Кстати, женщины обязательно вооружены, везде и всегда. Вы и дети — самое ценное, что есть у нас, мужчин.

— Правда? — Лукаво улыбнулась девушка, и встав, коротко чмокнула меня в щеку. — Спасибо тебе, Вась. За все спасибо, за спасение, за то, что объясняешь мне все. Прости меня за ту оплеуху, я не знаю, что на меня нашло. И кстати. А кто та девушка, которая тебе передо мной пощечину влепила? Неужели есть за что?

— Была бы морда и девушка, а за что найдется. По крайней мере, по мнению девушки. — Рассмеялся я, вспоминая ту конкретную плюху, которую словил от Сары. — Хорошо, что апперкот не прилетел, Сара боксом занимается с десяти годов. Правда, от этого бы я увернулся, челюсти и зубы надо беречь. Вот она. — Я вытащил из кармана портмоне, в кармашке которого, под пластиком, была фотка евреечки. Сама мне подарила, до той ночи. — Это Сара.

— Красивая. Очень красивая. — Со странной интонацией произнесла Варя, поглядев на молодую инквизиторшу.

— Это еще фотография маленькая. Хотя, знаешь, Варя, ты тоже потрясающе красива, вы с Сарой просто противоположны. И обе очень красивы, невероятно. — Я поглядел на отражение звезд в глазах девушки, и аж головой потряс, чтобы мозги на место вправить. Блин, сносит крышу с этими девками, нет никакого покоя.

— А это кто? — Скрывая смущение, спросила Варя, показав мне две остальные фотки.

— Мама, братик. Отец. — Я нахмурился. — Он пропал без вести, вместе с кораблем. Исчез целый дирижабль, с экипажем. Так и не нашли до сих пор, никаких следов.

— Извини. — Варя закрыла портмоне, и вернула его мне. — Я не знала. Мне очень жаль.

— Это было давно, Варя. Я уже смирился. Привыкнуть к этому невозможно. — Принимая кожаный кошель, я случайно взял в свою руку ладонь девушки, и мы какое-то время держались за руки. Потом Варя, покраснев, отобрала руку.

Какое-то время мы сидели молча, потом Варвара снова стала смотреть на ночную землю, благо луна светила хорошо. Иголки собирать можно.

— А это что? Город? Ты же сказал, что тут никто не живет? — повернулась ко мне удивленная девушка. — И что это за огромное озеро? Тут же Куйбышевское водохранилище было, Камское устье, Кама, Волга. А сейчас просто озеро.

— Это? — Я выглянул за борт. Внизу переливался светом небольшой городок. — Это Иннополис, тут старатели, поисковики, наемники пар спускают, после розысков. Неплохой городок. Им клан Кофманов владеет.

— Как владеет? — Удивилась девушка. — Нет, я понимаю, что у вас капитализм, частная собственность, и прочие всякие непотребства. — Тут она улыбнулась, и развела руками. — Вася, я комсомолка, ну не могу пока думать по-другому. Но как можно владеть целым городом?

— Ну, целым городом Кофманы и не владеют, они владеют электростанциями, системами жизнеобеспечения, и всеми продуктовыми магазинами в Иннополисе. Плюс проценты в каждом заведении, где спускают пар старатели, — тут я промолчал, что некоторые из этих заведений, так сказать. Используют труд очень симпатичных девушек, и я разок оттянулся в здешнем борделе. Просто хорошо отдохнул, после очень тяжелого рейса. — Кофман-основатель строил этот город, был каким-то начальником. После Катастрофы Казань, да и остальные города были разрушены. Множество погибших, инфраструктуры городов нет, начавшиеся эпидемии. Военные договорились с Кофманом, что он на месте стройки организует центр спасения. Ну, он это и сделал, качественно и быстро, потом построил на месте центра спасения город. При этом сумел прибрать к рукам основные средства. Хитрый мужик был. И очень башковитый. — Я поглядел на огни этого городка, и перевел взгляд на светящиеся стрелки часов, — ну, вот и вахта заканчивается, Варь, скоро смена.

— Надо же, как быстро все пролетело. — Белова встала, поправив юбку. — Вась, мне можно самой уйти, это не нарушит никаких правил?

— Варь, не заблудишься? Хотя, тут сложно заблудится. Сейчас спрошу дежурного. — И я включил микрофон…

— Какой кайф!!! — Я медленно опустился в парящую воду геотермального источника на самом краю острова, практически у среза Соловецкого моря. — Как хорошо!

Все, заканчивается этот карантин. Месяц ничего ниделания. Первые две недели в боксе-одиночке, если бы не планшет и телевизор — с ума сойти можно со скуки. Да еще эта больничная одежка.

У девчонки-кладовщицы оказалось извращенное чувство юмора, выдала мне рубаху до колен с развеселыми желтенькими утятами. А на сменку — с лягушатами, причем розовыми. Когда меня экипаж увидал в этом — ржач был такой, что чуть стекла не повылетали. Как меня только не называли. И лягушоночком, и утенькой, и еще по-всякому измывались.