Байки офицерского кафе - Сергей Козлов

— Ну вот, — удовлетворенно сказал десантник, — а я имею желтый пояс! Ты представляешь, что я с тобой могу сделать?

— Нет, — честно признался Лемишко.

Обиженный десантник поговорил еще минут пять, а потом великодушно сказал, что Серегу он прощает.

Лемишко пожал плечами. Не ему же в морду дали.

Серега очень любил свою жену и упорно не хотел ей изменять, хоть и было с кем. Но молодой мужской организм брал свое, и Серегу по ночам мучили эротические сны, заканчивавшиеся поллюцией. Все как в анекдоте: «Тук, тук! Откройте, поллюция!».

Серега просыпался и жутко матерился из-за необходимости менять белье. Боролся с этим явлением он путем усиленных физических нагрузок. Постоянно бегал, отжимался от пола, качал пресс и т. д. Но неизменно ночью раздавалось знакомое: «Тук, тук!..».

Будучи боевиком по духу, Серега частенько напрашивался на войну с какой-нибудь группой. При этом брал обязательно пулемет ПКМ и полторы тысячи патронов в лентах. Когда в первый раз он умудрился сложить это в РД-54, а затем поднять, у ранца стали отрываться лямки. Пришлось их усиливать. В двадцатых числах июня 1984 года наш отряд загнали вместе с пехотой на операцию в «зеленку». Лемиха напросился с третьей ротой. Ей предстояло зачистить пригород Кандагара Карз — духовскую вотчину.

В село вошли в составе группы. Продвинулись к его центру, уничтожив бесшумно несколько постов, но все равно их засекли и начали гонять. Группа стала отходить в исходный пункт, а на прикрытие выделила пулеметчика и Серегу. Увлекшись «драпом», они забыли про свое прикрытие. Когда обеспечение поняло, что их, по сути, бросили, стали отходить, прикрывая друг друга. Получалось хорошо. Но духов собиралось все больше и больше. В конце концов, их преследовало около ста человек.

Когда до околицы оставалось метров сто-сто пятьдесят, на дороге показалась «шайтан-арба», имеющая кодовое военное наименование «Шилка».

Это было спасение. Парни выскочили на дорогу и рванули, что было мочи, по прямой. Но и духи решили их не отпускать. Наличие «Шилки» их почему-то не смутило. А зря. Погудев своими приводами, «шайтан-арба» плюнула в толпу духов сгусток огня и стали калибра 23 мм. Но, видимо, насолили душманам изрядно, поэтому и этот аргумент не возымел своего действия. Духи, несмотря на трупы в своих рядах, продолжали преследование.

Пришлось повторить эту процедуру еще несколько раз. Только когда в рядах наступавших остались единицы, преследование прекратилось.

Спасшиеся пулеметчики пришли к своим.

Лемиха обматерил командира группы и пошел спать под БМГ1. Несмотря на жесткую землю без какой-то подстилки, уснул сразу. Сказалось эмоциональное напряжение и физическая усталость. Однако, несмотря на это, через пару часов во сне раздался знакомый стук и голос: «Откройте, поллюция!». Окрестности Кандагара огласил вопль: «О Боже! Опять!».

В каждом деле главное — не перестараться

«В каждом деле главное — не перестараться», говаривал бравый солдат Швейк. Слова эти надо высечь на мраморных досках и развесить на видных местах всех учебных заведений системы военного образования. Поскольку это не сделано до сих пор, многочисленные кузницы кадров Вооруженных Сил России, как и в советские времена, периодически выковывают индивидуумы, о которых говорят: «Заставь дурака Богу молиться»… Далее известно.

Одним из таких «замечательных людей» был выпускник факультета специальной разведки Рязанского Воздушно-десантного училища 1984 года «красный дипломник» Вова Сабодин. Известная курсантская поговорка, что лучше иметь синий диплом и красную морду, чем наоборот, к Вове не относилась. Парень он был крепкий и на редкость энергичный. Но, видимо, поговорка о соотношении цветов диплома и лица его владельца небезосновательна, поскольку, все-таки, наверное, заучившись, головой Володя малость повредился. Из-за этого, при его энергичности и целеустремленности, он попадал в особый и самый страшный разряд дураков — дурак с инициативой.

Летом восемьдесят пятого года Вова прибыл в Кандагарский отряд специального назначения, попав на вакантную должность в третью роту. И, как это обычно бывает с этой категорией людей, начал совершать глупости и ошибки одну за другой, обвиняя, однако, в них кого угодно, кроме себя самого.

Совершая свой первый выход с группой, он сначала, чтобы достичь назначенной высоты для организации засады, заставил всю группу бежать. Из-за произведенного шума о скрытности и речи быть не могло, но дуракам везет. Когда группа уже одолела половину подъема, к горе подошли духи и начали карабкаться наверх, не заметив разведчиков. Очевидно, это была группа проводки каравана. Вместо того, чтобы уничтожить их, Вова решил сначала достичь вершины, но не учел, что, в отличие от разведчиков, моджахеды поднимались налегке и знали более легкий путь, поскольку поднимались на эту гору неоднократно. В итоге духи достигли вершины раньше спецназовцев и встретили их огнем, когда те, наконец, вылезли наверх. Вместо того, чтобы закрепиться, а уж потом постепенно отходить на более выгодные позиции, Вова дал приказ разведчикам отходить, бросив рюкзаки с боеприпасами. К счастью, приказ выполнили лишь «молодые».

Гора, о которой идет речь, имела несколько вершин. Когда группа Сабодина вышла на ближайшую, духи, увлеченные боем и поддавшиеся азарту, еще продолжали ее преследовать. Вместо того, чтобы, встретив огнем, их уничтожить, Вова сказал сержанту, командовавшему отделением гранатометчиков: «Подрывай АГС! Уходим!». Сержант, сумевший сразу поставить диагноз командиру, попросту послал его, взвалил гранатомет на спину и побежал на следующую вершину. Духи, в конце концов, отстали и ушли. Разведчиков эвакуировали, но после этого случая «на войну» с Вовой бойцы третьей роты ходить отказались.

К моему возвращению из отпуска это «счастье» перевели в нашу роту. Находясь в Союзе, я не имел возможности ознакомиться со всем вышеописанным и узнал, когда было уже поздно. Вова стал моим подчиненным. Поначалу я пытался общаться с ним, как с нормальным. Но натолкнувшись пару раз на безумно вытаращенные глаза и на фразу: «Чего ты меня учишь? Я закончил то же училище, что и ты, только с красным дипломом», я понял, что это «не лечится» и начал попросту «драть» его за совершенные проступки. Во избежание жертв я проинструктировал его сержантов, чтобы в случае чего принимали командование на себя. Да и вообще, старался реже отправлять его на войну. Но всего не учтешь. К тому же началась осень, а вместе с ней эпидемии, скосившие сразу часть бойцов и офицеров. К сожалению, этого дурака не брала никакая зараза. Поэтому на боевые выходы его приходилось отпускать.

Надо сказать, что после того случая на горе Сабо-дина здорово перемкнуло и он настроился на результат, заявив: «Я теперь знаю, где ходят духи, и теперь им конец». В батальоне все давно уверились, что Сабо-дин — это диагноз, и не спорили с ним. За ним закрепилась кличка «Вовка-ПОЦ», что означало «Парень Особо Ценный». Однако с момента его перевода к нам в роту меня не оставляло ощущение, что что-то должно произойти. Когда что-нибудь долго ждешь, оно неизбежно случается.

Наша рота заступила в наряд по батальону. Я, как исполнявший обязанности ее командира, — дежурным по части. Сабодин же со своими бойцами был назначен в дежурную досмотровую группу. Эта группа должна была, совершая на «вертушках» облеты районов нашей зоны ответственности, предотвратить движение мятежников и их транспорта в светлое время суток, а также вести разведку новых караванных маршрутов моджахедов.

Досмотровые группы летали и рано утром, и днем, и поздно вечером, пока еще не стемнело, и давали порой неплохие результаты. Поэтому Сабодин, получив в штабе маршрут облета, проходящий вдоль границы с Пакистаном, настроился очень серьезно. Место этобыло «хлебное», но вылетали они, по моему разумению, поздновато. К десяти утра духи должны были сидеть в кишлаках и пить чай. Я совершенно забыл об особой удаче, сопутствующей дуракам, поэтому про досмотровую группу и думать забыл. Тем более, что в батальон прибыл Член Военного Совета Армии. Во избежание лишних проблем надо было не прозевать его прибытие в расположение отряда и доложить, что у нас все хорошо и нам от него ничего не надо. Член прибыл в окружении свиты и командования батальона и, как истинный язычник, отправился поклониться идолу вождя в палатку, называемую ленкомнатой. Как проходил обряд, я не видел, да и не горел желанием увидеть.

Солнце было в зените, и полуденная жара не инициировала служебного рвения. Посмотрев затуманивающимся оком на изнывающие под «грибками» фигуры дневальных, я, потянувшись, широко зевнул. И тут увидел Сабодина, вид которого на какое-то время меня так и оставил с раскрытым ртом. Примерно такое же идиотски-решительное лицо было у Олега Кошевого в известном фильме перед тем, как его фашисты сбросили в шахту. Памятуя о присутствии Члена в батальоне, я решил предотвратить несчастье и кинулся ему наперерез. Но с таким же успехом Анна Каренина могла остановить паровоз, засунув под его колеса голову.