Мурад. Любовь для бандита (СИ) - Молли Анетта

Мы едем в полной тишине и лишь Кай на заднем сидении издаёт звуки. Мне странно находиться рядом с Мурадом и не ожидать от него очередного подвоха. Как на вулкане.

Когда подъезжаем к дому, чувствую сильное волнение. Напряжение. Притяжение. Даже ладони вспотели.

— Спасибо, что подвёз. Надеюсь, что мы поняли друг друга…

— Даже не чай не пригласишь? — перебивает меня, глуша мотор. Он уже знает ответ, даже не дожидаясь.

Ради того, чтобы он не поехал делать глупости, киваю и выхожу из машины. Мурад выпускает Кая и такой компанией заходим в квартиру.

— Может Каю дать что-то поесть? — спрашиваю, снимая обувь.

Мурад смеётся.

— А для меня найдётся что-нибудь?

— Ты же, вроде, только чай собирался выпить, — парирую, уперев руки в бока.

Мурад, тем временем, по-хозяйски проходит на кухню и открывает холодильник.

— Не густо, — резюмирует он, осматривая содержимое.

— Я не успела ничего сегодня приготовить, — отвечаю, чувствуя неловкость. Затем ругаю сама себя. Я не обязана его кормить! Но вместо этого произношу: — Яичницу будешь?

Он кивает, усаживаясь за стол. Кай сидит рядом, смотря преданно на хозяина. Уточняю, что собаке дать и Мурад заявляет, что нужно мясо и вода. Сначала собираюсь ответить, что здесь не ресторан и ничего нет, но вовремя вспоминаю, что говядину готовила Милке вчера и ещё немного осталось.

— Либо мясо можно подогреть для тебя, а для Кая… что-нибудь придумаем… — предлагаю я, всё ещё ощущая ужасную неловкость от того, что даже ничем не могу накормить гостей.

— Нет. Каю мяса. Мне яичницу, — сказал, как отрезал.

Под пристальным взглядом Мурада готовлю ему яичницу с беконом, удачно найденным на стенке холодильника. Я волнуюсь и злюсь на себя за это волнение. Замкнутый круг. Как школьница какая-то. Это всего лишь мужчина… Да, пусть такой огромный и с идеальным телом… Чёрт, я делаю только хуже.

Наконец, приготовив и налив нам по чашке чая, сажусь напротив него. Он накидывается на еду, уплетая за обе щеки. Кай поступает аналогично. Ловлю себя на том, что почти любуюсь этим зрелищем, чуть ли не с умильной улыбкой на лице.

Замечаю, что у Мурада рассечена бровь и, кажется, не в первый раз. Сегодняшняя битва оставила большие следы на его лице в виде кровоподтёков и намечающихся синяков.

— И ты даже не чувствуешь, что у тебя бровь рассечена? — спрашиваю, не удержавшись.

Мурад отрицательно мотает головой.

— Но как это возможно? Неужели не больно?

Мурад доедает яичницу и промакивает губы салфеткой. Затем залпом выпивает горячий чай и поднимает взгляд на меня.

— Со временем боль притупляется, — отвечает, смотря мне прямо в глаза. — Когда ранишь что-то очень часто, то с каждым разом переносишь всё легче.

— Жаль, что так не работает с сердцем и воспоминаниями, — говорю на выдохе, вспоминая сестру.

Мурад встаёт и подходит ко мне. Подхватывает меня подмышки, поднимая. По телу бегут мурашки. Вспоминаю ту ночь на яхте и невольно улыбаюсь. Затем улыбка пропадает стоит вблизи увидеть раны на лице.

— Дай мне минутку, — прошу я, ускользая от него.

Беру стул и придвигаю его к кухонному гарнитуру. Встаю на него и начинаю рыться в верхних шкафах в поисках аптечки. Нужно срочно обработать его раны.

Мурад, тем временем, не теряет даром времени и уже залезает мне под платье. Охаю от его горячих рук на своих ногах. Он прикасается так нежно, что становится щекотно. Медленно идёт от щиколотки и выше. Выше и выше. На мгновение забываю обо всём на свете, когда он достигает складок. Проклятая аптечка упорно не хочет находиться, а дикарь уже снимает с меня трусики. Низ живота горит, когда Мурад начинает играть пальцами между моих ног.

Глава 35

— Мурад, пожалуйста… — шепчет пташка, которая просила не называть себя так, сжимая ноги. — Я очень хочу найти аптечку.

— Я говорил, что не люблю резинки, пта… Люба, — говорю, чувствуя на пальцах её сок. Чёртова сексуальная девка, от которой голова кругом. Чёртовы эмоции. Даже злиться на неё долго не смог.

— Я не за этим её ищу… — Люба тянется, доставая чёрную коробку. — Я хочу обработать твои раны.

Погружаю в неё пальцы, заставляя выгнуться.

— А я хочу тебя. Прямо здесь. Прямо сейчас.

— Пожалуйста, Мурад… — шепчет она, закусив губу. Вижу, что тоже заведена. До предела.

С рычанием хватаю её и ставлю на землю. Сдираю платье. Зубами стягиваю лифчик. Она кладёт свои маленькие руки мне на плечи, а я подхватываю её и несу в комнату.

Тянется меня целовать. Сама. Нежно прикасается губами, а я подхватываю, закрывая глаза. Прижимаю её к стене, понимая, что не могу оторваться ни на секунду. И не хочу. Покрываю поцелуями её грудь, шею, соски. Оставляю следы, думая о том, что это всё моё. Никто не посягнёт. Я не позволю.

Вдруг, Люба даже без подсказки запускает руку мне в штаны. Находит член и обхватывает его. Затем взволнованно смотрит мне в глаза, толкая к стене. Делает шаг и медленно снимает с меня шорты. Поднимает глаза вверх, а я уже предвкушаю. Не отводя взгляда, берёт его и начинает с головки. Её губы мягкие, а язык дерзкий. Из меня вырывается рычание. Заведён безумно.

Она облизывает и причмокивает. Лижет и сосёт. Запускаю руку в её волосы, направляя. Да, детка, ты свела меня с ума окончательно и бесповоротно. Почти готов, но знаю, что ещё хочу. Отрываю её от увлекательного занятия и прижимаю лицом к стене. Хлюпающий звук доказывает, что пташка получает такое же удовольствие, как и я.

— Хочешь? — спрашиваю, водя членом по складкам.

— Да, — отвечает, тяжело дыша.

Резко вхожу в неё, схватив за шею. Она двигается мне на встречу, приправляя это тихими стонами. На яхте она была более раскрепощённой в криках. Вижу, что закрывает себе рот ладонью, приглушая их.

Хватаю её за руку, давая им волю. Ласкаю грудь пальцами. Шлёпаю по попке. Вдыхаю аромат ванили.

— Только со мной. Поняла? Только со мной… — произношу, как в бреду, изливая в неё всю свою страсть.

Обмякшую пташку несу на кровать. На её губах улыбка.

— Завтра стыдно будет в глаза соседям смотреть, — произносит она, смеясь. — Здесь стены картонные.

— Скажешь, что жених в гости приходил, — отвечаю, хмыкнув.

Она бьёт меня своим кулачком в плечо, видимо, вспомнив, как заявился тогда к ней домой. Вдруг, Люба резко соскакивает.

— Так, лежи здесь, я сейчас приду!

Через несколько секунд несётся со своей аптечкой.

— Пожалуйста, — просит, смотря в глаза. В темноте они кажутся ещё более блестящими и живыми.

Сдаюсь, соглашаясь.

— Только быстро.

Она берёт халат перед тем, как включить свет.

— Так не пойдёт, — говорю, закинув руки за голову.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает, завязывая халат и включая свет.

— Хочешь обработать раны, то только без одежды.

Люба пару секунд думает, а затем, закатив глаза, сбрасывает с себя халат. Её тело прекрасно. Каждый миллиметр. Её смущение, дерзость, смелость и страсть запали мне в сердце. Стал зависим от неё. Теперь я могу это признать.

Она собирается с духом и берёт в руки аптечку. Садится мне на колени, смачивает ватный диск перекисью и осторожно прикладывает к ранам.

Кончиками пальцев провожу по её талии. Пташка вздрагивает и покрывается мурашками.

— Щекотно, — улыбаясь, произносит.

Добираюсь до груди и поглаживаю её, уделяя особое внимание соскам. Они тут же твердеют. Её тело первым признало меня.

Пташка старается сосредоточиться, старательно продолжая заниматься моим лицом.

— Сколько лет ты занимаешься боями? Тебе доставляет это удовольствие? — спрашивает, разглядывая каждый шрам. — Тебе нужно приложить лёд вот сюда, а это уже есть припухлость, — взволнованно добавляет.

— Много долгих лет. Ты моё удовольствие, — отвечаю, хватая за талию и накрывая её губы.

Люба хочет сопротивляться, но потом сдаётся. Аптечка летит на пол, а мы на кровать.