Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рик недоуменно нахмурился:
– Вроде бы в сказке те, кто ушёл на север, королям не помогали. Они жили далеко и не хотели ничего знать про наш мир; если Сканналии угрожали кары богов или начинались всякие бедствия, они появлялись и помогали людям. Я всегда любил сказку о невидимых Воинах Иштирии…
– Довольно сказок, – непривычно резко заговорил Мирн и коснулся серебряной пластинки с ликом Зарии на шее. – Не хватает тут ещё языческих богов восхвалять! – Он посмотрел на иконы на стене.
– Мы не восхваляем богов, Оскар, мы детство вспоминаем. Иногда я думаю, что это было лучшее время в моей жизни, – невесело улыбнулся Алексарх. – Одни игры и никаких сомнений, где злодеи, где герои. Кстати, Рик, ты к отцу-то поедешь? – обернулся он к Рику.
– Поеду, – пожал плечами Рик. Он обещал Самайе и сдержит слово. Надо только, чтобы король позволил отправиться в путешествие.
Глава 7. Дороги и воспоминания
Несколько дней ушло, чтобы преодолеть около сотни миль, разделявших Нортхед и Тенгрот, где находились владения отца Рика. Здесь Самайя и Рик попрощались с попутчиками-виноторговцами и повернули на восток.
Деревушка Тенгрот находилась на севере Арнагского озера, на южном берегу которого по забавному совпадению лежал город Корнхед, где жил Сайрон Бадл.
Поначалу не слишком разговорчивый, Рик постепенно оттаял и рассказывал Самайе о местах, где жил в детстве, о красивом гроте, укрытом тенями вековых дубов, о местных крестьянах, знаменитых сырами, маслом и мёдом, о землях, где росли рожь, пшеница, а также лён – его превращали в лёгкие ткани на недавно основанной мануфактуре в Корнхеде. Как тут же уточнил Фил, мануфактура принадлежала дяде Самайи на паях с другим владельцем; делали там ткани изо льна и овечьей шерсти, свезённой из многих отдалённых мест. Дим спросил, что означает слово «мануфактура» и терпеливо выслушал разъяснение словоохотливого Фила.
Рик решил, что сначала они поедут к его отцу, потом дальше на юг по берегу озера до Корнхеда. Самайе не терпелось увидеть дядю, но спорить с Риком она не стала из страха, что он вообще передумает. Об отце Рик не говорил вовсе. Стоило Филу или Самайе затронуть эту тему, как он замыкался и злился. Самайя этого не понимала: не зная дяди, она радовалась встрече с ним, а Рик всё никак не мог примириться с прошлым, терзался обидами, которые Самайя про себя считала нелепыми. Рику она об этом, конечно, не говорила.
– Как красиво! – Самайя не удержалась, когда дорога вывела путников к Арнагскому озеру. Огромный водоём, чей восточный берег почти терялся вдали на фоне покрытых снегами гор, предстал перед ними как на ладони в окружении лесистых холмов. Прозрачная вода плескалась почти у самых ног, несколько рыбацких лодок застыли на её поверхности, покачиваясь в такт волнам. На берегу тут и там торчали небольшие деревеньки, на юге с трудом различались городские башни и колокольни церквей Корнхеда, над которыми возвышалась громадная скала.
– Тенгрот там, – Рик махнул рукой на восток. – До ночи будем на месте, потом вернёмся сюда и поедем в Корнхед.
Сначала они проехали мимо красивой церквушки, белым пятном выделявшейся среди зелени. Три десятка дворов, носивших название Тенгрот, даже в сумерках оказались приятными на вид: аккуратные дома из глиняных кирпичей с двускатными красными крышами и небольшими окнами, разделёнными рамой на 4 части. Женщина с мальчиком доставали воду из колодца, крутя скрипучий подъёмник. Где-то мычали коровы, но стада пока не было видно. Крылья мельницы неподалёку застыли неподвижно. Лошадь по пыльной просёлочной дороге тащила телегу с капустой, брюквой, свёклой, яблоками и набитыми чем-то мешками.
Чуть в стороне, на холме у самого берега, дымила кузница, мерный стук молотов по наковальне разносился над деревней, сливаясь с пением малиновок. Рик сказал, что они почти не боятся людей.
Самайя покосилась на герб, вышитый на камзоле Рика. Серебристо-зелёный щит герба делился по косой линии рядом из десяти зубчиков. В центре красовался силуэт малиновки; по краям поднимались ветви оливы, окаймляя вверху согнутую в круг струну с перекрещенными внизу концами. Девиз под щитом гласил: «Нет времени лучше сегодня». Несмотря на происхождение, Рик носил тот же герб, что и отец, поскольку король признал его наследные права. Самайя не успела спросить, что означает этот герб: Рик направил коня к телеге.
Издали увидав Рика, бородатый возница в простой холщовой рубахе улыбнулся, привстал, снимая коническую шляпу с загнутыми краями.
– К нам едешь? – крикнул Рик.
Мужик кивнул:
– Да, ваша милость, вот припасы везу отцу вашему. Урожай недавний, ну и прочее, как обычно. А вы, стал быть, тоже домой?
– Домой, – неохотно процедил Рик. – Дела есть.
– Оно, конечно, дела, – вздохнул возница. – Но мы рады вас тут видеть, господин Райгард. Без вас как-то… не так. Да и господину Ноэлю тяжко…
Рик скривился, но не возразил, а просто молча ехал вместе с телегой по знакомой дороге, изредка перебрасываясь новостями с мужиком. Самайя наблюдала за Риком исподтишка, гадая, как встретит их Ноэль Сиверс, о котором она слышала столько противоречивых мнений.
Усадьба Сиверсов была в паре миль от деревни, у самого озера, откуда открывался прекрасный вид на горы и Корнхед с его огоньками. Уже темнело, начинало холодать. Самайя слезла с коня, подошла к берегу. Запахи свежескошенной травы, полевых цветов и озёрной тины казались непривычными после духоты и вони Нортхеда, мелкая рябь пробегала по воде, отражая исчезающие лучи солнца, воздух словно застыл. Даже ветер не решался нарушить эту живописную картину. Только плеск рыбёшки, играющей в небольшой заводи за камышами, да стрекотание сверчков в траве оживляли полотно. Самайя вдохнула полной грудью. Вот если бы дядя жил в таком месте, она бы никогда не вернулась во дворец!
Сама усадьба казалась небольшой по сравнению с городскими домами баронов и богатых купцов. Двухэтажный дом выглядел основательным, крепким и, по мнению Самайи, одиноким среди окружающих деревьев. В трёх местах – по бокам и в центре – фасад выступал в виде ризалитов под двускатной крышей. Белые наличники узких узорчатых окон выделялись в полутьме на фоне стен красного кирпича.
На скрип колёс телеги выскочил долговязый слуга. Он застыл при виде незнакомцев, но, присмотревшись, радостно заорал:
– Господин Рик приехал! Господин Рик вернулся! – и исчез за створками резных деревянных дверей.
Рик покачал головой, пробормотав что-то вроде «Ну, Дылда, дождёшься у меня», но губы его так и расползались в улыбке.
Две женщины и девочка лет шести выскочили на улицу, подбежали к Рику. Девочка ухватила его за
