Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова

руку и трясла, подпрыгивая на месте. Женщины ахали вокруг красного Рика, расспрашивая сразу обо всём так, что ничего нельзя было понять.

– Райгард? – недоверчивый, строгий голос усмирил женщин, девочка продолжала прыгать вокруг Рика. Тот безуспешно вертелся, пытаясь остановить ребёнка. Самайе показалось, что Рик старается оттянуть встречу с отцом, который стоял в дверном проёме, освещённый сзади тусклым светом.

– Здравствуй, – с вызовом выговорил Рик. – Я приехал с гостями по делу.

– По делу? – повторил Ноэль, разглядывая спутников сына. – Проходите в дом. Скоро будем ужинать.

Он повернулся к одной из женщин и слегка дрожащим голосом громко произнёс:

– Дора, подготовь, пожалуйста, комнаты гостям!

Потом отец Рика оглядел Самайю:

– А кто эта девушка? – и тут же спохватился: – Прошу прощения за грубость, я просто не ожидал… – распахнув двери пошире, он пригласил всех внутрь, оставив Дылду помогать вознице разгружать телегу.

Они оказались в небольшом зале, откуда наверх вела широкая деревянная лестница. Зал освещали несколько люстр, свисающих с потолка, справа через открытую дверь виднелась столовая.

При свете и без суеты Самайя наконец рассмотрела хозяина усадьбы. Стало понятно, от кого Рик унаследовал внешность, хотя красота, которая пока ещё намечалась в чертах пятнадцатилетнего юноши, у его отца казалась зрелой и слегка приглушённой возрастом. Ноэлю Сиверсу было года тридцать три. Прямые каштановые волосы он зачёсывал назад, только одна прядь падала на высокий лоб. Коротко подстриженные борода и усы очень ему шли, в отличие от большинства мужчин, по мнению Самайи. Она отметила, что Ноэль немного прихрамывает на правую ногу. Он спокойно отдавал приказания, от низкого красивого голоса по коже Самайи бегали мурашки. Вот этого у Рика ещё и в помине не было – голос сына был слишком высоким и часто ломался. Унаследует ли Рик отцовский голос, пока сказать трудно. Самайя вспомнила неведомую девушку, которую соблазнил Ноэль, и не только посочувствовала ей, но отчасти согласилась с её выбором. Если Ноэль Сиверс сейчас казался очень красивым, то пятнадцать лет назад был неотразим.

Внимательные, печальные светло-карие глаза посмотрели на неё с вопросом, и Самайя смущённо отвернулась. Похоже, она слишком долго глазела на отца Рика.

Давешний возница вместе с Дылдой, Димом и Филом суетились с продуктами, дровами и котлами. На столе появились тарелки с едой, бутылки с вином и сидром. Самайя сглотнула слюну, не зная, пойти ли переодеться или сразу сесть за стол. Рик решил проблему: он кликнул девочку по имени Ида, приказав ей отвести гостью в комнату наверху.

Деревянные ступеньки почти не скрипели, угловая комната оказалась маленькой и уютной. Вытканные гранатами плотные зелёные шторы на двух окнах были задёрнуты, мягкий свет свечей освещал небольшую кровать под зелёным балдахином, стол и скамью в углу. Сундук с её вещами уже стоял у кровати. Она переоделась в простое сиреневое платье, поправила причёску и спустилась вниз.

За небольшим столом Самайя осталась наедине с отцом и сыном. Рик коротко представил её отцу и усадил на стул сбоку от Ноэля. Сам он уселся напротив. Фил с Димом отправились в кухню, откуда долетали болтовня и смех. Женщина по имени Рада – местная кухарка – и её дочь Ида подавали на стол, весело перешёптываясь время от времени.

Самайя ждала, что Рик начнёт разговор, но он уплетал кролика в винно-луковом соусе, не глядя на отца. Ноэль ел мало, поглядывая то на сына, то на Самайю.

– Меня известили, что ты ранен, – неловко начал Ноэль. – Как я вижу, ты выздоровел?

– Почти.

Насколько знала Самайя, нога у Рика всё ещё побаливала, хотя трость он больше не носил. Однако она заметила, что он старается не двигать ногой лишний раз.

В столовую вошла Рада, поставила на стол кувшин парного молока – его только что принесли из деревни – и вышла. Рик налил кружку Самайе, себе придвинул бутылку вина. Самайя сделала глоток, с удивлением отметив: молоко ещё тёплое и непривычно жирное. В городе ей такого пробовать не доводилось. Впрочем, вся еда на столе выглядела куда свежее, чем даже во дворце: масло и сметана в горшочках, творог, корзинка поздних вишен, малиновое варенье, мёд, зелень, свежевыпеченный хлеб, запах которого кружил ей голову. Она быстро допила молоко и принялась за кролика.

– Я ездил в Нортхед повидаться с тобой, но меня не пустили во дворец, – тихо заговорил Ноэль, отщипнув кусок от огромной буханки.

– Не знал, что ты приезжал, – пожал плечами Рик.

– Король позволил тебе съездить домой?

– Да. Нет. Не домой… – Рик упрямо посмотрел на отца: – Я не к тебе ехал, а по делу. Сопровождаю Маю к её дяде в Корнхед. Сюда я по пути заехал, хочу кое-что спросить.

– Ваш дядя живёт в Корнхеде? – обратился Ноэль к гостье.

Самайя чуть привстала, не зная толком, как себя вести. Она никогда не сидела за столом с хозяевами. Во дворцах Барундии и Сканналии она была лишь служанкой, теперь она – племянница владельца мануфактуры, произведённого в дворянский титул самим королём.

– Да, его зовут Сайрон Бадл. Вы о нём слышали?

Ноэль помолчал, подбирая слова:

– Я слышал, что он богат. Его мануфактура работает исправно, хотя жалованье у рабочих невелико. Впрочем, должен заметить, что в других местах оно ещё меньше.

– Его дочь недавно умерла, – грустно сказала Самайя.

– Дочь? Не знал, что у него была дочь. Сожалею, если так. Для отца нет ничего хуже, чем потерять ребёнка, – Ноэль бросил быстрый взгляд на Рика. Тот уткнулся в тарелку. – К сожалению, лично я не знаком с ним.

– Ты ведь никогда ни с кем не знакомишься, чему удивляться? Удивительно, кто тебе про меня написал из Нортхеда? – с какой-то горечью сказал Рик. – Один так и проживёшь тут!

– Райгард!

– Я не Райгард, сколько повторять! Зови меня Рик! Если уж назвал в честь убийцы, так хоть вслух это имя не произноси!

– Но это вовсе не… – Ноэль осёкся. – Дело не в имени, как ты не поймёшь?!

– Ну да, не в имени и не в рождении. Быть бастардом или законнорожденным сыном для тебя одно и то же?! – Рик схватил со стола пузатую бутылку вина, со злостью откупорил её и плеснул жидкость в бокал, расплескав часть на скатерть.

– Если бы можно было что-то изменить, поверь, я бы так и поступил. Я не совершил бы ошибок, которые причинили боль близким мне людям, – Ноэль, казалось, забыл о Самайе. Она старательно изучала жёлтый растительный узор на коричневой скатерти, чувствуя себя неловко. Перед ней открывалась чужая душа, но права видеть, что внутри, ей не давали. Низкий, хриплый от избытка чувств голос Ноэля разносился по комнате:

– Ты представить себе не можешь, как часто я ненавидел себя за то, что совершил по молодости…

– А мне плевать! – жёстко сказал Рик. – За твои ошибки расплачиваюсь я!